Рашида Стикеева - Ключ

Везучий был Григорий, ох и везучий! Ближний Восток даже не аукнулся. Афганистан – не зацепил. До Северного Карабаха было далеко. До академии прослужил на Дальнем Востоке почти пять лет в одном гарнизоне. После окончания академии покидало немного, помотало по стране. Прибило в Казахстан. В Семипалатинскую область. В закрытую военную часть стратегического значения, именуемую «город Курчатов». Маленький городок сплошь из блочных серых четырёхэтажных домиков-коробочек. Серый, бездушный, продуваемый с трёх сторон казахской ковыльной степью. Видимость была завидная, за несколько километров. Город по всему периметру было обнесён колючей проволокой. Одной, видно, самой стратегической стороной выходил на высокий берег Иртыша и тоже ограждался. Речные суда, проходящие мимо, обязаны были проплывать быстро без показательно-приветствующих гудков, как говорится, «не оглядываясь». Ездить в находящийся рядом, в ста сорока трёх километрах Семипалатинск, разрешалось только по специальным пропускам. Одним словом, закрытый объект как закрытый советский объект за номером №… Зато снабжение было по первому классу!

Прилавки двух гастрономов радовали глаз изобилием и дружбой советских народов. Икру, конечно, ложками не ели, но все деликатесы отечественного и импортного производства и всё самого лучшего качества. Мясные консервы из того же рядом находящегося Семипалатинского мясоконсервного комбината. Тут не только рядовая дачная тушёнка «с медалями», но и говяжий язык в желе, нежная требуха в рассоле, студень в собственном соку и много чего вкусного. Деликатесы из сыров, колбас были представлены в ассортименте из Москвы и Ленинграда. Рыбные консервы все из Прибалтики и Калининграда. Шпроты красовались на отдельной полке аж трех (!) видов. Горошек, кукуруза, перец и всякие весёлые баночки из Венгрии и Болгарии. Сладости в виде конфет – сплошь московские, «Бабаевской» и «Рот Фронт» кондитерских фабрик. Чай не только № 36, пожененный, знать бы «кого с кем там поженили», как говаривала Ираида Африкановна, но и индийский, со слоном на боку яркой коробки.

Трикотаж, аккуратно висевший на плечиках, был исключительно ленинградский и рижский. Но часто были югославские и польские завозы. Термосы и полотенца из дружественного Китая радовали своим отменным качеством. Техника японская, но немного и нечасто. Косметика разная – целиком из солнечной Болгарии.

В первое время Машенька замирала прямо на пороге магазина. Глаза не могли нарадоваться и вобрать в себя всё это продуктово-бакалейное пиршество. Ходила как в музей, просто посмотреть, порадоваться. Покупала понемногу, оставляя повод для радости похода в магазин и на следующий раз. Григорий посмеивался:

– Что же ты сразу-то всё не купишь? Ты прямо как не советская женщина?! Хватай, тащи, пока возможность есть!

А она получала тихую радость и наслаждение почти физическое от этих частых праздников – походов. Радость человека, познавшего бедность.

Целый год Машенька ходила в магазины, больше удовлетворяя свою эстетически-зрительную потребность, нежели практическую. Целый год Григорий Михайлович учил жену быть истинно советской женщиной. Маша слушала, соглашалась, кивала головой и продолжала свои прогулки за положительными эмоциями. В последующие годы жизни в этом степном бездушном сером городишке Маша немного обвыклась с местным изобилием.

Леночка же радовала своим быстрым развитием, превратившись в разумную малолетнюю красавицу. От матери унаследовала вьющиеся рыжеватые волосы с медным отливом, бархатные тёмные глаза, очаровательные ямочки. От родителя – рост и статность Она была везде и всегда звездой в больших и малых детских коллективах, не участвуя при этом ни в каких соревнованиях. Крепенькая и приветливая девочка не испытывала никакой нервозности ни в чём, не принимая никакого участия не только в скандалах и ссорах своих подружек, но и в любых мероприятиях. Такое поведение можно объяснить либо ангельским великодушием, либо сатанинской гордыней. Мария с нежным удивлением наблюдала за дочерью, за ее правильностью вести свои детские девчачьи дела.

Вечером, купая дочь перед сном, та сама, без вопросов, начинала увлечённо рассказывать о событиях пройденного дня. Мария долгий монолог не прерывала, понимая, что это отцовская наследственность: говорить, требуя молчаливого внимания и участия. Справедливо отмечая её взросление. Она любила дочь без слепого обожания, без нравоучений, немного отстраненно. Как бы любуясь и давая возможность родному человечку свободно и спокойно расти. Самой разбираться во всём. Мать и дочь были близкими друзьями, душевными подругами, глубоко уважая пространство друг друга, несмотря на малолетство одной.

Чего нельзя было сказать про отца.

Григорий Михайлович к тому времени уже получил майора и отвечал за идейно-политическое дело вверенного ему объекта. Имел репутацию строгого, но справедливого начальника. И дома не расслаблялся, не давая возможности никому расслабляться в его присутствии. Руки не распускал, да этого и не требовалось. Мария не давала повода. Да и Леночка была послушной дочерью… и только. Кроме подчинения, краткого отчёта от дочери ничего не требовалось. Леночка принимала правила игры: честно отчитавшись и доложив об успешном ходе своей подготовки к школе, уединялась с матерью за книжкой или вечерним оживлённым разговором. Как всегда, должным слушателем была Маша, а Леночка, в основном молчавшая при отце, взахлеб шёпотом рассказывала матери о последних событиях: кто кому на ногу наступил, кто больше плохих слов знает и как Вовка-морковка хотел Леночку поцеловать, но она убежала и язык ему показала, дураку этакому.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.