Александр Кеслер - Игры судьбы (сборник)

Именно с целью прозондировать ситуацию на месте и выяснить, кто стоит за странной коммуной, кто ее финансирует и чего хочет, под предлогом написания очерка о процветающем фермерском хозяйстве, Егор и был направлен в командировку.

* * *

«Тоже мне, блин, борцы за мир во всем мире, – думал Егор по дороге к цели своего редакционного задания. – Придумали тоже тему – разоблачить „Аль-Каиду“ с Усамой бен Ладеном Мценского уезда. Ну, раскрутился какой-то богатенький Буратино, а теперь от щедрот решил бедноте кусок бросить, так сразу паника. Тащись теперь за сотню километров и выслушивай бредовые идеи этого доморощенного Фурье».

Егор и не предполагал, что его рассуждения в чем-то весьма близки к истине. «Аль-Каидой», разумеется, здесь и не пахло, а вот по поводу всего остального стоило подумать. Пообщавшись с Евгением, к которому спецкора провели без промедления, Егор установил окончательный диагноз. «Так и есть, – сделал он вывод. – Начитался в детстве утопистов, а повзрослев, решил воплотить в жизнь заветы Ильича. Целая страна, блин, не смогла, а тут нашелся гений-одиночка, который решил построить коммунизм в отдельно взятой деревне. Смело, но глупо».

Евгений восторженно рассказывал о своих достижениях, делился с Егором планами на будущее, и тому даже стало жаль беднягу. «Как же больно тебе будет падать с высоты полета твоей мечты. И твой Город Солнца фиг дадут достроить. Ну, еще пару коттеджей может и успеешь соорудить, а потом тебя просто тупо грохнут, чтоб чего не вышло – и финита. Скромнее нужно жить и не привлекать к своей персоне излишнего внимания».

Как и предполагал Егор, практик идеи коммунизма вскармливался духовной пищей, черпаемой ил Библии. Правда, глобальное привлечение к вере жителей коммуны не практиковалось. Услышал Егор и историю таежного жителя Хонка. Дружба его с Евгением началась много лет назад с того, что однажды Хонк нашел в тайге истекавшего кровью Женю, которого помял медведь. Он притащил раненого на себе в селение, вылечил и выходил. С тех самых пор они стали неразлучны. В коммуне Хонк выполнял обязанности первого советника, совмещая их с врачебной практикой. Коммунары, знающие о необычных экстрасенсорных способностях таежного жителя, называли его за глаза шаманом и слегка побаивались, хотя жители соседних деревень шли к лекарю чередой.

Два часа, о которых говорил шеф, незаметно растянулись на полдня. Егор полагал, что с заданием он справился и готов был уже откланяться. Материала дня очерка было более чем, да и обо все остальном Егор уже составил собственное мнение. И тут произошел тот самый его величество случай, который испортил все. Евгений решил познакомить гостя с Хонком.

Войдя, Хонк пристально посмотрел на Егора и что-то сказал на непонятном языке, обращаясь к Евгению. Фермер перевел слова шамана. Оказалось, тот говорил, что у гостя плохая аура. «Вот это мило! – внутренне возмутился Егор. – Но мою ауру, ребята, мы обсуждать не, будем, а лучше побеседуем о вашей дружбе».

И он задал Евгению вопрос:

– А скажите, как вы относитесь к тому, что медицинские эксперименты Хонка, как, собственно, и ваша с ним дружба, не одобряются во Второзаконии вашей настольной книги?

– Что вы имеете в виду?

– Стихи Библии, в которых сказано приблизительно следующее: «Не должен находиться у тебя в доме прорицатель, гадатель, чародей, ибо мерзок перед Господом всякий, делающий это…» – многозначительно и злорадно произнес Егор.

Вот тут-то у него и начались проблемы.

* * *

Кен вторгся в мозг беззащитного зверька и просканировал его. Белка на несколько секунд замерла на ветке, почуяв что-то неладное, а затем продолжила свой путь, прыгая с одного дерева на другое, видимо, решив, что ей просто что-то показалось.

Кен, разочарованный, вернулся к своему разрушенному звездолету, приняв телесную оболочку животного, в сознании которого только что побывал. «Примитивное существо, – передал он мысленный импульс Чону, уклонился от летящей в него стрелы, и тут же просигнализировал товарищу: – Осторожно! Опасность!»

Чон метнулся в чащу, из которой прилетела стрела. Два охотника, привлеченные падением звездолета и пришедшие к месту катастрофы, были мгновенно погружены Чоном в гипнотический сон. К тому времени, как Кен снова принял свой привычный бестелесный облик и облачком подплыл к людям, Чон уже успел просканировать мозг одного из охотников.

«Эти существа разумные, – передал он Кену, – но находятся на очень низкой ступени развития. Они далеки от нас на целую вечность».

«Придется приспосабливаться к новым условиям жизни», – ответил Кен.

«Ты собираешься жить среди дикарей?» – удивился Чон.

«А ты можешь предложить что-то другое?»

«Я бы впал в анабиоз лет на триста, а уже после посмотрел что и как».

«Ты всегда был эгоистом, Чон, но судьба распорядилась таким образом, что мы оказались здесь и сейчас. Возможно, именно для того, чтобы помочь этим несчастным скорее преодолеть их дикость и взойти на более цивилизованный уровень. А ты предлагаешь самоустраниться».

«Помощь жителям чужих планет не входит в наши обязанности, Кен. И ты знаешь это не хуже меня».

«Но ситуация-то сложилась экстраординарная. В общем, поступай как знаешь, а я, раз уж оказался здесь, буду приспосабливаться».

«Да ладно тебе, – примирительно сказал Чон. – Куда я от тебя денусь, тем более ты – старший, а субординацию никто не отменял».

* * *

В тот момент, когда Егор решил блеснуть эрудицией и показать хозяевам, что тоже читал в своей жизни кое-какие умные книжки и даже что-то запомнил из прочитанного, он не рассчитывал, что его поступок приведет к таким непредсказуемым последствиям.

Как только он закончил цитировать Библию, с Евгением начали происходить странные вещи, очень даже напоминающие сердечный приступ. Бедняга хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, прижав руку к сердцу. Доктор-шаман вместо того, чтобы броситься на помощь другу, продолжал пялиться на Егора, как удав на кролика. Его гипноз возымел действие: все тело журналиста сковал столбняк и он не в силах был пошевелить ни одним пальцем, а потом начал плавно погружаться в забытье. Последнее, что он помнил, были слова, доносившиеся до его сознания словно бы из-за стены и непонятно кому адресованные: «Ты его не получишь, Чон. На этот раз ты выбрал кусок не по зубам…»

Очнулся Егор уже в подвале, подавленный и недоумевающий. И вот теперь он сидел на сыром ящике и размышлял. Виновным во всех неприятностях своих недругов он начал считать себя. Теперь он твердо знал, что его желания, или, вернее сказать, недоброжелательства было достаточно для того, что случалось со всеми ними. Это было как приказ, отданный им кому-то свыше – какому-то ангелу-хранителю, незримому, но могущественному. И еще он знал, что этот защитник пытался убить фермера, и что теперь у него, Егора, этой защиты больше нет.