Лейла Элораби Салем - Не сниму хиджаб

После молитвы Хадиджа разобрала диван и легла спать, поставив на телефоне будильник, чтобы проснуться в 6:30.

Прозвенел будильник. Хадиджа медленно открыла глаза и посмотрела по сторонам, затем потянулась и снова закрыла глаза. С кухни доносился звук закипающего чайника и тихий голос отца.

Девушка еще раз потянулась и, скинув одеяло, пошла в ванную комнату. Проходя мимо кухни, она увидела мать, хлопотавшую у плиты, и отца, пьющего кофе. Насиба Алиевна обернулась и, увидев дочь, сказала:

– Доброе утро. Хадиджа, садись завтракать.

– Доброе утро, мама и папа, я сейчас пойду умоюсь, приму душ, совершу Намаз и после этого позавтракаю.

– Как хочешь.

Когда девушка умылась и приняла душ, то направилась в комнату, где расстелила молитвенный коврик и встала на Намаз. После молитвы она воздела руки и тихо прошептала: «О Аллах! Дай мне силы не сбиться с праведного пути». После этого провела ладонями по лицу со словами «Амин».

Когда Хадиджа села за стол, Насиба Алиевна подала ей блинчики с творогом и чай. Пока девушка ела, отец спросил ее:

– Доченька, у тебя в школе все хорошо? Никто тебя не обижает?

– Нет, папа, нет, – соврала она.

– А то смотрю, бледненькая какая-то сидишь, волнуешься.

– Папа, все хорошо, я не волнуюсь.

– Если хочешь, я могу проводить тебя до школы.

– Нет, не надо, я сама дойду.

Насиба Алиевна села с ними за стол и сказала:

– Рамзан, оставь ребенка в покое, дай ей поесть.

– Да я просто беспокоюсь о дочери, – начал оправдываться мужчина.

После завтрака Хадиджа стала собираться в школу. Она надела длинную синюю юбку, вязанный свитер и нежно-голубой платок, подчеркивающий большие карие глаза и чуть загорелую кожу без единого прыщика или пор. Пока девушка обувалась, пальцы ее тряслись, ибо она боялась снова насмешек одноклассников и потому из-за волнения у нее сильно заболел живот. Маршрут от дома до школы занимал где-то пятнадцать минут, в течении которых Хадиджа понемногу стала успокаиваться. Но вот показались ворота школы, и волнения снова подступили к горлу. Снова заболел живот, но Хадиджа, прочитав молитву, успокоилась и вошла внутрь. В раздевалке ничего не произошло. Ученики, конечно, смотрели во все глаза на девушку в платке, особенно младшеклассники, но никто ничего не сказал, даже не засмеялся за спиной. Хадиджа облегченно вздохнула и поднялась на второй этаж в класс биологии.

В классе уже сидело пять человек: Руслан Щипков, Урусова Светлана, Косоперова Мария, Бодурасов Денис и Астрова Ксения. Хадиджа поприветствовала ребят, они ответили ей. Никто из них не засмеялся и ничего не сказал. Девушка была рада тому, что пока ее окружали самые хорошие одноклассники. Ксения посмотрела на подол длинной юбки новенькой и сказала:

– Хадиджа, у тебя юбка внизу грязная.

– Ой, – девушка подошла к раковине и только захотела смочить подол, как Ксюша сказала ей:

– Не надо, а то долго сохнуть будет. У меня есть влажные салфетки. Сейчас дам, – девушка достала из сумки упаковку салфеток и протянула ее своей собеседнице.

Хадиджа вытерла юбку и только захотела вернуть салфетки, как та произнесла:

– Оставь себе, у меня еще есть.

– Спасибо.

Через минуту в класс вошел Саркисян Михаил. Он громко всех поприветствовал и гордо вскинул голову. Девушки кратко посмотрели на него и отвернулись, что очень смутило молодого человека, считающего себя самым лучшим.

Затем вошли, нет, влетели Киселев Павел, Зубров Николай и Денисов Юрий, которые с самого раннего утра были готовы всех рассмешить. И если до этого в классе было тихо, то с приходом этой компании поднялся крик и гам. Паша громко смеялся, слушая историю Коли, который рассказывал о вчерашнем походе в кафе. Юра же, усевшись за парту, принялся кидать в друзей свернутую бумагу. Киселев поймал одну из них и, усевшись на парту Денисова, засунул бумагу ему под кофту. Тот с криком: «Ты что, совсем дурак!», вытащил бумагу и принялся громко смеяться вместе с другом.

Щипков Руслан, смотря на детские шалости взрослых ребят, глубоко вздохнул и уткнулся носом в телефон, Хадиджа стала доставать тетради, ручки и учебники. Проходящий мимо ее парты Паша, увидев, что на ее тетради нарисован автомобиль, схватил ее и сказал своим друзьям:

– Я хочу купить себе такую же тачку.

– Ага, на какие шиши? – спросил Коля.

– Заработаю, – после этого парень положил тетрадь на место.

«Альхамдулиллях» – прошептала про себя Хадиджа.

За пять минут до звонка в класс вошли все остальные, которые до этого курили на улице. Манученская Катя, стуча каблуками, вошла в класс с громким смехом, так как Енисеев Андрей шел, обнимая ее сзади и щекоча бок. Последними вошли Яблокова Виктория и Стручков Василий.

Хадиджа заметила презрительный взгляд Кати и Енисеева, ненавистный взгляд Вамунина и насмешливые взгляды Кунаевой Анны, Василевского Романа и Виктории. И снова девушка увидела, что никто не хочет сидеть с ней за одной партой.

Вошла учительница биологии, Любовь Александровна, которая была очень жесткий и требовательный преподаватель. На ее уроке даже Киселев Павел и Денисов Юрий сидели тихо и мирно, боясь пошелохнуться. Хадиджа была благодарна учительнице за это, ибо строгая дисциплина помогла ей избавиться от насмешек.

На перемене Хадиджа стояла абсолютно одна. Никто не подошел к ней и не спросил ни о чем. Все разбрелись по группам: Манученская вместе с Енисеевым. Киселевым, Зубровым и Яблоковой; Вамунин вместе с Ефремовым и Саркисяном; Анаева, Романова, Чернова вместе с Косоперовой, Урусовой и Кунаевой; Бодурасов общался со Щипковым, Василевским и Стручковым; Потокаева, Самонова, Зубастикова и Астрова тоже образовали свой круг общения; а Денисов успевал побывать везде.

Хадиджа стояла одна в стороне, облокотившись о стену. Маленькая, в длинной юбке и голубом платке она выглядела словно ангел по сравнению с остальными, которые жили низменными страстями. Лишь однажды Щипков Руслан окинул ее взглядом, в котором было не любопытство и не интерес, а что-то совсем иное, будто молодой человек влюбился в эту тихую, скромную девушку, которая отличалась ото всех остальных.

МАнученская Катя, одетая в короткую брендовую юбку темного цвета и яркую тунику с большим вырезом и полусапожки Prada на высоченном каблуке, звеня множеством украшений, вертелась среди молодых людей, ведя себя словно мартовская кошка. Со стороны это выглядело ужасно неприятно, но девушка считала себя самой лучшей, которой позволено все. Избалованная деньгами родителей и молодыми людьми, она считала, что все должно быть только так, как хочет она. То, что не вписывалось в ее круг, Катя считала ненужным для существования.