Алексей Шаповалов - Все границы вселенной

– Но это может относиться не только к этому городу, но и вообще ко многим, – лицо пилота исказила какая-то глуповатая ухмылка.

– Согласен. Но вот что примечательно (чёрт, ну почему здесь нельзя курить!), послал Бог ангелов разрушить сии два города. И был у Него разговор с Авраамом, и последний упрашивал не уничтожать эти города, ежель найдётся там достаточное число праведников. Сошлись они на числе равным десяти. Да вот беда: не нашлось в тех городах нужного количества. И вот тут самый интересный момент. Сколько бы я не читал Священное писание, я нигде не видел, чтобы дети считались бы грешными. Более того, если и сделал ребёночек что-то не так, то, как сказано: «Итак, оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем повсюду покаяться», – то есть подрастёт, так и поймёт. А пока не понимает, как винить дитя? А вот ещё надобно заметить для пояснения: с некоторых пор один из грехов зовётся содомией. А что сей грех означает? – Тут старик понизил свой голос почти до шёпота и наклонился к уху Игоря, видимо, не желая, чтобы их услышала Лизонька. – Содомия это название анального гомосексуального полового акта между мужчинами, проще говоря, мужеложство. А какие же дети тут могут возникнуть? Видать, два этих города так погрязли в мужеложстве, что дети уже давно в этих городах не появлялись. А что эти действа в тех городах происходили, так об этом тоже в Библии сказано. Так вот, раз нет деток, нет и нужного числа праведников. И что самое интересное: раз нет в городе деток, он и должен был рано или поздно весь вымереть. Так что уничтожение данных городов это был лишь вопрос времени…

– Одну секунду, – прервал его Игорь.

Пилот взялся за штурвал и плавно повернул транспорт немного влево. Впереди, примерно метров в пятистах, блеснул предупреждающе маяк. Там начиналась зона радиоактивных заражений. Слушая проповедь, а ведь это была именно она, Игорь чуть не забыл про этот поворот, но вовремя спохватился.

– Извините, что перебил.

– Не стоит беспокоиться. Я всё понимаю, – Дед задумчиво замолчал, но вскоре продолжил: – И заметьте: на праведность деток, вполне возможно, ссылается Сам Господь, когда говорит, что мы должны им уподобиться. А также есть ещё один отрывок: «Жена спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием». Вы не согласны со мной?

– Если я уловил правильно вашу ключевую мысль, вы хотите сказать, что пока у нас есть дети, человечество на погибель не обречено?

Фёдор Михайлович аж просиял от того, насколько он был правильно понят.

– Вот именно, вот именно. Потому-то я так рад деткам, пусть не своим, так чужим. Опять же, нельзя не отметить и первое, что повелел Бог человеку: «Плодитесь и размножайтесь».

– Интересная позиция, – осторожно начал Игорь. – А как на счёт так называемого первородного греха? И что младенцев крестят? Чего ж их крестить, если они безгрешны? Или всё-таки человек грешен от рождения? Где найти объяснение всему этому? Хотя вы можете и не объяснять всё это. Как говорил преосвященный епископ Линдa: «Церковь ничего не объясняет, она либо благословляет, либо предает анафеме».

По лицу Фёдора Михайловича было заметно, что подобная реакция Игоря была для него слишком неожиданна. Видимо, он ожидал, что Шверцев, скорее всего, заинтересуется словом Бога, но в более благодарном ключе, что ли. Старик даже расстроился. Он опёрся рукой на подлокотник и заговорил слегка неуверенным голосом:

– Вы знаете, это ведь тоже не такой уж простой вопрос. Некоторые подразумевают, что за термином «первородный грех» скрывается не то, что человек греховен от рождения, а то, что через грех Адама человек приобрёл смерть. И рождается он не греховным, а смертным. И крещение младенцев – это очищение его от греха родителей. Но впрочем…

Тут старик поднялся, взглянул на Лизу, старательно выводившую на белом альбомном листе синего в зелёную полоску кота, и направился к выходу. Около двери он обернулся.

– Всё же, друг мой, я склонен полагать, что вы ещё не раз задумаетесь о Боге.

Но Шверцев ничего не ответил.

Пилот сидел и смотрел, как проносятся под ними поля, покрытые золотой пшеницей.

***

Периодически заходя через портал в звездную сеть Галаксинет (так назвали преемника некогда великой сети Интернет те, кто освоил другие планеты), Игорь, помимо поиска информации и просмотра почты, посещал и различные социальные сайты, где люди находили себе друзей по интересам с разных планет или общались со старыми друзьями и однокашниками. В какой-то момент времени эти сайты стали настоящей болезнью для своих посетителей. И пользователи этих сайтов могли часами «толкаться» и общаться в них, не обращая внимания на то, что творится в реальной жизни. Игорь и сам на какое-то время заболел этим. Поминутно открывал ту или иную страницу, проверяя сообщения от друзей, или выставляя свои и оценивая чужие фотографии и видеозаписи. Но мало-помалу ему становилось скучно. С бывшими одноклассниками он был на разных ступенях социальной лестницы, а новым друзьям что-либо объяснять о своей жизни он уже устал.

Устал от постоянных вопросов: почему не посещаю межзвёздные курорты, а торчу всё время на этой замусоренной планетке? Почему не имею собственного звездолёта? Почему… Да, в общем, много всяких «почему». И надоело объяснять и рассказывать про жену, застрявшую во времени. Рассказывать о том, что надо заботиться о ребёнке, одевать, покупать игрушки и развивающие поделки. И Лиза к тому же обучалась игре на флейте в те моменты, когда была такая возможность. А ведь ещё была больная сестра, подключённая к аппарату обеспечения жизни. И за его обслуживание Игорь платил до тридцати процентов от зарплаты. И дом. У него был свой дом. У них был свой дом, помимо этого скитальца по трассам «Водовоза». И за домом надо было следить и порой обновлять то одно, то другое. Так что всех его оставшихся от разных уплат финансов хватало только лишь на питание и одёжку. Лишь книги да стереокино позволял иногда Игорь себе купить.

Каждый раз, когда он разглядывал фотографии друзей с тех или иных мероприятий, читал их дневники, злая тоска грызла сердце пилота. Не зависть, а именно тоска от ощущения какой-то клетки. Клетки из тех, кто дорог ему. Клетки из любимых людей. И с этим ничего нельзя было поделать. Это просто была жизнь. Он всегда думал об этом именно в этом ключе, но иногда волна отчаянья накрывала его, и Шверцев становился злым и раздражительным.

И вот теперь, войдя в каюту, он по-прежнему пребывал в мрачном расположении духа. Первое, что бросилось ему в глаза, это была их с дочкой постель, вся измятая, Лизка опять прыгала на ней, и перепачканная растаявшим шоколадом, который дочка держала в руках. Как всегда, смотря весёлый мультик, она забыла всё, чего было нельзя делать. Совершенно потеряв эмоциональное равновесие, пилот повернулся к радостно прыгавшей девочке и обрушил на неё все накопившиеся за день негативные эмоции: