Роза Сергазиева - Вспомнить, чтобы… забыть

Отвечал в основном Левчик. Кратко и четко, не отвлекаясь на подробности или лишние разъяснения. Персонально задали вопросы только Максиму. Как показалась станция новичку. Не скучно ли проводить сутки напролет в маленьком тесном пространстве. Надо отдать должное Утехину: он не вышел за рамки инструкции и тоже, как и командир, отвечал односложно. Да, понравилось. Нет, не скучно.

Потом журналисты попрощались, эстафета перешла к родственникам. Начали с командира. Желающие пообщаться с Левчиком еле поместились в экран: жена, сын и дочь, папа с мамой и даже дед. Дополнительно прихватили с собой семейного любимца – дворнягу Бакса. Остальные члены экипажа удалились в каюты, чтобы не мешать командиру.

Белозеров в очереди на общение значился последним. Вообще-то «младшим по званию» считался Макс. Но парень занимал место Проклова, с которым Артем задолго до старта договорился поменяться: чтобы после сеанса связи не бегать лишний раз по станции, а оставаться там же, в кают-компании и разыграть лишнюю партию в Го.

Артем опустился на коврик – напротив, на мониторе появилось лицо Данилы. Так получилось, что оставляя заявку на еженедельный сеанс связи с родственниками, Артем выбрал Харебина. А кого еще? Не Тамару же. Он, конечно, имел возможность вовсе отказаться от общения, но не хотелось отрываться от дома. Да и дополнительные впечатления разбавят местное однообразие.

– Я вам приготовил подарок, – улыбнулся Харебин, увидев ученого, и поставил перед вэб-камерой снимок в рамке: тот самый момент, когда Белозеров и Фрося на фоне снежного шторма смотрели в окно. – Вложил файл с фотографией в блок писем. Сегодня вам перешлют на станцию. «Человек и кошка». Здорово, по-моему, получилось.

– Что нового на Земле? – поинтересовался Белозеров, устраиваясь на полу по-восточному, поджав под себя ноги.

– Стихийнобедствие заявилось, – скривил губы в презрительной усмешке аспирант.

– С чего вдруг? – удивился Артем. – Давно не наведывалась.

– Тамара – женщина практичная, – Данила убрал фотографию в портфель, – услышала вашу фамилию в теленовостях и то, что намереваетесь отсутствовать полтора года. Пришла вместе с участковым. Мол, я незаконно вселился, а квартира принадлежит ей. Спасибо, человек в форме оказался вменяемым. Я предъявил ему договор о найме. Участковый повертел у виска пальцем в сторону Стихийнобедствия и удалился. Не думаю, что окончательно отделался от ее визитов, но, по крайней мере, на некоторое время дама оставит в покое.

– Пока не изобретет очередную пакость, – согласился Артем. – Как хорошо, что я от Тамары далеко-далеко, сюда она не прорвется. Правда, в данных обстоятельствах и требовать с меня нечего, не матрас же из каюты.

Мужики понимающе хором похмыкали.

– Да, а как дела у Михаила? – вспомнил Артем. Ноги начинали затекать, и ученый вытянул ступни поперек коридора.

– Объявился буквально на следующий день после вашего старта, – Харебин положил локти на стол и пододвинулся ближе к вэб-камере.

– Как его отец?

– Чувствует себя… прекрасно – выделил последнее слово Харебин, – дрова рубит.

– Так быстро? После инфаркта?! – Белозеров от удивления откинул голову назад и больно ударился об обшивку.

– Не было никакого инфаркта, – продолжил Данила, – Проклов, промчавшись 400 километров, не догадался сразу отцу домой позвонить. Думал, старик один живет, раз на «скорой» увезли, отвечать некому. К рассвету добрался до больницы. Переполошил персонал, пока не добился вразумительного ответа, что нет у них никого с инфарктом. Поехал к дому. Отец, конечно, обрадовался, увидев сына на пороге. Отложил топор, которым дрова рубил. В общем, чья-то дурацкая выдумка.

– Шутка?! – возмутился Белозеров, потирая синяк на затылке. – Человек не попал на станцию. А нам вместо профессионала засунули зеленого юнца.

– Я Михаилу рассказал про Макса, – продолжал делиться информацией Харебин. – Спросил, чего вдруг парня вместо себя рекомендовал? На самом деле все не так, как озвучил ситуацию директор. Это Федор Игнатьевич позвонил Проклову, когда Михаил шпарил по шоссе, и сообщил, что собирается включить в экипаж Максима. Мол, не возражаешь? Михаил удивился, что директор выбрал Утехина, только куда деваться, согласился: парень хоть и шебутной, но способный. Скорее всего, считает Проклов, Макса назначили в экипаж по одной причине – он, внимание! – и Харебин поднял указательный палец, – дальний родственник директора!

Белозеров уперся правым локтем в пол: ерунда какая-то. Зачем Найдёнов откровенно врал, будто Максима рекомендовал Михаил? Чтобы скрыть родственные отношения? Бессмысленно, в любом случае это выяснилось бы, рано или поздно. И история с выдуманным инфарктом выглядит подозрительно. Конечно, встречаются шутники-безумцы, любители поиздеваться над другими людьми. Но накануне старта научной экспедиции? Что за блажь родилась в горячей голове?

Ладно, махнул рукой Белозеров, не стоит ломать голову над расположением фигур на доске, если понятия не имеешь, с кем играешь. Кроме того, полтора года – большой промежуток времени, все тайное станет к финалу явным. И Артем попросил рассказать Данилу о Фросе. Как поживает пушистая любимица? Скучает ли по хозяину? Закупил ли Харебин сухой корм, последняя пачка которого, как помнил Артем перед отъездом, практически опустела?…

Следующим на установочные тесты в медицинский блок пришел, согласно переделанному графику, командир. Кирилл принял рабочую позу: нога на ногу, в руках планшет и – приступил к вопросам. Биографию Александра давно изучил: командиру 35 лет, по профессии военный инженер, женат – двое детей подростков, родители еще не пенсионеры, оба работают, дед – в далеком прошлом токарь-орденоносец, живут вместе большой семьей. Поэтому перешли к следующей фазе: Левчик получил в руки стопку листков и принялся ставить в пустые клетки галочки.

Справившись с заданием за полчаса, Александр протянул заполненные страницы Кириллу.

– Вопрос напоследок, – Рыбарь, выровняв края, собрал листки в стопку и убрал в прозрачную папку: просмотрит с карандашом позже, в одиночестве, чтобы никто над душой не стоял. Скорее, стремясь получить сравнительный материал, чем выполняя программу тестирования, он поинтересовался: – А у тебя есть мечта?

И командир, отвечавший до этого момента легко и свободно, неожиданно смолк и опустил голову. Таким растерянным психолог Левчика никогда не видел.

– Мечта? – повторил Александр, рассматривая собственные ладони. – Она… оказалась не моей.

– Разве так бывает? – не удержался Кирилл, психологам не пристало выражать удивление, считается, что они всё про всё знают.

Левчик мечтал стать летчиком. Еще в школе, скучая на уроках, рисовал контуры самолетов. По выходным, забравшись на велосипед, колесил десять километров до ближайшего военного аэродрома. Устроившись на траве за забором, в торце взлетно-посадочной полосы, провожал поднимающихся к облакам серебристых «птиц». Иногда, задравши голову, следил за тем, как из самолетного люка высыпаются черные горошины, которые потом раскрашивают небо разноцветными куполами парашютов.