Владимир Абрамсон - Отнюдь

После техникума Тина работает нормировщицей в цехе. Балетные при встрече гогочут, им она неинтересна. Ей хорошо, не в ларьке торговать, не по кастингам бегать.

Шумит, как улей, родной завод. В цехе сплошь мужики. Слесари хватают готовые детали с автопогрузчика, чтобы сдать их же еще раз. Мастера смотрят презрительно, обзывают щипачами. Начальник смены зовет Тину в свою застекленную будку. Когда-то задернул занавески, взял молодую за зад и поцеловал вялыми старческими губами. Она жестоко ударила. Воцарился мир.

Имя Тина – Алевтина ей идет. В цехе ее берегут, замуж не выйти. Да не пойдет за заводского. Замкнутые и себе на уме москвички миловидны и сероглазы.

Вадим второй год корпит в туристической фирме «Мария». Дело было так. Друг неизбывных школьных лет Рома Ромодин пригласил и запряг. От его бурной активности Вадим уставал. Рома видный парень, продавщицы и кондукторши ему улыбаются. В Советии трудился в профсоюзах и вышел на международный туризм. Ради заграницы ему льстили, задаривали мужчины. На их деньги он водил в рестораны женщин. Те были иногда снисходительны. Милан и Брюссель, Париж и Лондон стоили мессы в холостяцкой комнате, на два – три часа. Вадим ничего не просил и ездил один раз в Мадрид. Видел памятник Колумбу, огражденный мощными струями падающей сверху воды. День вырвал на музей Прадо. Не слушал гида: живопись ясна, или загадочна, без слов. Он не чужд, как говорят.

Фирма прижилась в двух невзрачных, с лампами дневного света под потолками, комнатках на Арбате. Вадим отправляет молодых матерей с детьми к морю в Анапу и Евпаторию. В следующую неделю холодно глазые девицы стандартного размера отбудут в Сочи. Самые дорогие и длинноногие, отважно жесткие, ринутся в Дагомыс, обещающий большие возможности.

Настоящий бизнес «Марии» черен: операции с заграничными турами, оплаченными черным налом от фирмы «Дженерал Идиотик энд Паралитик» – так именовал ее Рома. Липовые московские регистрации. Банковские счета и деловые связи унес в новую жизнь Роман. Мелкий, скучный бизнес.

«Позвоните нам сейчас, пакуйте вещи через час» – наш слоган.

Так жили года три. Вышли на уровень: принимаем заезжие туры в Москве. Нервозно. Пенсионерка с жалобой – украли вставные челюсти. Без них не может дышать. Потеряла, конечно. Валерьянка, скорая помощь. Казанские фаны, едучи на матч со «Спартаком», режут сиденья в автобусе. После матча, на аэропорт даю им тот же автобус. Водитель сворачивает на грунтовку и останавливает в лесу.

– С вас сто тысяч за ремонт.

Блокирует двери и курит под сосной. На закате поорали, протрезвились, собрали сумму. Самолет давно в небе.

Ни дня без горького смеха. «Без балды» – говорит Рома. Держим постоянные номера в отеле и когда туристов нет, пускаем на сутки серьезных, не шумных и сравнительно дорогих проституток, работающих «от себя». Соблазн вкусить эротики. Роман не упускал случая. Я же не могу. Допустим, постучался в номер, открыла на знакомый голос. – Привет, Валя (Нина, Фрида, Ксюша). Надо дальше бодрячка строить, что говорить?

– По знакомству по пришел? Случайно, под коньяк, обмолвился Тине.

Загорелась.

– Как интересно. Поведи меня ночью поглядеть. Она всю ночь голая лежит?

– Извращенка.

Торговали виагрой. Бывает, мужик в возрасте, не уверен. Хочет больше, чем может. Или провинциал не знает, что и в аптеке можно купить. Тогда Рома дерет с него непомерно.

