Сергей Первозванский - Остановите земной шар! Я хочу сойти!

Ещё не проснувшись утром, я чего-то ждал. И ожидание не покидало меня целый день. Мрачные мысли лезли в голову. Я ощущал себя бездарным и несчастным. Шёл непонятно куда, неизвестно зачем, по почти пустым улицам. Постепенно успокоился и начал снова замечать, что жизнь всё-таки прекрасна, даже несмотря на чертовски грустное настроение. Я никак не мог понять причину этого необъяснимо острого чувства. Мне чего-то не хватало.

Вдруг кто-то задел меня. Толчок был настолько силён, что меня развернуло. Остановившись, я оглянулся по сторонам и никого не заметил, но с удивлением почувствовал, что вокруг меня сказка. Каким-то непостижимым образом меня случайно втолкнули в неё. Это чудо входило в меня, закружило и околдовывало. Мир преобразился, засверкал, запел. Свет, воздух и запах здесь были совсем другими. Наваждение с каждой секундой усиливалось и не было ни сил, ни желания противиться ему.

Я почувствовал, что именно в это время, где-то здесь, Золушка спешит на бал к царевичу. Там, за чёрным, со вспышками лесом, Консуэло стоит у окна своего замка, вглядываясь в заросшее тиной тёмное озеро, ожидая кого-то. А вон в том доме, на горе, Татьяна пишет письмо Онегину, без свечи, в лунном свете. В такой вечер может произойти всё, что угодно. Любовь летает в воздухе. Надо только уметь увидеть её и позвать: Ау! Я здесь! Возьми меня!

Только что прошёл дождь. Асфальт был мокрый и причудливо сверкал, переливаясь в огнях бесконечного города. Где-то в подъездах и скверах прятались волшебные карлики и гномы, семеня маленькими ножками, бегали по мокрой траве газонов. Тысячи разноцветных капелек падали на них с кустов, искрясь и играя в разноцветных колпачках и курточках. Каждый фонарь, каждое дерево казались призраками, окружёнными колдовским ореолом мечтаний о необычном и невозможном, сбывающимся только тут.

А вот и Маргарита пролетела над деревьями, мелькнув на мгновение в свете, бегущей в тучах, Луны. Я помахал ей рукой и сразу всё понял. Я понял куда, а, вернее, от кого я бегу и от этого мне стало так тоскливо, как не было, наверное, ещё никогда в жизни. Нет! Не смогу я убежать! Нет во Вселенной такого места, где можно было бы спрятаться от себя.

Я в задумчивости остановился и оперся плечом о дерево. С листьев градом посыпались капли. Брови и ресницы стали мокрыми. Губы сразу ощутили неподражаемый вкус и запах живой воды. Сверху послышалось негромкое недовольное бормотание. Кого-то я потревожил.

– Прости, дружище. – Извинился я, закурил и, услышав сверху кашель, отошёл. Из зеркальной витрины магазина выглянул огромный кот в галошах на босую лапу и с сигарой. Подмигнул мне, показал зачем-то на часы на Ратуше и ушёл внутрь, махнув чёрным хвостом. Не спеша, я подошёл к каким-то ступенькам, ведущим вниз, к морю. Стоя на верхней, оттолкнулся, пробуя взлететь – не получилось. Ещё раз! Грудь, плечи, голова, вроде бы, пошли вверх… Ах, нет! Как жалко! Нет ничего лучше, чем полетать в такую погоду над морем. Низко, низко. Над скалами и пустыми чёрными пляжами. Погонять испуганных чаек. Задеть рукой пенный гребень тёмной волны и слёту брызнуть лунной струей в кого-то летящего рядом. Перевернуться и штопором уйти по блестящей серебряной дороге вверх, в облака. А там, напившись вдоволь влаги и страха, что может быть страшнее и прекраснее ночных туч в грозу изнутри, снова блеснуть всё выше и выше, к самым звёздам. Догнать самолёт. Глянуть прямо в глаза, через светящийся иллюминатор, обалдевшему от счастья ребенку. Улыбнуться ему, услышав шепот: «Дядя, ты кто?!» – ответить: «Я звезда! Я твоя звёздочка!» И снова, огненным метеоритом, пробив облака, ворваться в ночной тёмный город.

