Андрей Еуаl - White Smoke: статус свободы – голос твоих улиц

Деревенские пообещали вернуться, если нам этого урока мало. ☺ Танк, помню, орал что-то им вслед про своих братков с района и обещал отвести всех деревенских в багажниках машин на экскурсию в столицу нашей родины. Прикольно!

Он переписал мне мои первые рэп-кассеты, ввел меня в курс всего происходящего, терпеливо отвечал на мои многочисленные вопросы.

У рэпперов все имеют клички, у меня же ее не было. Как только я не парился по этому поводу, выписывал в тетрадь всевозможные варианты – выбирал, выбирал, выбирал… И никак не находил подходящего! Сейчас смешно об этом вспомнить.

В один из дней все решилось само собой! В то время я был увлечен баскетом и болел за команду «Los Angeles Lakers» (до сих пор помню их состав того времени!), соответственно мои вещи ярко отражали мои спортивные пристрастия. Бейсболка Lakers, футболка Lakers, еще какие-то аксессуары. Помню как-то угорали с парнями насчет различных прикольных кличек и кто-то сказал: – «Ну ты, наверное, L.A. (сокращенно от Los Angeles), раз носишь такую одежду!». С тех пор я и стал L.A.-ем, и это имя приклеилось ко мне на долгие годы.

То лето хорошо запомнилось мне. С утра до вечера магнитофон без устали гонял рэпак, пропитывая меня совершенно иным, новым ароматом уличной культуры. Все реже и реже я стал проводить время со старой дачной тусовкой, оценив, что Onyx для меня будет поинтереснее Егора Летова. Постоянно мы зависали с Танком и еще двумя парнями, общаясь на совсем иные темы, нежели остальная дачная молодежь.

Мое 15-е лето подходило к концу, и в первый раз в жизни я об этом не жалел. За каких-то пару месяцев я стал совершенно другим человеком, у меня появилась куча планов на осень, которые необходимо было осуществить….

Потом Москва, покупка на каком-то рынке, не помню Черкизовском или Домодедовском, широких джинсов, на несколько размеров больше моего, кучи футболок с надписями различных рэп-команд, бейсболки, кроссы, банданы. Смешно я тогда выглядел на общем фоне! В то время увидеть в Москве рэппера было практически невозможно… Уверен, что на весь город было совсем немного людей, которые слушали рэп, одевались соответственно, причисляли себя к этому движению. И если вдруг два совершенно не знакомых между собой рэппера каким-то случайным образом пересекались, то всегда подходили, знакомились, обменивались инфой.

Помните программу «До 16 и старше»? Хм…последний оплот пионерско-комсомольских организаций…Они держали руку на пульсе событий в то время…

Почти дословно:

«…с недавнего времени в Москве появились люди в широких штанах и банданах, слушающие неизвестную нам ранее музыку – РЭП и называющие себя Рэпперами….Мы взяли интервью у представителей этого нового движения…»

Свет. Камера.

На заднем плане один из фонтанов ВДНХ, на него падают лучи еще теплого сентябрьского солнца. Несколько человек в теме. В прикидах. Тусуют. Коротенькое интервью Диггера, потом Борща.…На заднем плане слэмуют скины…Прикольно…Тогда такое было возможно…

Вопрос на засыпку. Как думаете, где зародилось московское уличное рэп-движение? Если верить всяким Яндексам и Рамблерам, – в одном из двориков у м. Пушкинская. Это не так.

Первая организованная туса появилась на ВДНХ! Она существовала недолго, всего одну осень до наступления зимы, была малочисленна, человек 10–15, но именно ее участники оказали в будущем огромное влияние на становление движения и развитие московской уличной культуры в целом.

Это были пионеры рэп-движения, люди, которым в скором будущем предстоит отстаивать право на существование этого нового в России направления. Первые московские рэпперы.

Если в 1995-м в Городе только появились первые Московские рэпперы, то уже в 1996-м их число заметно возросло. Они стали объединяться в достаточно крупные тусовки по всей Москве. Появились большие группы рэпперов на Профсоюзной, Парке Культуры, Домодедовской, Царицыно, Чертаново, в Бирюлево и других районах города. Самая большая туса, количеством до 100 человек находилась на Пушкинской. Сама культура начала бурно развиваться в Москве и России, появилось огромное множество рэп-команд, начали еженедельно проводиться рэп-вечеринки, движение с каждым днем становилось все более массовым.

В 1995-м было проще, никто еще и не понял толком, что это за люди в безразмерных одеждах и поэтому понятия не имели, как к ним относиться. Но чем более популярным становилось движение, тем больше информации о нем просачивалось в широкие массы. Для общества всё это было в новинку, на рэпперов в их странных безразмерных одеждах, стали посматривать косо, и часто одними только взглядами дело не ограничивалось. В том году только начавшее развиваться движение столкнулось с первыми серьезными трудностями, которые исходили со стороны других неформальных групп и субкультур. Прессинг шел со всех сторон. Со стороны неформалов, панков, металлистов и тому подобных любителей тяжелой музыки, со стороны так называемых «быков», с их понятиями о том, как должен вести себя человек, как он должен одеваться, какую музыку слушать. Именно в том году рэпперы, впервые столкнувшиеся с агрессией и будучи к ней не готовыми, терпели одно поражение за другим. Появились первые синяки, первая кровь, первые жертвы необъявленной войны.

Среди прочих минусов, у сложившейся ситуации были и свои плюсы. Опасность быть рэппером отфильтровала из движа многих слабых духом и безыдейных людей, тем самым качественно усилив ряды рэп-сообщества. Но усиление ничего не дало сразу, в большинстве своем рэпперы все так же бегали и получали по голове. Я помню то время, когда одно лишь: – » Панки едут!», могло заставить огромную толпу бежать что есть сил от еще невидимого врага… Как бы смешно это не выглядело сейчас, тогда именно так и было. Многих не устраивали эти забеги, и они предпочитали оставаться, несмотря ни на что. Таких было меньшинство, из движения это были единицы и они начали объединяться для того, чтобы давать отпор врагу. Самое интересное в том, что у них это неплохо получалось. Более того, в достаточно короткие сроки, к концу 1996 года, металлисты и К о практически уже не воспринимались рэпперами как опасные враги – из охотников они стали превращаться в добычу.