Анастасия Машкова - Любовь по солнечным часам

– Конечно, Егор не простил меня, дуру, и не верил.

Надя закрыла лицо руками.

– Не о том, доча, речь! Как ты не понимаешь, что только у одного человека был мотив и возможность проделать все это и подставить тебя.

– У жены Миликяна?

– Да у какой жены, – досадливо отмахнулась Галина Викторовна. – Валька подбивала клинья к стоматологу? Да. Миликян предпочел ей тебя? Да.

– Этого не может быть! Валька никогда бы не сделала этой мерзости! Она моя подруга с детства! А вот ты ее всегда недолюбливала по неясным для меня причинам. – Надя вскочила от возмущения, стряхнула гадкие фотографии со стола.

Галина Викторовна подняла карточки и спрятала их в карман кофты, подойдя к дочери, взяла ее за локоть.

– С Миликяном у «моськи» не вышло. Зато теперь может получиться с разведенным Георгием Ивановичем Бессоновым! Ты ведь шестнадцать лет назад перехватила его у кабинета нашей врачихи. Видела я ее лицемерную мордочку на вашей свадьбе… Ну, понимаешь? Теперь-то ты хоть что-то понимаешь?!

– Нет… Этого не может быть, этого не может… – как заведенная мотала головой Надя.

– Значит, так. Сядь на стул и возьми себя в руки. Поставим эксперимент.

– Не смей, мама!

Надя хотела броситься за матерью, когда поняла, что та намерена звонить по телефону.

– Спокойствие, только спокойствие, как говорит наш кумир. Где тут у нас номерок Курочкиной? Ага, вот он! – нашла в записной книжке нужный телефон Галина Викторовна и подняла трубку. – Сядь и молчи! – прикрикнула она на дочь.

И Надя покорно села на стул, схватив от волнения Микки, который тут же принялся лизать ее лицо.

Видимо, в Галине Викторовне Кольцовой пропала не только княжна, но и выдающаяся актриса. Нацепив трагическую гримасу, она заговорила скорбным голосом. Речь ее прерывалась от частого взволнованного дыхания.

– Валечка? Здравствуй, детка. Да, я… Ох, совсем дело плохо. Вот… звоню попросить тебя о помощи. Не очень отвлекаю? Ах, немножко занята… – Галина Викторовна выразительно подняла брови, посмотрев на замершую Надю.

– И все же я попросила бы тебя помочь мне. Приехать к нам… Да, Надюше нужна сейчас твоя поддержка. Все-таки подруге выговориться легче, чем матери. Да… Да, я понимаю. Ну, раз уже договорились на завтра, так тому и быть… А-а, страшная мигрень к тому же? – И снова мама бросила на Надю выразительный взгляд и скроила скептическую мину.

Распрощавшись с Валюшкой, мама категорично рубанула рукой:

– Муженька твоего утешает, к гадалке не ходи!

– Мам, ты всерьез веришь в то, что Егор сейчас у Вали?

– Уверена! Иначе бы Валька приехала. Но сегодня ее приоритет – свободный мужик, которого надо утешить после рокового события и заодно заарканить.

– А ты не предполагаешь, что у нее может быть и иной воздыхатель?

– О котором ты слыхом не слыхивала? – ернически спросила мать.

– Ну, знаешь, я сейчас же позвоню Егору и спрошу напрямую! Он не станет врать.

Надя схватилась за мобильный телефон.

Галина Викторовна вздохнула и решительно взяла аппаратик из Надиной руки.

– Наивная ты моя простота.

Она постучала пальцами по столу, напряженно размышляя, и вдруг крикнула:

– Идея! Дядя Саня! Мы запустим к ним дядь Саню.

– Вот это только через мой труп, мать. Вот просто даже не начинай… – вскинула руки Надя и затрясла головой.

– Да ты послушай меня, послушай! – не сдавалась Галина Викторовна. – Это отличная идея! Саня, конечно, не Иннокентий Смоктуновский, но с молчаливой ролью участкового справится на все сто! Он же любит нас с тобой, в конце концов.

Дядя Саня Пухов был маминым соседом по лестничной клетке. Переехал он в этот дом года три назад и сразу же принялся ухаживать за Кольцовой. Развелся шестидесятилетний дядька давным-давно, детей у него не было. Оказался он человеком душевным и простым. Работал стекольщиком на большом предприятии пластиковых окон. Надя подсмеивалась над застенчивым невзрачным Саней, который пытался галантно ухаживать за ее матерью. Галина Викторовна же поддерживала с соседом дружески-кокетливые отношения.

Дядя Саня оказался незаменим в бытовых делах. Особенно по части хозяйственных перевозок. Новенький «Рено» был главной гордостью работяги. Второй его гордостью стал полковничий костюм дяди-Саниного брата Лехи.

Дело в том, что Леха всю жизнь прослужил в МВД. Откуда был, по его мнению, несправедливо спроважен на пенсию.

– Убери ее с моих глаз долой! – заявил он Сане, привезя полковничью форму к брату. – Все, сжигаю мосты и уезжаю топить тоску в Сороти.

Леха был заядлым рыбаком и особенно любил псковскую реку Сороть, богатую щукой и налимом.

– Из Сороти до сих пор местные берут чистейшую питьевую воду! В реке каждый день купался Пушкин, когда бывал в Михайловском. По этой реке и везли гроб с телом поэта в Святые Горы, – со значением заявлял он каждый раз Сане, приглашая его отведать улов. – Да и сам Ляксандр Сергеич рыбку из Сороти при жизни очень как уважал. Да, благодатные, святые места, – вздыхал Леха, и Саня проникался должным почтением и к Пушкину, и к Сороти, и к ее неиссякаемым богатствам.

А изгнанный Лехой костюм дядь Саня подчас использовал в очень странных целях. Он не был пьяницей, нет! Но редкие праздники любил. Сам лепил пельмени и приглашал на них сослуживцев и соседей. Когда праздник достигал своего апогея, дядя Саня вдруг заговорщически приглашал кого-нибудь из случайных гостей в маленькую комнату и, приложив палец к губам, приоткрывал створку шкафа. Гость с недоумением таращился на полковничий костюм.

– Да-а, – удовлетворенно вздыхал дядя Саня. – Вот такие были в нашей сложной биографии моменты. Такое прошлое, понятное дело, просто так в шкаф не запрешь. Все – здесь. – Он стучал пальцем по своей тощей груди. – Но это – моя тайна… Покрытая мраком прошлого.

И дядя Саня с чувством захлопывал шкаф.

Гость смущенно хмыкал, не зная, как понимать сию эскападу. Бояться «настоящего полковника» или спешить заручиться его покровительством.

Наде дядя Саня тоже в свое время демонстрировал костюм. Тогда мама развеяла все Надины недоумения:

– Дурака валяет, старый брехун! Значительность напускает. Мне-то он байки про свое боевое прошлое не впаривает – я его брата Леху знаю.

Впрочем, невинное вранье мать с дочерью дяде Сане прощали. Протрезвев, он снова становился милым искренним мужиком, забывая о своих мечтах-превращениях до следующего застолья.

Но именно сейчас Галина Викторовна, не чуждая авантюр, вспомнила об униформе, и в ее бедовой голове родился целый план по выведению «говнюков и предателей» на чистую воду.

– Жди меня, доча, я пойду посоветуюсь с Саней, – заявила мать Наде.

– Я могу хоть что-то в этой жизни решить сама?! – взвилась Надежда.