Ирина Бйорно - Вкус бабьего лета. Рассказы о современницах

Тут дверь в кафе открылась, и на пороге показался ещё более странный персонаж – почти гротескный, небольшого роста, сухопарый мужчина с горизонтально торчащими, как проволока, черными, насмоленными усами и огромными, выпуклыми, как линзы, пронзительными чёрными, казалось, горящими глазами. Он не вошёл, а, казалось, влетел в зал кафе, где его, видно, ждал друг, тот грузный господин, рисовавший что-то в блокноте, но новопришедший не пошёл к нему, а вместо этого подбежал к столу, где сидела Пия, неожиданно и театрально встал на одно колено, притянул правую руку Пии к себе и поцеловал её. Раздался его немного резкий голос с акцентом:

– Моя Венера! Я предлагаю тебе место на моих холстах и в моей мастерской! Я сражён твоей красотой, которая достойна, чтобы её увидели миллионы! Я предлагаю тебе мою руку с кистью самого Дали! Ты согласна?

Пия не поняла половину из того, что ей говорил этот экстравагантный человек, все ещё державший её руку около своей груди и не сводивший с неё своих горящих, сумасшедших глаз. За соседними столиками шептали и смеялись, глядя на эту сцену.

Она не знала этого имени – Дали, – но кто-то ей шептал внутри: «Да! Соглашайся! Решается твоя судьба», – и она просто сказала:

– Ви, месье.

Тот встал с колен, поднял Пию со стула и поцеловал в каждую ямочку на щеках.

– Пойдём! Время – дорого! Я вижу в тебе мою Венеру!

И он увлек Пию за собой. Багажа у неё не было, кроме небольшой сумки через плечо, и уже через четверть часа Пия сидела в просторной светлой мастерской испанского мастера Сальвадора Дали, о котором говорил весь Париж. Ему было в то время уже больше семидесяти, но его горизонтальные усы были черны, а глаза – полны непотухающего огня – огня творчества, сжигающего самого художника и его окружение.

Так начался трехлетний период Пии в качестве модели для Сальвадора Дали, а в дальнейшем – и для других художников того времени. Она стала его Венерой. Она жила в мастерской Дали в Париже, на Монмартре, и он её рисовал, делая доступной её совершенное тело богини для всех людей мира, хотя та Венера, рождавшаяся на полотне, была не совсем Пией, а скорее Венерой Дали с Пииным совершенным телом. Она была там, на картине, и все же её, Пии, там не было, а была Венера.

Сальвадор платил ей небольшие деньги, и она сняла себе комнату в частном семейном пансионате недалеко от знаменитого кладбища Пер ла Шез, куда ходила гулять, рассматривая пышные могилы прошлого.

Париж Пия любила – с его кафе, магазинами, музеями, театрами и искусственными женщинами, тратившими огромные деньги, чтобы привлекать внимание мужчин своими нарядами, прическами, макияжем, улыбками. Пия так и не научилась делать ни макияжа, ни прически, полагаясь на свою естественную красоту, которая в глазах всех мужчин выигрывала на фоне театральной красоты парижанок.

В неё не раз влюблялись художники, количество которых в Париже никогда не убывало, и в Париже состоялся её первый роман с другом Дали, но когда Сальвадор узнал об их интрижке, то высоким голосом, пищащим от гнева, сказал Пие, что если у неё появится любовник, он с ней расстанется – ему нужна Венера-девственница, а не куртизанка!

Но через три года Пии надоело быть Венерой и сидеть вечно голой в ателье Дали, где было холодно в ветреные, осенние, дождливые дни, да и ей стало от такой жизни просто скучно, а Дали, насытив свои картины красотой скандинавской богини, перешёл на другие мотивы, забыв о Пии.

Она же решила возвратиться к себе домой, не сказав почти никому об этих трёх годах позирования, и, так и не получив никакого образования, она открыла магазин индийских товаров.

За три года позирования у Пии скопилось немного денег, и она купила небольшой магазинчик в центре города на оживленной улице, где жило много студентов, и ей даже удалось снять квартирку на первом этаже магазина – так было дешевле. Она завела собаку, как это делали владельцы магазинчиков в Париже, которая охраняла магазин и её, Пию. Песик был сучкой, верным маленьким шотландским терьером с мертвой хваткой больших челюстей и бесконечной любовью к своей хозяйке. Так две девственницы стали жить вместе под одной крышей, одна – продавая дешевую индийскую рухлядь и зарабатывая себе на хлеб с маслом, вторая, мохнатая – охраняя хозяйку и магазин.

За три года новые девушки Скандинавии получили титулы красавиц года, и о Пие все забыли. А ещё через три года Сальвадор Дали скончался, так и не написав ни разу Пие ни письма, ни позвонив по телефону. Его картины теперь делали фурор и деньги ещё лучше, чем при жизни этого странного, экстравагантного живописца с его украинской женой-не-женой Галой, но никто и не вспоминал, что на его картине была запечатлена Пия, семнадцатилетняя скандинавская богиня в виде Венеры Дали.

Да и какое дело людям до персонажей всех этих знаменитых картин, часами и днями позирующих в неглиже перед жадными глазами знаменитых маэстро кисти? Кто знает имена и судьбы людей, запечатлённых на полотнах Тициана, Рубенса, даже самого Леонардо да Винчи? Всех интересует судьба художника, особенно её скандальная часть. Ну а каковы судьбы тех, кто был запечатлён на холстах и кто продавал свои тела на время и за деньги и навсегда остался на полотнах? Большинство из низ известны как «портрет неизвестного» или просто – участники многотеловых картин, имеющих историческое название, которые известны всем, как «Похищение Европы», «Девушка с сережками» или просто – «Мадонна».

Пия это прекрасно понимала, поэтому ни на кого не обижалась и даже никому не говорила, что вот она, Пия, – была Венерой самого Сальвадора Дали, да и все ли знали – кто был этот Дали – может так, пачкун какой?

Она вела свой магазинчик, закупая дёшево товары из Индии и перепродавая их чуть дороже людям, любившим недорогие яркие безделушки. Почему же она выбрала именно индийские товары? Наверное, они отвечали больше её вкусу к краскам, так необходимым в этой дождливой, продуваемой ветрами Скандинавии, где серо-серебряное небо с блекло-тусклым редким солнцем создаёт единственную раму для неяркой жизни скандинавов.

Её тело стало полнеть, не зная ласк мужских рук – она так и осталась девственницей, но лицо её оставалось по-прежнему красивым и совершенным – лицом зрелой богини.

Собака её через три года холостой жизни получила воспаление матки, что часто случается у собак – девственниц, и ей была удалена в собачьей клинике вся её щенородильная часть. Так они и жили на свете – Пия и её верный пес Дина.

Однажды Пия пошла на лекцию приехавшего из Индии нового гуру, предлагавшего формулу счастья через специальное дыхание, и она решила попробовать. Дышать – не зарядку делать, а её большое тело, достигшее к тридцати годам ста килограммов – не хотело лишних движений. Она заплатила деньги и стала учиться дышать по-йоговски – с придыханиями и катарсисом, напоминавшим обычный оргазм.