Алексей Янкин - Свобода не воля. Часть 2. Медвежий праздник

Четвертая ночь закончилась громким заявлением Унтары о том, что дух медведя, не найдя здесь своего убийцы, удалился вслед за Лисом, который, кстати, действительно к этому моменту исчез. Исчез как-то тихо и незаметно, словно устыдившись. Довольные охотники, которые все четыре ночи ни к чему не притрагивались, поснимали маски и соплеменники стали их горячо обнимать и целовать, пересказывая, что тут происходило, как вернувшимся после долгого отсутствия. Никита отметил, что ни Унтары, ни кто-либо другой, все это время не использовали ни бубнов, ни иных музыкальных инструментов. Как пояснила Аина, для того, чтобы душе медведя не понравилось здесь, и она не решил поселиться на стойбище. Тогда она дознается рано или поздно до правды и изведет весь род.

Последняя, пятая ночь началась с обряда провода медведя. Его шкуру торжественно сняли с каркаса и свернули, вслед за чем унесли в одну из изб. Потом вынесли четыре больших чугунных котла, разместив каждый над своим костром. Принесли хранившееся все это время где-то медвежье мясо. Мужчины стали его резать ножами по суставам, стараясь не поломать ни одной косточки. Все мясо сложили в котлы и залили водой.

Пока мясо доходило, устроили спортивные соревнования. Метали в растянутые в полутора десятках шагов оленьи шкуры копья. Трое-четверо стреляли из луков. Один молодой охотник все порывался пальнуть из ружья, пока Аина не отчитала его, заявив, что патронов и так мало. Когда медвежье мясо сварилось, Аина собственноручно вытаскивала куски из котлов, срезала с них дочиста мясо и раздавала по старшинству всем присутствующим. Гостям досталось одним из первых, сразу вслед за несколькими старейшинами, Унтары и охотниками, убившими медведя. Обнаженные кости старейшина бережно укладывала в принесенную вновь шкуру (но уже без головы). Затем кости завернули в шкуру и этот мохнатый тюк торжественная процессия, состоявшая из одних мужчин, унесла прочь. Даже Аине не дозволили сопровождать траурную процессию, в которой из покон веков принимали участие лишь взрослые мужчины. Женский глаз не должен видеть, где будет могила погибшего медведя, иначе дух его вернется в одну из ночей и утащит вслед за собой ослушницу. Женщины терпеливо караулили остывающее мясо.

Когда мужчины спустя полчаса вернулись, все наконец приступили к ритуалу поедания медвежьей плоти. Мясо, неожиданно для Маргариты и Миши, оказалось вполне вкусным. Ели его только руками. Использовать ножи или другие приборы настрого запрещалось, о чем напомнил Унтары. Мужчинам досталось мясо исключительно от передней части туши, а женщинам и малым детям, от задней, в том числе потроха. Эти части даже варились в различных котлах. В женские котлы при варке добавили какие-то корешки, в мужское же мясо не добавлялось ничего, даже соли. Голова, сердце и лапы будут сварены позже, особо, ближе к утру, когда за костром останутся одни мужчины. Лишь Сакум Аина, как глава рода, допускалась к причащению медвежьей головой, что должно дать ей мудрости и долголетия. Лапы достанутся молодым охотникам, что бы оставались неутомимы в промысле. Но уже не женщина, а Унтары будет срезать и делить мясо. Череп станет храниться в избе охотника, убившего медведя и ему будут приносить подношения. В случае какого либо бедствия состоится церемония принесения в жертву черепа медведя. Это наиболее верное средство справиться с любой напастью.

Завершилась вся церемония тем, что Аина возвестила:

– Теперь наш брат, медведь, может возродиться. Дух его предстанет пред Нома Тарымом и тот оживит его. Медведь станет бродить, как и прежде, по тайге и не будет помнить, кто же убил его в прошлой жизни.

На этом праздник не закончился. Еще пять дней длился траур по медведю. В это время никто почти не работал, исполняли лишь текущие обязанности по стойбищу. С утра совершили обряд «пори», принеся в жертву пятнистого оленя, мясом которого и питались, исполняя тихие заунывные песни, призванные облегчить душе медведя путь к Торыму и выразить последнему свое почтение. Временами принимались насмехаться над обманутым лисом, которого здесь не особо то и почитали. Считали продажной душонкой и мелкой, никчемной личностью.

Пришел конец и этому, казавшемуся гостям бесконечным, медвежьему празднику. Впрочем они не особо и роптали на потерю времени. Все трое, даже проводник, крайне устали и нуждались в отдыхе. Они живут в селении туземцев уже почти две недели. За это время Никита несколько раз побывал с рыбаками на промысле. Маргарита перезнакомилась со всем женским населением и даже научилась у них кое чему. Миша-Микуль не только сдружился с местными ребятами, но и успел с одним даже подраться, чем обе стороны остались весьма довольны, так как ни одна из них при этом не ударила лицом в грязь. Мальчишеская дружба, скрепленная тумаками и синяками – самая крепкая дружба, так как проверенна делом.

Наконец Аина, знавшая уже достаточно от Никиты и самой девушки, собрала в своей избе, где кроме нее жили еще две бездетные вдовы, небольшой совет. На собрании кроме Сокум Аины-Ойе были приглашены несколько стариков и старух, трое мужчин – наиболее авторитетных рыболовов и охотников рода, а так же Унтары, игравший роль советника главы рода по внешним связям. Женщина, с согласия Маргариты, пересказала присутствующим их с братом историю и заверила, что род поможет гостям безопасно попасть домой. А так как их дом находится очень, очень далеко, то попасть туда они могут только самолетом. Таким образом, завершила Аина, надо проводить гостей до ближайшего большого поселка ручу, где садятся самые большие их самолеты. Все согласно закивали – помочь гостю священный долг. Только Унтары выразил несогласие с этим планом.

– Почему? – несколько раздраженно спросила Сокум. Никита отметил, что между ними до сих пор сохраняется некоторая отстраненность. – Неужели друзья нашего друга… – она указала на Никиту, – Не достойны нашей помощи?

– Нет. Они достойны. – ответил равнодушно Унтары, вытащив трубочку из угла рта, – Достойны нашей помощи. Но только такой помощи, которая действительно станет для них помощью, а не только польстит нам. Мол, посмотрите, какие мы. Вывели из тайги. А как там дальше… нам уже все равно.

– Поясни? – нервно сказала женщина. Никита так же удивленно смотрел на Унтары. Он никак не ожидал, что тот станет противиться оказанию туземцами им помощи.

– Я долго жил в городе. – охотник затянулся, выпустил густую струю дыма и со вниманием наблюдал, как она медленно тает, расползаясь по избе. Все терпеливо ждали. Несмотря на всё раздражение, которое иной раз вызывал излишний снобизм этого бродяги, все знали, что говорит он всегда по делу. – Я жил в городе. Насмотрелся на обычаи ручу. Красноголовая Мита сказала, что её отец невероятно богат. Если те, что охотятся на них, забрались в самую тайгу, то они станут искать её не только здесь, но и там, куда она может выйти. А так же там, откуда она могла бы уехать к себе домой. Ты, Сокум, сама сказала, что наши гости могут попасть домой, только улетев на самолете. Причем не на том, маленьком, что летает иногда над самой нашей деревней, а на большом, что чертит полосы высоко в небе.