Елена Потехина - Она полетела, она все-таки полетела…

Как ни странно, я любила, когда отец приходил с работы «навеселе», ну конечно слегка. Он обязательно устраивал с нами «ломку» и катал нас с Наташкой на спине. Эта игра называлась «битый небитого везёт». Мы хохотали до слёз, бегали, кричали и обязательно играли в прятки. Мне кажется, не было такого дела, за которое отец не взялся бы. Он помогал мне решать самые трудные задачи по математике. А телевизор он ремонтировал с огромной отверткой в руках. Он разбирал телевизор полностью, потом собирал его заново. При этом, у него оставалась куча запасных частей. Но самым удивительным было то, что телевизор после его ремонта начинал показывать.

Несмотря на 7 классов образования, отец был отличный «интуист» (это слово я придумала только что). Даже его тёща – наша вторая бабка (бабка Марья) любила его больше своей собственной дочери. Откуда я это знаю? Да со слов самой матери.

Они с отцом тогда были ещё совсем молодыми, и пошли на какую-то вечеринку в том же районе, где жила наша бабушка. Там они повздорили, и моя мать убежала с вечеринки «к маме». А мама (наша бабушка) сразу ей дверь не открыла, а спросила:

– Это ты, Лиза? А почему ты одна? А где Саша?

Мама ей ответила, что оставила его «догуливать».

Тогда бабушка посоветовала нашей маме вернуться за своим мужем и приходить вместе с ним.

Мама сначала не поверила ей и переспросила:

– Так ты не пустишь меня? И я, твоя дочь, пойду ночью назад одна?

На что бабушка ответила:

– Да, ты все еще моя дочь. Но ты еще и мужняя жена. Вернись за своим мужем, и приходите вместе.

Какой мудрый урок. И главное сразу всё встаёт на свои места. Отец обычно такие ситуации называл свободой выбора:

– Выбрал кость – гложи, на чужую не зарься.

У меня всегда было много знакомых кошек и собак, с которыми я неплохо ладила. Всегда носила в кармане что-нибудь вкусненькое, так на всякий случай. Даже незнакомые собаки это чувствовали и вели себя со мною «запросто». Может быть это потому, что от меня пахло собакой? Но ведь кошкой тоже пахло.

Самой первой собакой на моей памяти была Кукла – маленькая чёрная собачка с белым галстуком вокруг шеи. Кукла была очень преданной и игривой. Часто воровала у меня варежки, стоило мне положить их на снег, когда я вытряхивала снег из валенок. Хватившись варежек, я бежала за ними к ней в конуру. Но, увы, иногда опаздывала и обнаруживала там только волнистые ниточки. У Куклы родились два щенка – Шустрик и Мямлик. Была ещё такая программа по телевидению, где участвовали две куклы – Шустрик и Мямлик. Вот в их честь мы и назвали щенков. Мы с Наташей играли с этими щенками, когда они были ещё совсем крошечные. Мы пеленали щенков, клали их в кукольные кроватки. Шустрика мы оставили себе, и он вырос в большую собаку. Мастью походил на мать, но был много крупнее.

Помню, как однажды, играя во дворе, я спряталась в его конуре. Шустрик мне очень обрадовался и тоже туда залез. Так что мне тогда пришлось кричать, чтобы меня освободили.

Потом была Белка. Маленькая рыжая собачка «царских кровей». Мать подобрала её на вокзале. Белка любила петь, танцевать, сидеть на окошке, спать на мягкой постели и есть сахар. У моего младшего брата был детский аккордеон. Я играла на этом аккордеоне собачий вальс, а Белка мне подпевала. Она была очень талантлива. А умерла в родах. Мы тогда очень горевали.

Последним был Стёпка.

Принесли нам как-то чёрного спаниеля. То ли потерялся он, то ли охотники бросили. На охоте всякое бывает. Иногда и ружья теряют, не то, что собак. Так он у нас и остался жить. Был очень добродушным и шустрым, как вьюн. На цепь мы его не сажали, он так бегал. Были у Стёпки длинные уши и странные лапы, как бы приплюснутые.

