Ольга Черенцова - Изгой

– Держи, – вручил я ей пакет. – Купил тебе на день рождения, но не утерпел.

– Какая прелесть! – охнула она, развернув. – Ты такой у меня замечательный!

Она надела шляпку, повертелась перед зеркалом. Видя, как мать радуется, я остро почувствовал, как мы с ней одиноки.

Не желая её огорчать, я спустился к гостям. В основном это были сослуживцы моего отца, а точнее – его подчинённые. Сам он стоял в середине толпы, расправив плечи, с широкой улыбкой, вводившей всех в заблуждение. Никто не знал, что, как только вечеринка окончится, от его очарования не останется ни следа. Отец внушительной внешности, под стать Арнольду. Но, в отличие от последнего, у которого такой вид, как будто он сейчас тебя пристрелит, отец умеет быть обворожительным. На эту удочку попадались многие, особенно женщины. Вон как эта, с которой он обменивался любезностями, – смазливая, черноволосая, с клубничными губами. Кокетничала она с ним напропалую.

– Это наш сын Николас, – подвела меня к ней моя мать.

– Очень приятно, меня зовут Лиза, – она оглядела меня с ног до головы и протянула руку. В её глазах прочитывалось недоумение: у таких родителей столь невзрачный сын!

– Какой красивый юноша! Весь в вас, – ввернула она комплимент. Якобы предназначенный обоим родителям, а в действительности – моему отцу.

Довольный, отец похлопал меня по плечу и сказал, что я скоро пойду учиться на адвоката. Как всегда, решил всё за меня. Знал бы он о моих планах!

– Моя дочь тоже собирается в колледж, она в следующем году заканчивает школу. Она у меня умничка, уже работает, – подхватила та и закричала на всю комнату: – Алёна!

К нам подошла девица. Смазливая, как и её мать, но не болтливая, а неприветливая и хмурая.

– Оставим наших детишек вдвоём, им есть, о чём поговорить, – заулыбалась Лиза и, глядя на моего отца, попросила показать ей наш дом. Мол, не терпится посмотреть такую роскошь.

– Да, конечно, с удовольствием, Клэр вам всё покажет, – разочаровал он её. Судя по её пылким взглядам, она предпочла бы, чтобы её гидом был он, а не моя мать.

– Пойдём на улицу, – предложил я девице. Она кивнула.

Мы вышли на задний двор, уселись на скамейку перед бассейном.

– Купнёмся? – спросил я.

– У меня нет с собой купальника.

– Можно и без него.

– Размечтался! – усмехнулась она.

Мы помолчали. О чём с ней разговаривать, я понятия не имел.

– Прикольная луна! – сказала она.

Луна и впрямь была классная – круглая и кроваво-оранжевая, как провалившееся незадолго до этого за горизонт солнце. Она всегда была такой, когда появлялась. Поднимаясь вверх, она постепенно менялась – светлела и становилась обыкновенной.

– Это только в нашем городке она такая, – сострил я.

Алёна даже не улыбнулась.

– Как давно ты здесь? – спросил я.

– Несколько месяцев.

– Надо же, а по-английски уже так шпаришь!

– Английский я ещё в России выучила, а в Америке мы уже семь лет, раньше в Мичигане жили.

– Как вы там очутились?

– Мама вышла замуж за американца. Они в интернете познакомились.

– Он тоже здесь, на вечеринке? – спросил я, чтобы поддержать беседу.

– Нет, они развелись.

Отвечала она скупо и таким тоном, словно её вынуждали. Мне тоже неохота было болтать. Не терпелось снова усесться за компьютер и высказаться на форуме о бойне в университете. Эта тема меня волновала. И я предложил ей вернуться в дом: там кондиционер, прохладно, много вкусной еды. Она мотнула головой: не голодна, а ты иди, охранять меня не обязан, не вижу что ли, сидишь, как на иголках, удрать намылился, мне няньки не требуются. Дрянной у неё характерец!

– Ладно, не бери в голову, у меня настроение паршивое, – словно угадав мои мысли, произнесла она и встала. – Пойду за матерью, пора домой.

– Уже? Вряд ли твоя мать захочет так рано уходить.

– Почему это она не захочет?

– Вы же только что пришли, дай ей с народом пообщаться.

– С чего ты взял, что ей нужно с кем-то общаться? – ощетинилась она.

– Чего ты взъелась? Я просто видел, как ей там весело.

– Да, весело, а что в этом такого! – разглядела она в моих словах какой-то подтекст. Она опять села и уставилась на луну, ставшую бледной, пока мы пререкались.

– Ты чего такая дёрганая?

– Так… у меня проблемы.

Спрашивать, какие проблемы, я не стал, она бы всё равно не сказала, но всё же посоветовал ей с кем-нибудь поговорить. Дал совет, которому сам не следовал, – не потому, что не хотел ни с кем делиться, а потому, что не с кем было делиться.

– С тобой, что ли? – хмыкнула она. – Я, вообще-то, говорить о себе не люблю, сплетников много.

– Тогда пойди на какой-нибудь чат или форум, там у всех ники, никто не знает, кто ты, говори что хочешь. Я туда хожу, когда потрепаться охота.

– У тебя что, нет друзей?

– Есть, но близких нет, – не признался я, что вообще никого нет.

– Без близких друзей тяжело, – потеплела она. – У меня близких тоже нет, но социальные сети я не люблю, там все какие-то злые, чушь пишут.

– Это смотря где. Могу дать ссылку на один форум, там можно неплохо пообщаться. В чём-то это лучше, чем в жизни: никто тебя не знает, строчи, что хочешь.

– Что за форум?

Я назвал.

– Ну и что там такого интересного пишут?

– Много чего, сейчас там обсуждают бойню в университете, ну ты наверняка слышала, спорят, влияет ли кровавость в кино на людей, говорят, что ужастики надо запретить…

– Дурацкое какое-то обсуждение! – фыркнула она, перебив.

– Почему дурацкое?

– А потому! – и вдруг без всякой причины завелась. Раскричалась, что делать больше нечего, как обсуждать чепуху. Ясно же, как день, что, если кровавость в кино на кого-то влияет, значит, у человека мозги набекрень: нормальные люди за топор не возьмутся, насмотревшись бредовых фильмов.

– Не скажи, – не согласился я. – Всё влияет, вот как реклама по телику, смотришь её без конца и покупаешь то, что тебе не нужно. Я сам не раз так делал… или как этот, который устроил бойню, до него недавно кто-то расстрелял несколько человек в школе, ну и он следом. А помнишь, слышала же в новостях, над одним парнем одноклассники издевались, он покончил с собой, а после него сразу ещё двое…

Договорить она мне не дала. Опять перебила:

– Что ты сравниваешь! Какой-то отморозок всех расстреливает – это одно, а парни покончили с собой от отчаяния, а не потому, что прочли в новостях, что кто-то это сделал.

– Да уж! Если каждый начнёт вешаться от отчаяния, то народу на земле не останется. Вешаются не от отчаяния, а от путаницы в голове, – возразил я.

– Тоже мне, психиатр нашёлся! Откуда ты знаешь?

Её реплика меня разозлила.

– Знаю. Самоубийство – это неправильно.

– Это почему же? Ты что, эксперт в этом деле?

Девица эта стала действовать мне на нервы. Вспыхивает по любому поводу, придирается к словам. Да и разговор у нас как-то странно повернулся. Спорим на такую тему, едва познакомившись!