Алексей Янкин - Путь домой идёт через болото. Часть 1

Я попытался сориентироваться, принявшись вспоминать с какой стороны от меня стояло солнце, когда я вошел в лес. Кажется слева. Да, точно. Так. Теперь встанем так, что бы оно оказалось справа и пойдем. Ведь таким образом я наверняка должен буду выйти к дороге. Шел больше часа, но дороги как не было, так и нет. Более того, кругом уже не хлюпала влага, а было настоящее лесное болото и временами приходилось перепрыгивать с кочки на кочку.

Я почувствовал, что начинаю паниковать. Спокойно! Остановись, передохни, подумай.

Тут я заметил, что солнце опустилось уже довольно низко и, судя по всему, часа через два начнет смеркаться. И я останусь один в пустой, холодной, сырой, темной, кишащей хищниками тайге! Вид длинных прозрачных теней от чахлых невысоких сосенок подействовал на меня угнетающе. Безотчетный, все подавляющий страх вновь овладел мною. Я вскочил и понесся. И чем больше уговаривал себя успокоиться, тем паника сильнее овладевала мною. Мне казалось, что по моим следам уже несётся вышедшая на охоту свора голодных волков. Я уж слышал за спиной их приближающийся вой и тяжкое мокрое дыхание. И уже явственно ощущал, как острые клыки впиваются в мою плоть, пожирая меня живьем. Я бежал, перепрыгивая с кочки на кочку, соскальзывая и падая в воду. И вновь вскакивал, и вновь бежал сломя голову, не разбирая дороги дальше. Казалось, что то в одной стороне, то в другой лесок как будто становится реже, я с радостной надеждой устремлялся туда. Но это был обман.

Я метался по огромному, бескрайнему, местами поросшему хилыми деревцами болоту. Я окончательно потерял всякую ориентацию и в пространстве, и во времени и было лишь одно желание – выйти на сухое место.

Вдруг выскочил к небольшой протоке. Низкое солнце слепило глаза. За серой полосой открытой воды шириной метров в пятнадцать-двадцать уныло торчал невысоким обрывом противоположный берег. А за ним виднелись настоящие высоченные деревья!

Наконец-то сухая земля! Не думая, о том, что могу угодить в трясину, а протока может оказаться коварной бездной, бросаюсь вперед, навстречу светилу. На мое счастье дно довольно твердое и проливчик в самом глубоком месте, едва достигает мне подмышек. Вот он, желанный берег! Мокрый и покрытый травой и тиной, но почти счастливый, карабкаюсь вверх по песчаному, высотой едва ли мне по грудь, обрыву. Постоянно соскальзываю. Нервно смеясь, карабкаюсь снова и снова. Вновь и вновь падаю вниз, весь измазанный глиной. Наконец удается закинуть ногу на край обрыва. Подтягиваюсь, пошатываясь от усталости, и встаю во весь рост. Предо мной настоящая сухая земля! И вдруг край обрыва, на котором я стою, подламывается и я, вместе с комом земли и дерна, мешком лечу вниз. Тут же вскакиваю. Правую ногу ниже колена пронзает страшная боль! Я кричу и падаю! Нога словно охвачена огнем! В глазах темнеет. Не могу выдохнуть. Лишь через минуту вбираю в грудь воздуха и, закатив глаза, вою от боли.

Через какое-то время боль становится не такой резкой. Вновь делаю попытку встать и вновь, подвывая от боли, падаю. Настигает осознание – нога сломана. Проходит минут десять, прежде чем я могу сесть. Задрав штанину, с некоторым облегчением убеждаюсь, что перелом закрытый. Голень на глазах распухает, заливаясь багрово-синей краской. Солнце уже касается краем горизонта. Лишь одна мысль гложет меня: до темноты надо обязательно взобраться на обрыв, иначе я погиб. Почему то мне кажется что там, наверху, мне не будет угрожать никакая опасность.

Не помню, как вскарабкался наверх. На четвереньках, волоча поврежденную ногу и поскуливая от острой стреляющей боли, дополз до росшей шагах в двадцати от края обрыва гигантской раскидистой ели. Превозмогая желание упасть, прижаться к земле и забыться, сел, прислонился спиной к стволу, вновь задрал штанину: опухоль уже распространилась от стопы почти до колена. Развязал шнурок на ботинке, максимально ослабив его. Попытался прощупать ногу, но жуткая боль не позволила этого сделать. Пошевелить стопой либо хотя бы пальцами ноги невозможно. Но смещения кости вроде бы действительно нет. Наломав веток потолще и ободрав иглы, соорудил шину, примотав её поверх штанины свернутыми в жгуты пучками длинной сухой травы, закрепив поверху вынутыми из ботинок шнурками. Отчетливо понимая, что через считанные минуты я наверняка потеряю сознание, начинаю из последних сил лихорадочно ломать нижние ветви ели и накидывать их на землю у самого основания ствола. Затем, уже в полузабытьи, заползаю на наваленную кучу и, почти не осознавая что делаю, рву все что попадается под руку, нагребая это все на себя. Момент погружения в небытие не помню.

Не знаю, сколько я пробыл без сознания – день, два, неделю? Помню лишь, что вроде бы несколько раз приходил в себя. Первый раз от холода. Меня бьет озноб. Кругом темно. Нагребаю на себя валяющиеся рядом еловые лапы, сухую траву, нащупывая их руками и, немного согревшись, вновь проваливаюсь в темноту.

В другой раз очнулся от боли в ноге. Мне жарко, лоб в испарине. Но боль не острая, тянущая. Шевелю руками, целой ногой, разгоняя кровь. Закутываюсь в полы плаща. Перед глазами все плывет. Вроде бы день, так как отчетливо вижу над собой толстую нижнюю ветвь гигантской ели и зеленый полог из хвои. Попытался подогнуть больную ногу и взрыв боли опять проваливает меня в темноту.

Еще несколько раз, помнится, приходил в себя. Но это были буквально мгновения. А может мне все это просто привиделось в бреду.

Открываю глаза. Ощущение такое, словно я проснулся после длительного хорошего крепкого сна. Яркое солнце заливает теплом все вокруг. Потянувшись, резко сел и тут же боль рванула за ногу. Откинувшись на спину мгновенно все вспомнил. Боль терпима. Снова сел, но на этот раз осторожно. Медленно согнул ногу в колене, подтягивая к себе. Больно. Шина давно развалилась, но роль свою, видимо, она сыграла. Задираю грязную, мятую штанину: опухоль еще не спала, но была уже бледно-телесного цвета. Попытался пошевелить пальцами ноги. Шевелятся. А вот ступня не слушается. Попытался слегка изогнуть ступню рукой. Ух! Зараза!!!

Обессилев от проделанной работы, падаю на спину. Сознание совершенно чистое. Если бы не перелом, я бы был в полном порядке. Но вместе с этим возникает ощущение жуткого голода. Оно растет с каждой минутой и я уже не могу думать ни о чем другом. Рву иголки с еловых веток и запихивая горстями в рот, жую. Вполне съедобно и до некоторой степени гасит голод.

Немного насытившись, поправляю свое ложе, срываю пару новых мохнатых еловых лап, накрываюсь ими и засыпаю спокойным сном, словно нахожусь не среди таёжных болот, а дремлю в шезлонге где нибуть в санатории на свежем воздухе, укрытый шерстяным пледом.