Однажды, зимой катались мы с горки. Степка всё около нас крутился. Вдруг внизу, у проруби, где бабы бельё полоскали, поднялся переполох. Мы санки побросали и туда. А там бабы кричат:

– Собака утопилась! Собака утопилась! В прорубь бросилась!

Но тут над водой появилась Степкина голова. А потом и он сам выпрыгнул на лёд. И тут же пулей к дому, пока вода на нем не замёрзла. Отец тогда говорил, что это он ондатру под водой учуял.

Больше всего на свете любил Степка в машине ездить и чтобы непременно на первом сиденье. Стоит машине к дому подъехать, он уж в ней сидит. И когда успевал? И не интересовался даже, чья машина. Сядет и всё тут: «Вези, мол, меня, я готов!» Наверное, он на охоту всегда на разных машинах ездил. А охотник он был отменный и дичь не портил. Я в этом лично однажды убедилась.

Забрались как-то раз в наш огород соседский курицы – молодки. Бегают, грядки разрывают. Я попыталась их поймать, да не тут-то было. Они залезли в колючий малинник. Я и так пробовала их достать, и этак. Ну, отбилось дело. А Степка сидит в сторонке, хвостиком виляет, на меня глядит. Я из сил выбилась и говорю ему с обидой:

– Ну, что глядишь, помогай, ищи. После слова «ищи» Степка стрелой юркнул в малинник и через пару минут стоял передо мной с курицей в зубах. У меня всё похолодело внутри при мысли, что он свернул курице шею.

Я вынесла курицу на улицу и отпустила её на землю. Та, как ни в чём не бывало, отряхнулась и принялась рыться в песке. А сзади меня уже стоял Стёпка с очередной курицей в зубах.

Из-за моей дружбы с собаками однажды приключился со мной один казус. Шла я из магазина как-то вечером. Уже и темнеть начинало. Осень тогда была дождливая. Под ногами грязь. Иду я нога за ногу, о своём думаю. Слышу, сзади меня вроде кто-то догоняет, по грязи шлёп-шлёп. Ну, думаю, пусть спешит. Я в сторонку отошла, чтоб дорогу уступить. Но вдруг тот, кто шёл сзади, как положит мне свои ручищи прямо на плечи и дышит этак тяжело-тяжело. Ну, думаю, конец мне, сейчас душить начнет. Только вдруг этот самый грабитель как лизнет меня в щёку. Тут уж у меня весь столбняк сошёл. Я голову повернула, а это – мой старый знакомый – рыжий пёс. Я его хлебом угощала когда-то, вот он меня и припомнил. От избытка «чувств-с» целоваться полез.

Собака, она вся наружу. Уж, если рада тебе, так на руки запрыгнет. И предана – по гроб. Кошки, они не такие. Дольше обиду помнят и больше привязаны к дому, нежели к хозяину.

Жила у нас этакая парочка – Зина и Ксюша. Это я их так назвала. Одну – в честь моей любимой учительницы физики, другую – в честь соседки, она ещё в магазине тогда работала. Разговорчивые были кошки. Одна в комнате на стуле лежит, другая в кухне. И разговаривают между собой:

– Мыр – мяу, мыр – мяу…

– Мяу – мяу, мыр…

Однажды я гладила на кухне бельё. Под окном стояла поленница. На ней лежала Ксюша. Моё внимание привлекло её неадекватное поведение. Она выгнулась, перевернулась на спину, изящно потянула шею, помахала хвостиком, снова перевернулась. При этом движения её были столь грациозны и женственны, что я невольно подалась к окну, чтобы увидеть – перед кем это она так «выделывается». На земле под вишней сидели три «прибалдевших» кота – чёрный, рыжий и серый. Так вот в чём дело! А я-то думала, что варьете придумали люди!