Игорь Кульчицкий - Дневник Эриха Эйке. Часть 1. 1941

– Спасибо. Мне, право, как-то неловко, озадачил вас, да еще и денег не берете…

– Ну, вы же один, и болеете – значит, надо помочь.

– Тимуровец? Ну, спасибо. Присаживайтесь. Вы с работы – наверняка голодны, вот, перекусите.

– Благодарю. Признаться, это кстати.

– Стол, конечно, небогат, но что есть…

– Не беспокойтесь, с молоком как у вас? Я кофе с молоком предпочитаю.

– Так вот же – молочник на столе.

– Да, да, я как-то…

– Не стесняйтесь, принесу пока перевод. Я распечатал его. У вас есть флэшка?

– Да, сейчас организуем.

Пока он ходил за бумагами, я достал флэш-карту, налил себе кофе и начал готовить бутерброд с сыром.

– Прошу, – Сергей Николаевич протянул десяток страниц. – В среднем, из двух – трех страниц оригинала мы имеем одну страницу формата А4. Они же тогда на машинке печатали – поэтому межстрочный интервал большой. Рукописные помарки автора дневника я выделил наклонным шрифтом – думаю, будет понятно.

– Отлично, сейчас взгляну. Кстати, вот флэшка. Ноутбук у меня с собой, и я готов дать вам следующие 30 страниц. Нормально?

– Конечно.

– Ну, и насчет оплаты – вот ваши деньги. Долларов не было – я отдаю в рублях по текущему курсу Центробанка.

– Вы почитайте сначала.

– Конечно. Но вы же мне доверяете, и я вам доверяю. Забирайте деньги. Я сейчас почитаю немного, а дома еще раз пересмотрю. Если будут вопросы – напишу письмо. Можно?

– Можно, – он снова покашлял, – но, думаю, вам понравится. Кстати, я посмотрел ваш перевод. Неплохо получилось. Конечно, есть некоторые неточности – я подправил. Этот файл объединён с новым переводом, моим, в один. Потом с флэшки почитаете.

– Хорошо.

Я отложил бутерброд, вытер пальцы бумажной салфеткой и придвинул к себе страницы с текстом:

Я видел его на фотографии начала века, приложенной к бумагам. Румынам не интересен Потемкин, поэтому, скорее всего, памятник заброшен. Разве что большевики за год своего правления что-то успели изменить. Хотя… Вряд ли. Насколько известно, их больше интересовали вопросы наведения внутреннего порядка на новой территории.

Машина притормозила, и я отвлекся от своих размышлений. Первый мотоцикл проехал еще метров сто, осмотрел дорогу впереди и, вернувшись, встал на боевое охранение примерно в двадцати метрах от нас. Замыкающий мотоцикл занял позицию, прикрывая тыл. Оба подали знаки, и мы вышли на дорогу, разминаясь. Это вам не автобан и не шоссе – обычный проселок. Вперед и назад – никого, только теплый летний ветерок, налетавший порывами, и запах полевых цветов. Водитель, достав припасы, занялся обедом, а мы – я, Генрих и Отто, осмотревшись, направились к интересовавшему нас месту.

Заброшенный памятник, на удивление, хотя и был неухожен, сохранился неплохо. В высокой траве видна была установленная на квадратном основании стела двенадцати или чуть более метров высотой, из мягкого камня – ракушечника, потемневшая от дождей, пыли и времени. Недалеко от нее находился еще один камень с надписью. Раздвинув траву, мы прочли: «На семъ месте преставился князь Григорий Александровичъ Потемкинъ Таврический. Октября в 5 день».

Я осмотрелся. Чуть ниже по склону, за дорогой, наш водитель «колдовал» с обедом, справа и слева охрана, развернув мотоциклы поперек дороги, наблюдала за местностью, а передний мотоциклист, тот, что слева, даже осматривал дорогу в бинокль.

– Ну что, начинаем? – Генрих отряхнул пыль и сухую траву с колен.

Я сделал несколько фотоснимков, в то время как Отто, сорвав и покусывая травинку, прошел за обелиск.

Генрих достал из своего потертого саквояжа ореховую лозу. Присев на край обелиска и положив лозу на колени, он выбил из пачки сигарету и закурил.

– Дайте мне 5 минут, надо настроиться, – сказал он, осматривая кончик сигареты, – отойдите в сторону.

Отто, сделав круг вокруг комплекса, отошел к дороге, я присоединился к нему.

Генрих докуривал.

– Пожалуйста, не шумите, – попросил он через некоторое время, поднявшись, – я попробую поработать.

По направлению от дороги, держа в руке лозу, он принялся медленно продвигаться в сторону памятника. Мы, молча, наблюдали со стороны. Генрих описывал вокруг обоих камней концентрические круги, останавливался, поворачивался направо и налево, двигался от памятника к камню и немного в сторону, медленно ступая по степной траве. Лоза в его руках опускалась и поднималась. Мне почему-то всегда казалось, что все лозоходцы сами её двигают. Такие, незаметные движения рук. Всегда присутствовало некое ощущение обмана. Споров на эту тему было достаточно, однако, как отмечалось специалистами, в поиске и, в частности, в археологии у лозоходцев зачастую наблюдается эффект импринтинга. Т. е. обнаруживается объект или предмет, которого уже давно нет в каком-то месте – фактически, находится его след. Как это происходит – непонятно, но я сам наблюдал подобное.

Отодвинув чашку, я достал из пачки сигарету. Полез за зажигалкой, но вспомнил, что я в гостях.

– Простите, у вас можно курить?

– Можно, но не сейчас, сами понимаете… Хотите покурить – идите на балкон. Он застеклен, но там прохладно – надо набросить куртку.

Сходив за курткой и прихватив на обратном пути бумаги, я вышел на балкон, прикрыл за собой дверь и продолжал чтение, устроившись так, чтобы свет из комнаты падал на текст:

Через полчаса Генрих закончил.

– Да, это место с отрицательной энергетикой, – сообщил он, – на самом деле Потемкин умер не там, где стоит этот камень с надписью, а чуть правее, судя по всему – вот здесь, – и он указал лозой на другое место. Впрочем, это не столь важно. Искомого предмета здесь нет, но я уверен, что он был при Потемкине в момент его смерти.

Отто улыбнулся:

– Неужели ваша лоза способна дать такую информацию? Я всегда подозревал, что в лозоходстве есть что-то шарлатанское.

– Напрасно. В нашем подразделении с использованием лозы даже разминировали минные поля. И успешно, замечу я вам! Это достоверный факт. Думаю, что не будучи уверены в своих способностях, и не веря в лозоходство, сами вы не стали бы заниматься подобной практикой, не так ли?

– Это точно…

– Про геопатогенные зоны вы тоже, наверное, знаете или слышали. Неужели не встречались с необычными явлениями на раскопках? Вот здесь геопатогенная зона… Вот – здесь, – Генрих указал место между памятниками.

– Вернемся к делу, – сказал я, – итак, что скажете?