Евгений Перепечаев - Одиссея старого рокера (сборник)

Разобравшись и разложившись, он вышел покурить: по голубой глади бассейна лениво передвигались надувные кресла, подплывали к островку с баром, где смуглые нереиды, держа в руках высокие бокалы с трехцветными коктейлями, поджидали своих тритонов, дельфинов или самого Посейдона, как кому повезет. Картина радовала глаз, тихо, спокойно, хорошо.

Солнце уже подумывало об отдыхе, на море идти было поздно, и он решил пройтись до города. Отель находился в двух-трех километрах от центра Айя-Напы, что защищало от ночного грохота «второй Ибицы», но рядом с Нисси Бэй, где он планировал провести большую часть времени.

– Taxi, sir?

– No, thank you.

Дорога шла вдоль берега моря, то появлявшегося, то исчезавшего; справа и слева выстроились рестораны: «Самовар», не хочу, «Africa», смотрим меню, что за фантазия – есть зебру-крокодила-бегемота, «Tequila Mexican Garden», не сегодня, надо что-нибудь попроще, вот уже и город, посмотрим, какие они тут греки.

Вот подходящее – «Greek Tavern». Он зашел, был встречен и усажен, меню не читал, заказал салат по-гречески, цацики и хумус, долму, хлеб и рецину. Людей было немного, в углу немолодой грек тихонько напевал грустную песню, пощипывая струны бузуки, никто громко не требовал водки и соленых огурцов – сезон заканчивался – можно было хорошо посидеть.

Чеснока в цацики и хумус не пожалели, его знакомый вкус приятно смешивался со смолой рецины, на свиданье не идти, да и идти никуда особенно не хотелось, и, выйдя из таверны, он решил просто пройтись по центру. Туристов еще хватало, магазины еще работали, сувениры потом, на циферблате уже был вечер, и, дойдя до Луна-парка, ничего нового под луной, он решил отправиться спать.

Прочищая на ночь легкие ментоловой сигаретой, он подумал, что начало хорошее, ничего не раздражает, голова пустая, желудок о чем-то тихо спорит с греческими блюдами, ноги приятно гудят, дискотеки не слышно – все хорошо. Повторяя эту мантру, он, поставив будильник на шесть, заснул.

Снился ему какой-то балаган, шатры, зазывалы, карусели с визгами и торчащими голыми ногами, и одноногий пират в треуголке, с шарманкой, предлагал ему флаер на «незабываемое эротическое шоу в греческом стиле: увидите саму Афродиту, в пене, – всего-то с Вас одна монета, пятьдесят пиастров», – на плече у него сидел красно-зеленый ара, шарманка играла все громче, пока он не понял, что это будильник.

Вроде и не было вчера никакого шоу, а пират-то откуда. Рядом с будильником на тумбочке лежал буклет, он его рассеянно полистал и увидел «Черную жемчужину» – бутафорски-пиратскую бригантину, стоящую в порту Айя-Напы. Но про эротическое шоу там ничего не говорилось, и, глянув зло на будильник, он открыл шторы: погода была чудная. Контрастный душ прогнал последние следы сожаления; шорты, шармовские футболка и бейсболка слегка рассмешили его – вчера утром еще был октябрь в Киеве, и за завтраком в него окончательно улеглось хорошее настроение. Выпив апельсинового сока и вполне приличного кофе, захватив с собой булку, он пошел на пляж.

Идти нужно было метров сто: бухта открылась внезапно, выглянув из-за деревьев. Да, тот же пляж, никого нет, море только для тебя. Быстро сбросив с себя шорты и майку, он вошел в море, умылся, втянул воду носом и поплыл, перевернулся на спину, наслаждаясь движением в воде, ее вкусом, мягкостью. Вода ласкала кожу, ему хотелось быть рыбой, морским животным, всю жизнь провести в этой влаге, никогда не покидать ее, – он застыл, раскинув руки и ноги, сверху его накрыло небо, солнце еще было добрым; ничего больше не хотелось – только качаться так на волнах всегда. Колыбель.

Выйдя из воды, пройдя по теплому песку, он накрыл лежак полотенцем и лег, глядя на бухту, слушая море, – он был абсолютно чист, ничего не болело, не тревожило, было только ничем не замутненное наслаждение картиной соединения моря и неба; такие моменты бывают в жизни крайне редко. Какое-то время удавалось ни о чем не думать, потом мысли вернулись и двинулись вспять: двенадцать лет назад он уже был здесь, на этом пляже, в том же отеле.

Тогда неожиданно его карьера сделала резкий рывок, закончилось валанданье в начальниках отделов, и ему поручили открыть новый офис, новое подразделение. После первых трех месяцев мучений дело пошло, появилась новая машина и первая секретарша, которую он взял за выражение глаз, за то, как она смотрела на свое будущее кресло в приемной и украдкой гладила его, – жизнь вышла на новый уровень, а через полгода его зазвал к себе шефов первый зам и сказал:

– У тебя загранпаспорт не просрочен? Ну и отлично, завтра принеси, мы тут планируем провести семинар, узким кругом – шеф, его помощник, я и ты, пора вливаться. Нужно подумать про армянский баланс, завтра скажешь.

– А про что семинар, что за армянский баланс?

– Ты не волнуйся, Олег, но особо не болтай – семинар на Кипре, обмен опытом, но баланс должен быть – всего едет восемь человек.

Укоряя себя за тупость, он решил поговорить с шефовым помощником. Володя долго смеялся, но все объяснил и углубился в детали: кто сколько чего возьмет и кто возле кого будет жить.

Семинарили буйно: до обеда на пляже, потом в городе, каждый день в новом месте, с новой изюминкой, перепробовали все, возвращались в отель поздно, да и там еще, но сил тогда было больше, и неделя пролетела как нонстоповый карнавал; на работу он вернулся загорелый, страшно уставший телом, но с зарядом энергии, которого хватило надолго. Он чувствовал себя Атлантом, способным удержать небесный свод на плечах, и долгое время это чувствовали в нем и другие, – ему все удавалось, колеса вертелись, бизнес двигался; колесница жизни неслась вперед под звуки перпловской «Highway Star»: «I`ve got everything» [1] Я достиг всего (Deep Purple). .

«Когда же это ушло, когда потерялось. В какой по счету машине ты перестал слушать Rainbow, и священный трепет от голоса Дио и пассажей Блэкмора в Stargazer заменили мурашки по телу Лары Фабиан. Когда Sticky Fingers сменились ровно опиленными ногтями, – спрашивал его кто-то внутри него, пока он лежал на пляже теперь и рассеянно перебирал пальцами песок, – на свои сорок ты купил майку «Мне не 40, а 18 + 22 года опыта», и в глубинах этого experience ты еще мог разглядеть того пацана, который вместе с Роммом верил, что может изменить этот мир. В каком же Далласе снайпер влупил в твою душу золотую пулю из дерьма, и ты перестал слышать носом приход весны, зато мог в уме свести дебет с кредитом. Какую футболку ты бы купил сейчас. Life is shit».