Татьяна Веденская - Обыкновенный волшебник

© Саенко Т., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Надежда умирает последней. Моя корчилась долго – почти четыре дня. Агония случилась в пятницу после обеда, и кто бы спорил, что быть не может худшего момента для разговора с начальником. К тому же за окном моросил дождик, усыпляя всех и вся вокруг и добавляя миру в целом какой-то беспросветности. Еще вчера над Москвой светило солнце. Не ахти какое, конечно, – от нашего столичного солнца многого-то не ждешь, но все-таки лето. Случаются чудеса. Небо, птички, четверг – вчера был как раз «тот самый» момент, чтобы решать вопросы. И этот момент был безвозвратно упущен.

Мой начальник, Игорь Борисович, был занят во вторник, встречался с учеными из какой-то академии, в среду он тоже, соответственно, не смог меня принять – у него болела голова после встречи с учеными, и его секретарша настоятельно не рекомендовала его тревожить. Ничего хорошего с такой головой он все равно не надумает. И я с этим согласилась.

В четверг я просидела в приемной четыре с половиной часа, благо у нас в редакции скоростной Интернет – всегда можно с пользой провести время. Ожидание не привело ни к чему. Игорь Борисович просто не появился – и не отзвонился тоже. А чего такого, перед кем начальству отчитываться?

Признаться, я разозлилась. Шла домой, в общагу, и пинала пустую банку из-под пива. Какого черта? Что он о себе возомнил? Или он считает, что мне некуда пристроить четыре с половиной часа? По правде сказать, впервые за пять лет я действительно не совсем хорошо понимала, чем мне заняться. Или, скорее, что мне делать дальше. Со своей взрослой жизнью, я имею в виду.

Взрослой я себя не чувствовала, скорее – потеряшкой. К тому же вся неделя выдалась такой, словно мне черная кошка дорогу перебежала или просыпалась соль. Но я вообще-то соль почти не ем. Что касается кошек, то да, у нас в общаге их много. Плодятся и размножаются в подвалах, к нашей радости, к ненависти коменданта. С кошками я дружу – даже с черными. Я против расизма, особенно кошачьего.

В пятницу утром я позвонила Игорю Борисовичу еще раз, чтобы уточнить, стоит ли мне сегодня приезжать в офис. Игорь Борисович ответил положительно и удивленно спросил, почему я не подошла к нему раньше. Зачем, мол, я отложила разговор на пятницу?! Мое изумление было сравнимо только с бешенством. Если бы не удивление, уж я бы ему ответила. Но оно буквально лишило меня дара речи. Бешенство я, в надежде на лучшее, постаралась в себе подавить.

– Во сколько мне лучше подъехать? – вкрадчиво спросила я, втайне жалея, что не включила диктофон, чтобы записать наш разговор. А то ведь потом и от этого открестится.

– Давай до обеда, а то я хотел пораньше… В смысле, в одно место заехать, по работе, – поправился Игорь Борисович, считающий своей священной обязанностью поддерживать в нас всех уверенность в его тотальной занятости не чем-то там таким, а исключительно делами. Работает – и нам велит.

Работать, работать и еще раз работать, а также «учиться, учиться и еще раз учиться» – как завещал великий Ленин. Впрочем, говорил он это или нет – большой вопрос. Исторические источники сомнительные. Большая часть того, что мы знаем о Ленине, поведали нам уже после его смерти. Преимущественно госпожа Крупская. Что ж, примем на веру и добавим, что я уже давно готова работать. Мечтаю работать! Четвертый день сижу в приемной Игоря Борисовича в надежде на то, что смогу реализовать наконец свое право на труд, причем именно там, где мне хочется, и на условиях штатного корреспондента.

Признаться честно, я задолбалась учиться. Ничего личного – просто… пяти лет вполне достаточно, не так ли? Напряжение последнего семестра изверглось в виде моих злости и несправедливого раздражения на всех и вся, а потом на меня обрушился поток госов [1] Госы – государственные экзамены, сдаваемые при выпуске из института. , и, как следствие, нам были выданы дипломы, о которых столько говорили. Диплом постоял на подоконнике, был должным образом обмыт – тем более мой, красный.

А потом все вдруг затихло. Столько шума из ничего – бумажка и бумажка. Сейчас этот документ лежал у меня в деловом портфеле – большом, рыжем, почти кожаном. Замечено, что человек вызывает уважение, если у него в руках объемистый чемодан, набитый бумагами. Что ж, я хожу на важные встречи с моим рыжим чудовищем. Туда хорошо помещается мой маленький портативный ноутбук. Чемодан оттягивает мне плечо, но придает уверенности в себе. Даже сейчас я невольно хватаюсь за его упругие бока. При моем маленьком росте это важно.

– Васют, может, лучше в понедельник? – зевнула Леночка, секретарша Игоря Борисовича. Я жалобно всхлипнула. Очень уж нужна была эта работа. Игорь Борисович держал меня на внештатных позициях уже год – затыкал мною всевозможные дыры, посылал на Кудыкину гору (в Липецкую область, например), чтобы проверила там факт незаконного вывоза навоза из совхоза, ввоз комбикормов.

– Я его дождусь.

– Он говорил, что уедет рано.

– А он точно знает, что я здесь? – в сотый раз уточнила я. Леночка обреченно кивнула. Все он знал и даже видел меня, когда выходил в туалет. Даже кивнул мне так, словно вот-вот уже освободится и примет меня. Что, мол, так занят, так занят – не передать словами.

– Он тебя обязательно возьмет в штат, – заверила меня секретарша, вставая со своего места. Добрая, но не слишком трудолюбивая, из-за чего до нашего офиса зачастую ни черта не дозвонишься. Теряет записки и телефонные номера, которые записала на квадратиках из желтой бумаги. Нравится Игорю Борисовичу. А я – не очень. Во всяком случае, мне так кажется. Наверное, он меня не одобряет, а я отвечаю ему взаимностью. Но именно Игорь Борисович должен решать, попаду ли я в штат газеты, которую очень даже одобряю.

– Думаешь? – кивнула я, глядя с тоской на часы – половина пятого. У начальника просто не останется времени на то, чтобы принять меня в штат.

– Ну, он же обещал, – пожала плечами Леночка и ушла пить чай. Поразительно, сколько в некоторых людей влезает чаю за один рабочий день. Мы все сдаем деньги на чай-кофе, невзирая на то, кто в штате, а кто ходит без зарплаты и перебивается объедками с барского стола. Телефон на столе секретарши зазвонил, но на нее это не произвело никакого впечатления. Она ушла и не вернулась. Старомодный звон стоял в ушах, и я уже потянулась, чтобы ответить на звонок, когда дверь Игоря Борисовича открылась, и оттуда выглянул он сам – царь и бог собственной персоной со сморщившимся от неудовольствия лицом.