Пошли деньги, до черного мерседеса еще далеко. Увеличили штат на оператора Асю. Приятная женщина, полновата. Русской стати. Обходительна, что же пошла за мизерные деньги? Рома, конечно, клинья подбивал. Поизносился он, те же анекдоты с намеком, невзначай рука на женском колене. Асе он равнодушно – скучен.

Месяца через два я случайно вытянул из архива картонную папку. В шкафу пыли на три пальца, никто не заглядывает. Одна же папка чистая среди других. С копиями наших документов и счетов.

– Ася, зачем бумажки плодить.

Она вздрогнула и не обратив на меня лица вышла. Следующим утром ни Аси, ни папки. Месяц нас в прокуратуру тягали – миллион налогов, да кража из бывших профсоюзных фондов. Проститутки, наконец. Мы их не сдали. Рома спасается сам по себе. Я заказал с чужого компьютера авиабилеты на Андаманские острова. Дальний угол Индии славен пигмеями. Зубрил английский по вечерам. Тина рада экзотической поездке, не знает, что билеты в один конец. Купила сари, поставила красную точку замужества на лоб. Сари спадает каждые десять минут. Тина остается с красной метой супружества на лбу. Не жена мне. Обещала, но по уголовному делу забыла.

Вот я в тюрьме. Играю на казенной трубе и тем спасаюсь. Судили Рому, и меня как подельника. Ему дали значительно, мне оптимистично. Есть время подумать, как мы живем. На суд Тина не пришла, родного лица в зале не видел. Перед этапом в колонию положено свидание. Она его не просила. Забыла Сапун-гору и купание у Херсонеса. Ничто ни к чему и никого отнюдь не обязывает. Хорошо, ребенка нет. Рома, друг, на сцене рядом трупами лежали. Отнюдь не надо об этом напоминать. На суде все на меня валил. Но судья отнюдь не дурак.

Нет мысли Асе мстить. Это в кино освобожденный за примерное поведение уркан приходит с ножиком.

Здесь я стал мудрей. Следуйте за мной:

Переходите улицу на зеленый свет.

Платите налоги. Они украшают жизнь.

Спите с разведенными женами. Это украшает их жизнь.

Не шутите при начальнике конвоя. Получить по почкам – две недели писать тонкой прерывистой струйкой, с кровью.

Если в камере есть шнур на бельевом мешке, не вешайтесь на нем.

Не расчленяйте трупы. Не смотрите попсу на телевиду.

О чем бы ни спросили, отвечайте – «отнюдь».

Дружите с детьми, но это отнюдь не значит, что они ничего не напишут гвоздем по вашей машине.

Когда умрете, всё забудьте.

Пока, пишите мне в колонию: п/я № 5672. Отнюдь.

Лейтенанты из хороших ленинградских, московских, севастопольских морских семей женились непременно на красавицах. Рождались благополучные дети. Юные романы серьезны и трогательны. Выскочишь в воскресенье из флотской казармы. Она ждет и ветер с Невы треплет и пушит девичьи волосы. Набережные и парки людны, целоваться негде. Ничто другое и не подозревалось. Красавицы уезжали с лейтенантами в дальние базы, полагая в каждом будущего адмирала, уносясь мечтами на Невский проспект. Сырая пурга, когда от дома к дому бредешь по единственной улице военного городка, холодит ноги в тонких чулках.

Сжав жемчужные зубки, Вера двигала мужа Борю вслед за солнцем на запад. Они служили в Находке, Владивостоке, с годами в Севастополе и Калининграде. Вера тонко действовала старинным и надежным оружием – швейной иглой. Светская портниха адмиральш. Утробное, невыполнимое желание – ткнуть иглу в круп Анны Дмитриевны, командирши краснознаменного Тихоокеанского флота. Но с Анной Дмитриевной вышло хорошее повышение по службе – в Северодвинск. Вера готова ехать на Север, но мальчику тяжелы полярные ночи. Она обосновалась в Москве, ждали контр – адмиральских погон для Бориса.