Владимир Абрамсон - Отнюдь

Перед войной мне исполнилось двенадцать лет. Сладко грезить о юных светлых годах. Но завтра была война.

Последние сорок лет я пишу лишь инженерные сметы да выговоры нерадивым работникам, искореняя завет «платите нам сколько хотите, только не заставляйте работать». Полагаю, в писательстве, как в любом деле, есть методы и правила. Как закон стройки: котлован, фундамент, стены, наконец крыша. Открыл Интернет на «Литературной учебе».

«Первая, начальная фраза должна заклинить внимание читателя и информировать, куда он попал. Придумайте примеры. Написалось: «Наконец больной сам протянул ноги», роман из больничной жизни. «Рожать Инночка категорически отказалась, мотивируя слабым здоровьем мужа». Бытовая драма по телевиденью».

Затем автор должен перейти к действующим лицам и кратким характеристикам.

Агеев старше на год, простоват и мускулист. С ним драться – себе дороже. В третьем классе тягал девчонок за косы. Курил, но бросил. Врет, будто водку пил. Подделывает в дневнике подпись матери. Она малограмотная. Кличка Агей.

Мать ходит на работу по ту сторону Москвы – реки по льду. Замерзает страшно. Стану капитаном, буду ее на ледоколе отвозить.

Израиль (имя) по двору, конечно Изя. Что ни спроси, Изя знает. Он боится инвалида – сапожника, тот деньги у ребят вымогает. Изя украл у матери тридцатку. Сапожник такой суммы испугался и денег не взял. Мы купили килограмм ирисок. В жару они растеклись коричневым месивом. Три рубля разменяли потри копейки. Рядом с Дворцом культуры имени Горбунова трамвайный круг номеров 31 и 42. Укладывали медяки на рельсы и трамвай превращал их в пятикопеечные. Сбыть их можно на Фабрике – кухне. Так называлась трехэтажная рабочая столовая на Первомайской. При этом осталось еще море денег от Изиной тридцатки.

Учится Изя плохо, у доски молчит. Училка ставит неуд, неудовлетворительно. Спрашиваю – ты что, не знаешь, куда впадает Днепр?

– Знаю, конечно. Но скукота. Спросила бы что – ни будь…об истоках Нила, например. Англичанин открыл, Джон Хеннинг Спик. Офицером он воевал против России в Крыму. Помнишь, в «Севастопольских рассказах», как снаряды посыпались, старый солдат говорит юнкеру, то есть Льву Толстому, «шалит англичанка».

Я пристыженно кивнул.

Потом он годами путешествовал по Африке и открыл озеро Виктории, откуда течет Нил. В середине девятнадцатого века. Вернулся в Англию и погиб на охоте. То ли самоубийство, то ли застрелили. Она же, географичка, дальше Днепра не знает.

Решил, буду читать книги и стану умным, как Изя.

Я рыжеват, голубоглаз, курнос. Кличка Вевеле: домработница Фрида кричит из окна «Вевеле, домой!». От настоящего имени Владимир. В семье не знают идиш, хотя пришли в мир из черты оседлости. Фрида разговаривает сама с собой. Она из городка Александрия на Украине. Учит меня: фалле ду дурх эрде – провались ты сквозь землю. Юден, кум а гер – евреи идите сюда. Шикса – шлюха. Медль дие уншульд ферлорен – девушка, потерявшая невинность.

– Ты пока этого не поймешь, – говорит Фрида.

– Почему же, пусть поищет, завалялась где – ни будь, – отвечаю, поняв лишь два слова: девушка и потеряла. Фрида смеется.

Я стану военным летчиком. Мама сопротивляется опасностям профессии и дальним гарнизонам. Видит меня врачом, как отец. Он ко мне удивительно равнодушен и вовсе не замечает. Не по злобности характера. Я ему неинтересен.

Плохо, нашел дневник, девичьи записки мамы. Самое худшее – я прочел их. Еще до революции семья по каким – то причинам перебралась на Урал. В Благославенск, сейчас Красноуральск, на медные рудники. Мама и сейчас говорит «рудник» с ударением на первом слоге. Ей нравится молодой инженер Смеляков. В сюртуке горного инженера, с погончиками. Рассказывает, в медных залежах есть капли алмазов и даже золота. В подарок алмазная капля. У него прекрасная лошадь на выезд, или под седло. Они катаются по вечерам. В Благославенске он словно с другой планеты. Вокруг города красные глинистые увалы медных выработок. Уезжают далеко, оставляют бричку. Тайга.

Мама знакомится с родителями жениха. Непременное условие свадьбы – крещение невесты. Беседы со священником. К будущей христианке он равнодушен.

На этом дневник обрывается. Крестилась ли мама. Была ли свадьба. Чей я сын?

Папа и мама живут дружно. Отец педиатр – фтизиатр, то есть специалист по детскому туберкулезу. К советскому празднику написал небольшую газетную статью «Детский туберкулез в Подмосковье побежден». – Зачем врать, – закричала мама и ударила свернутой в трубочку газетой по лысине.

Мы живем в Москве, в Филях. К войне мы готовы, весь наш поселок Первомайский работает на знаменитом, секретном авиазаводе номер 23 имени Горбунова. Строим истребители ЯК – 1 и бомбовозы Пе-2. Там где река Москва делает почти замкнутую петлю, вырезая полуостров, заводской аэродром. Огорожен бетонной стеной до самой воды. Войдя в реку, обойдешь стену.

Увидели живой истребитель, сияющий под полуденным солнцем и полезли по приставленной лестнице, прикоснуться. Пришла большая овчарка и смотрела на нас. Прибежал красноармеец, пнул собаку и отвел нас в сарай. Милиционер с одной шпалой на вороте гимнастерки домогался, кто нас послал. Пугал детским домом.

– Мы купались, товарищ майор – сказал Агей. И это правда.

– Там где пехота не пройдет, и бронепоезд не помчится, угрюмый танк не проползет – там пролетит стальная птица, – сказал интеллигентный Изя. Какая – то тетка говорила о том и сем и вдруг спрашивала, что мы хотели в кабине отвинтить. Наклонилась к столу и вырезе платья видны груди. Но не до конца, конечно. Поменьше Фридиных. Мамины совсем маленькие. Она врач заводской поликлиники и все её знают. Выдернула нас за проходную. И стали мы как братья. Ни у кого из нас братьев нет.

В Изином семействе обнаружилась пропажа. За тридцатку он даже подзатыльник не получил. Разговоры разговаривали. Лейнбогены меня искренне интересуют. Владимир Германович среди наших фуражек носит берет. Здоровается с каждым, даже незнакомым. Мадам делает голубой маникюр и – сказала мама – красит ресницы. Я думал, маникюр может быть только красным. Мадам одевала фильдеперсовые чулки. Ноги казались длинней. Изя изъяснил, родители микробиологи. Таинственно.

Постепенно кончились дворовые игры. Уединившись с Изей, говорили о серьезном окружающем мире. Несколько лет назад объявилась Еврейская автономная область на Дальнем Востоке, пятнышко на карте России. Приглашали добровольцев переселенцев. Владимир Генрихович, Мадам и Изя уехали в Биробиджан. Микробиологи там без надобности. Поселили временно в деревне на берегу Амура, определив в рыболовецкую бригаду. Амурский осетр, белуга, горбуша.