Александр Шойхет - Избранные произведения (сборник)

– Мартин! Хуго! Оставьте! Видите, он контужен и ничего не соображает? Вы меня слышите, товарищ? Как вас зовут?

И, о чудо! Я сразу понял ее.

Она говорила по-испански. Но откуда у меня знание испанского? Я учил немецкий в школе и в институте. И еще немного английский с преподавателем. Но я понял, что говорила эта милая «Кармен» с веселой улыбкой яркого рта и черными огнями глаз.

Я сидел на краю траншеи, медленно осваивая новую действительность… Перед глазами было поле, перепаханное снарядами, слева виднелись какие-то белые домики под красными крышами… По траншее передвигались люди в синих комбинезонах, защитных френчах и странных пилотках красно-черного цвета. Я повернулся и почувствовал чей-то жесткий сапог, упершийся в бок. Развернувшись, увидел молодого паренька в штатском пальтишке, облокотившегося на станковый пулемет, черный ствол которого смотрел в синеву неба. И над всей этой нереальной картиной стоял высокий неумолкающий гул… Милая медсестра, машинально поправив повязку с красным крестом, продолжала:

– Ты из батальона имени Чапаева, товарищ? Как тебя зовут?

– Нет, он не анарх, – отозвался один из «комбинезонов», – у них пилотки красно-черные… Ты что, не понимаешь по-испански? Эй, француз, поговори с ним!

Слева надвинулось сухощавое лицо, напоминающее отточенный топор гильотины, светлая прядь волос падала на лоб из-под синего берета, два стальных глаза внимательно глядят из-под очков:

– Отвечайте, товарищ. Вы из батальона анархистов?

Первую фразу, произнесенную на французском, я не понял, но он повторил ее по-немецки. И тогда из глубин моей заскорузлой памяти, из детского далека, из уроков нашей училки, доброй Тамары Густавовны, а может, и под действием черного зрачка маузера, продолжавшего смотреть в мою сторону, из моих спящих извилин выползла забытая фраза на немецком:

– Я из двенадцатой интербригады…

«Черт дернул! Почему из двенадцатой интербригады? Ведь они же проверят! Да я вообще не из какой бригады, и вообще не отсюда. Ну, и как теперь выкручиваться?».

– А-а, так вы интербригадовец? – «Француз» сразу подобрел лицом, жесткие складки у рта пропали, но глаза под окулярами смотрели внимательно. – Но как же вы у нас оказались? Вы немец?

– Н-нет…

«Черт! А кто же я? Надо что-то соврать…».

– Я так и понял. Вы – русский.

– Почему вы так решили?

– У вас харктерный славянский акцент. Я знаком с советскими товарищами. Приходилось бывать в СССР. Но вы не волнуйтесь. Я в курсе, что вы должны соблюдать конспирацию. В двенадцатой интербригаде много ваших… Все в порядке, – кивнул он остальным. – Товарищ из двенадцатой! Но как вы оказались здесь? Насколько мне известно, ваших еще вечером перебросили в Каса-дель-Кампо…

«Господи, что же я ему скажу?». У этого француза в синем «комбезе» были хорошие, честные глаза. Я вдруг подумал, что в своей жизни практически не встречал такого прямого и честного взгляда. «А если сказать ему правду? Разве он поверит?».

– Как вас зовут?

– Зачем вам? Ну, допустим… Рене.

– Скажите, Рене, чем вы занимались до всего этого?

– Вы хотите узнать мою мирную профессию? Я физик. Преподавал в Лионском университете. У меня была лаборатория. Я изучал физическую природу шаровых молний… Но сейчас это не важно…

– Тогда вы можете меня понять!

– Что значит – понять?

– Знаете, если честно, я не из Интербригады. Я вообще не имею к вам никакого отношения! Потому что я вообще не из этого времени! Я попал к вам из будущего!

– Откуда?

– Из будущего. Понимаете, я не знаю, как это получилось. Я сидел у себя дома, в Тель-Авиве…

– Постойте. В Тель-Авиве? Но…Это же, кажется, Палестина…

«Черт! Ведь сейчас у них тут тридцать седьмой год. Израиля еще нет и в помине…».

– Ну, да… Палестина. Я живу там. Но в будущем. Там сейчас государство Израиль. Но это не важно… И вот, вдруг все сместилось… пространство… время… И я очутился здесь, среди вас.

И тут я заметил, что остальные бойцы вовсе не заняты своими делами, а собрались вокруг и пристально смотрят на меня и на Рене. Они все слышали. Здоровяк «поумовец» молча крутил пальцем у виска, его напарник в каске снова навел на меня маузер, санинструкторша «Кармен» смотрела с жалостью. А парнишка в штатском пальто вдруг ударил себя по коленям, рассмеялся и громко заявил:

– А что? Очень может быть! Вот я читал в общежитии моего университета книжку одного француза, не помню, как его звали, так там тоже главный герой попал в будущее. Только оно было каким-то мрачным, капиталистическим. Я бы не хотел там оказаться!

Рене внимательно смотрел на меня сквозь окуляры в стальной оправе, и я понял, что от его решения зависит сейчас мое будущее, что он не только командует всеми этими людьми, но и пользуется их безграничным доверием. И стоит ему только мигнуть, и меня потащат, несмотря на мои возражения, крики и мольбы, мимо всех этих запыленных, изможденных боями, обозленных гражданской войной людей, за край окопов, чтобы вывести в расход…

– Н-ну, хорошо, – сказал он, иронично скривив тонкие, сухие губы. – Возможно, вы не врете, все так и было… Во всяком случае, вы не похожи на шпиона фалангистов. Да и одеты как-то странно… А уж лазутчиков Франко я повидал достаточно, – обратился он к окружавшим нас людям, и оба «поумовца» важно закивали. – Мы, к сожалению, плохо еще знаем окружающий нас мир. У нас было мало времени, чтобы его изучать. Но теперь, когда мы разобьем фашистов, – тут голос его налился металлом, – И создадим новый мир…

И в это время дальний грохот прервал его речь, и внезапно, в десятке метров перед линией окопов вздыбилась земля. Что-то засвистело в воздухе, Рене что-то крикнул на испанском, и его бойцы мигом рассредоточились по траншее, парень в пальто припал к пулемету, ударившему в мои уши безобразным грохотом, и только красавица-санитарка, глазевшая на меня в детском восторге, крикнула:

– А ты правда оттуда?! Из будущего?! Тогда скажи – мы победим?!

Мог ли я в тот момент сказать ей правду? Горькую правду о том, что Испанская республика, преданная Сталиным, будет разгромлена, что двести тысяч республиканцев будет убито в ходе боев, десятки тысяч погибнут после войны в заключении и полмиллиона уйдут в изгнание. Каудильо Франко будет господствовать над страной более тридцати лет. А демократы, пришедшие к власти после его смерти, провозгласят примирение и поставят крест над теми и другими в Долине павших. Забудем прошлое.

Ее глаза нависли надо мной, требуя немедленного ответа.

– Все будет в порядке, Кармен! – крикнул я. – Вы победите! Только не сразу… Потом… Пройдет время и…

– Я знала! – сверкнула она глазами. – Мы не можем проиграть. Только я не Кармен, а Глория! Идем с нами. Сейчас будет атака.