Валерий Мит - Варианты

Что он сказал? «Тебе больше не нужны мои тренировки… ты уже и так стал сильнее многих…» Что в этом плохого? Почему он отстранил меня? Разве правильно, что спортсмен, ставший сильнее других, должен уйти? Глупость, мы для того и занимались спортом, чтобы стать сильней, чтобы побеждать.

История с моей травмой, та неудачная тренировка на станке, когда я разогнался слишком быстро и, не удержавшись, слетел с роликов, сломал велосипед и вроде бы повредил станок, не могут быть основанием – в технических видах спорта такое случается, размышлял я. На то она и техника, чтобы ломаться.

То, что тогда привиделось мне, он видеть не мог, а я не рассказывал. В любом случае, это только моё воображение, мои собственные иллюзии, и он не имеет к ним никакого отношения. Возможно, он и догадывался о том, что я видел и чувствовал, – его история была в чём-то похожа. Но как это вяжется со мной? Его история принадлежит только ему, моя – мне. Его история закончилась печально – он испугался своего состояния, испугался меня. Я тоже испугался – мы оба оказался слишком слабы, чтобы сразу понять, что иллюзии и реальность – не одно и то же.

Я и сам это понял не сразу, мчался за миражами, искал свой мистический свет. Неведомое манило меня, и я, забыв, что важно, а что нет, стремился к нему, не жалея себя. Глупец, меня лишили самого главного, а я безропотно согласился, молча отошёл в сторону, отказался от своего образа жизни. Можно сказать, что я отказался от самого себя. Погнался за миражом, а когда он развеялся, остался ни с чем. Спорт для меня закрыт – команда не примет меня обратно. Тренер тоже не откажется от своего решения – это подорвёт его авторитет. По той же причине он не даст рекомендации мне, чтобы я мог уйти в другую команду. Да и не помогут мне теперь ничьи рекомендации. Велоспорт – это замкнутый маленький мир, в нём практически не бывает тайн. Все знают друг друга, и все знают друг о друге всё. Всем уже известно, что я бросил спорт, что у меня травма ноги, что мне противопоказаны круговые движения. Я сам это придумал. И теперь доказать обратное будет очень непросто. Я сам загнал себя в ловушку, сам создал безвыходную ситуацию.

«Я хочу помочь тебе, Володя…» – сказал по телефону тренер.

– Чем ты можешь помочь мне, Иван Трофимович? – прошептал я, глядя на мёртвый телефон. – Всё, что мог, ты уже сделал, и помочь мне теперь невозможно.

В тот момент я действительно думал так, и мне не оставалось ничего другого, как погружаться дальше в бездну своей безысходности – я действительно был очень слаб тогда.

В тот день я находился в квартире один, до вечера было далеко, оставаться в таком состоянии в замкнутом пространстве было трудно, но и идти куда бы то ни было я не мог – я боялся встретить на улице знакомых мне людей.

В тот момент любое общение, любые вопросы, обращённые ко мне, любое вмешательство в мою жизнь были для меня неприемлемы. Мне нужно было оставаться одному, пока мрак, накрывший меня, не отпустит.

Я лежал на кровати, пытаясь вспомнить что-то из прошлого, что-то, что смогло бы отвлечь меня, но всё, что приходило на ум, было менее ярким, чем моё теперешнее состояние. Измучив себя бесполезными попытками, я незаметно для себя уснул, и мне приснился сон.

Ночь. На небе полная луна.

Я бежал по заснеженным дорожкам старого парка, чувствуя невероятную силу. Она переполняла меня, делая тело подвижным и почти невесомым.

Я совершенно не устал, хотя я и бежал очень быстро и достаточно долго. Настолько быстро, что белый пушистый снег, не притоптанный на обочинах дорожки, собирался за моей спиной в хитрые завихрения, которые следовали за мной по пятам.

Я очень спешил: я знал, что там, на дальней аллее, меня будет ждать она, и я знал, что долго она ждать не станет – если я опоздаю, она уйдёт. Уйдёт, так и не дождавшись, а проход закроется.

Вот и последний поворот. Впереди серой стеной вырос забор, перед ним канава, в которую я угодил когда-то, поскользнувшись на повороте. На пересечении дорожек я не увидел никого.

– Неужели ушла? – прошептал я.

Остановился.

Снежная пыль, следовавшая за мной, догнала, окутала белой пургой, мешая хоть что-то разглядеть.

– Кхе… хе… е… – услышал я каркающий, знакомый смех из-за снежной завесы.

– Явился-таки, – сказала она. – А я не чаяла уже и встретиться.

Снег постепенно осел, и из-за него проступили знакомые черты. Всё тот же поношенный ватник, на ногах валенки, цветастый блёклый платок, обрамляющий улыбающееся старческое лицо. На этом лице выделялись большие чёрные глаза с красными отблесками закатного солнца, пристально вглядывающиеся в меня.

То ли от этого взгляда, то ли от порыва студёного ветра, по моей спине пробежал холодок, от которого я зябко поёжился.

«А солнца-то на небе нет», – мелькнула мысль. Я пытался понять, что за пламя отражается в глазах этой женщины, и оглянулся, стараясь что-нибудь разглядеть за серым забором.

– Там, за забором ничего нет, только глухая ночь, – сказала она, проследив за моим взглядом, не прекращая мне улыбаться. – Но нам совсем в другую сторону. Молодец, что не опоздал, теперь мы успеем.

Я ничего не ответил.

– Бояться не надо, – продолжала она, – раз уж пришёл – поздно бояться. Теперь надо идти.

И она, развернувшись, пошла вперёд по радиальной аллее, а я последовал за ней.

Мы шли и шли.

Она передо мной, а я чуть сзади. Аллея просматривалась шагов на двадцать вперед, дальше, под кронами старых деревьев, терялась во мраке.

Напряжение нарастало.

Странная тишина и неопределённость моего положения очень угнетали меня.

– А вот вы в прошлый раз упоминали про оленя, который умеет говорить… – спросил я, чтобы хоть как-то нарушить зловещую тишину.

– А, этот… – с неприязнью ответила она. – Вечно путается под ногами, никак от него не отделаешься.

– И ещё вы говорили, что до его пещеры пять минут ходу? А мы идём уже значительно дольше.

Она резко остановилась, повернулась ко мне и обожгла меня своим злобным взглядом.

– Что ты можешь знать о времени? – резко, почти до визга повысив голос, прокричала она. – Если будет нужно, эта ночь вообще никогда не закончится.

И она так же резко, не дожидаясь моего ответа, отвернулась и отправилась дальше.

Я и не думал отвечать. От неё снова повеяло безумием. Я испугался, мне уже не был нужен никакой проход, мне захотелось убежать от неё как можно дальше, и я начал искать возможности незаметно это сделать. Но я не успел, она остановилась, и я снова услышал её голос.

– А вот и он, лёгок на помине, – сказала она, не оглядываясь, кивком показывая куда-то влево. – Явился, не запылился, хитрая скотина. Вечно появляется, когда его не ждут.