Поболтаться на проводах и шлепнуться каплей в траву. Разбрызгаться во все стороны. Почувствовать себя таким многоликим, как Бог и снова влиться в ручеёк. Торжественно, медленно и влажно проплыть с ним по старинной брусчатой мостовой, подпрыгивая и катаясь на камешках, журча и бурля пузырьками.

Эх! Всё это было бы так чудно, но не сегодня. Сегодня меня ждало какое-то другое приключение. Ну, что ж! Посмотрим, что мне подарит эта пятница и эта ночь. Я продолжал идти навстречу таинственному зову. С каждым шагом он становился всё громче.

И, всё равно, это случилось неожиданно. Кто-то за спиной взмахнул волшебной палочкой и внутри вспыхнул свет. Я увидел Её! Ноги перестали ощущать землю, всё вокруг исчезло.

Это была моя мечта! О, Боже! Какой прекрасной оказалась она в жизни! Именно такой приходила она ко мне в снах, по ночам. Именно такой я сотни раз пытался писать её и никак не мог словить чего-то в глазах, в выражении, в линии губ. Именно её я каждый день догонял на улице и, обогнав, закрывал в изнеможении и отчаянии глаза, понимая, что ошибся.

Но вот теперь, наконец, навстречу шла действительно Она!

Я не в состоянии её описать. Как можно описать совершенство? Как можно описать гармонию?! Как может один немой спеть другому?! Ни слов, ни жестов таких нет! Да и неважно было, как она выглядит. Просто, это была Она – моя вторая половина. И ничто не имело значения, кроме её глаз. Её глаза! Два безбрежных чёрных неба. Выражение глаз всегда зависит от состояния души. У неё были глубокие-глубокие задумчивые и очень грустные глаза. Глядя в них, можно было подумать, что они не смотрят наружу, а видят что-то внутри себя, в своей глубине, не доступной больше никому. Захотят – впустят тебя. Не захотят – не пробьёшься туда, хоть маячь перед ними, как свеча. Непостижимым образом в них помещались и отблески фонарей, и деревья, и небо, и даже кот за углом.

Всё это я увидел сразу, ещё издали. И тут же начал понимать, что тоже падаю в эту пропасть, застреваю там. Что меня, неотвратимо, и без спроса затягивает этот чёрный блестящий водоворот. И некуда деться, даже, если отвернусь, даже, если провалюсь.

Мы медленно шли навстречу друг другу по совершенно безлюдной улице и, почти поравнявшись, подчиняясь какой-то сверхъестественной воле, остановились. Музыка была еле-еле слышна, но уже не замолкала. Она смотрела на меня немного удивлённо и выжидающе, приподняв слегка одну бровь и раскрыв губы. Как бы спрашивала, молча: «Кто ты?! Откуда? Зачем?» Молчание длилось секунд десять. Мы не двигались. Сердце останавливалось.

– Добрый вечер, Фея! – Сказал я почти беззвучно, одними губами. Она легко улыбнулась. Натянутость и удивление исчезли.

– Добрый вечер, принц! – У неё был тихий грудной голос. Таким голосом поют колыбельные. Я чувствовал, что наша странная встреча была для неё так же приятна и загадочна, как и для меня. Я оторвался от земли сантиметров на двадцать. Туфли еле держались на ногах. Ну вот и взлетел. Вся она излучала слабое голубое сияние. Да я и сам от восторга, наверное, слегка засветился. Усилием воли, с трудом, вернулся на землю. Её глаза, витрины, асфальт вокруг отражали нежно-золотистый свет. Всё, вдруг, стало ярким и радостным. Облака над головой разбежались. В светлом небесном круге, переливаясь и мигая танцевала молодая Луна. На одном рожке у неё, развалясь, сидел кто-то лохматый, болтал ногой и попыхивал облачками-кольцами из серебряного кальяна.