Анна Анакина - На краю обрыва…

Когда отец «учил» мать, Серёжка забирался на печь к деду, вернее, к прадеду и тихо плакал, уткнувшись тому в живот. Никто и не видел его слёз, кроме деда. Не понимала Любка, какой у неё сын уродился. Мальчик, обладая мягкой душой, тяжело переживал ежедневные приступы ярости отца и, вырастая, больше всего боялся, что станет похожим на него. В детской голове навечно засело: если он не будет слушаться мать то, та часть, что есть в нём от отца, вырвется наружу.

Именно этот страх и заставлял Сергея подчиняться матери всегда и во всём, не пытаясь перечить.

Сентябрь 1973 год:

Фёдор знал от отца, что автобус со студентами сразу направится к старому коровнику, переоборудованному в общежитие, и предлагал Наташе пойти туда. Но она ответила, что «это неприлично и мы идём на танцы, а не студентов смотреть». Фёдор не стал спорить и как всегда, соглашаясь с ней, сунул руки в карманы брюк и пошёл следом к клубу. Пиная пыль он периодически оглядывался, строя рожи идущему за ними, отставая на несколько метров, Володьке.

Уверенный в том, что всё же рано они вышли из дома (можно было ещё и чай попить), Фёдор оказался прав. Как и предполагал приехавших студентов возле дома культуры не наблюдалось. Да и из местных ребят, кроме их да Володьки, никто ещё не пришёл. Лишь несколько молодых семейных пар, которые всё ещё продолжали бегать на танцы, да старушки, сидящие на лавочке возле дверей, узнавшие с опозданием, что кино отменили – вот и все, кто раньше их появился перед домом культуры, окружённым редко растущими деревьями с множеством тропинок.

Наташа покрутилась на каблучках, вытягивая шею, чтобы лучше осмотреть территорию, и вздохнув, с печальным взглядом, спросила у Фёдора:

– И что теперь? Рано ещё. Не хочется тут стоять.

– А я говорил, – улыбаясь, ответил тот. – Может, пойдём тогда к коровнику? – предложил, махнув рукой в сторону.

– Как-то неудобно, – пожала Наташа плечиками.

– А чё такого? – удивился Фёдор.

– Ну… мы же не знаем там никого.

– Ну и чё? Вот пойдём и познакомимся.

– Не «чёкай», – наверное, в тысячный раз попросила она Фёдора. Но тот, как всегда, не обратил внимания, хотя и кивнул.

Наташа, с детства слышавшая от матери, как не надо говорить, прочно это усвоила, и местный говор совсем не отражался в её речи. Так же, как когда-то мать пыталась переучить отца говорить верно, она старалась выправить Федьку. Но, как и мать, Наташа привыкла, что вокруг все говорят немного иначе и замечала окружающий её диалект нечасто. Даже речь отца принималась ею нормально. А вот слова братьев и Фёдора немного раздражали. Лишь на них она обращала внимание и постоянно одёргивала.

– Вот ты не слышишь меня? Говорю же тебе – не «чёкай»! – Наташа ткнула Фёдора пальцем в грудь. Тот в ответ только улыбнулся.

Постепенно к клубу стали подтягиваться ребята (в основном старшеклассники), но и учеников младших классов тоже оказалось немало.

– Ещё нет танцев?! – запыхавшись, крикнул, подбегая к ним Мишка, старший из Наташиных братьев.

– Не-а, – ответил Фёдор. Заметив распухшие на школьном пиджачке карманы и поняв, что там семечки, он потянул за ворот к себе мальчишку.

– Ты чего?! – попытался возмутиться Мишка.

– Поделись, а то мы забыли, – ответил Фёдор и бесцеремонно полез в карман к Мишке. На второй пригоршни тот вновь возмутился и попытался остановить Фёдора за руку:

– Эй! Мне-то оставь, – ловко вывернулся и отбежал в сторону.

– А Ванька где? – крикнула Наташа, выискивая глазами второго брата.

– Да он, наверно, к коровнику подался, – ответил Мишка и побежал дальше.

– Ну чё? Идём? – спросил Фёдор и потянул Наташу за руку.

Но она, заметив приближающихся к ним одноклассников, привстала на носочки и, подзывая, помахала им рукой.

– Погоди. Вон ребята идут, – остановила она Фёдора. – Все вместе и пойдём. И не «чёкай», – дёрнула его за рукав пиджака.

К ним подошли две девушки и пятеро парней. Володька, державшийся в стороне, теперь без опаски мог присоединиться к группе ребят.

Принарядившиеся девчонки выделялись на фоне юношей. Те хоть и старались придать своей внешности порядок, но всё равно выглядели так же, как и в школе. Те же школьные брюки и пиджачки, разве что причёски чуть приглаженные. А девушки – в новых платьях, туфельках, с косами, заплетёнными по-иному – походили на именинниц.

– Ну всё, остальных не ждём! – тоном главного, нетерпеливо произнёс Фёдор. – Пошли знакомиться, – он потянул за руку Наташу. Остальные ребята и не думали противиться. Смеясь и разговаривая, не переставая лузгать семечки, они последовали за Фёдором.

Выходя из автобуса, приехавшие студенты – кто с рюкзаками, кто с чемоданами, а кто и с сумками через плечо – с ироничными улыбками поглядывали на место своего нового жительства.

Старый, давно небелёный коровник с облупившимися стенами. Новые оконные рамы на маленьких вертикальных оконцах, чуть не под самой крышей. Вид постройки очень напоминал место общественного пользования, иногда встречающееся в городе.

Здание, именуемое теперь общежитием, подлатанное в основном изнутри, окружал редкий забор из не тёсаных брёвен. Дорога, по которой приехали студенты, уходила дальше к новым постройкам. И хотя они виднелись, но можно было догадаться, что находятся далеко.

За общежитием, метрах в ста, располагался лес. Первый ряд стройных почти одного роста берёзок говорил о том, что высаживали их специально, после вырубки деревьев, а вот дальше возвышались вечнозелёные ели и сосны.

– А что?! – из автобуса выпрыгнул паренёк невысокого роста, с рыжими волосами, торчащими непослушными прядями в разные стороны, голубыми искрящимися радостью глазами, морем веснушек на носу и щеках, и улыбкой до ушей. – Нормально! В прошлом году, вообще, жили, где придётся, – вот он-то точно не выглядел расстроенным ни приездам в деревню, ни местом, отведённым под жильё.

– Да-а-а… – задумчиво, покачивая головой, произнесла одна из девушек. Она, скромно прижимая к себе сумку, стояла, прислонившись спиной к автобусу, словно не желала расставаться с ним. Девушка с явным неудовольствием поглядывала вокруг, – Тебе, Толик… виднее, – часто кивала она и тяжело вздыхала. – Ты у нас уже… опытный картофелесборщик.

Ребята дружно рассмеялись.

Последним из автобуса, держа в одной руке гитару, а в другой – импортную спортивную сумку, вышел высокий мужчина с пышной шевелюрой вьющихся, чуть припорошённых сединой, волос.

– Ну что, детвора, ничего не забыли? – обратился он к студентам, вызвав у некоторых усмешки. Закинул сумку на плечо и освободившейся рукой, словно невзначай, погладил по спине стоявшую рядом девушку, даже не взглянув на неё. Та, недовольно хмыкнув и дёрнув плечиком, прошла перед ним, встав подле парней. Мужчина усмехнулся и проводил её взглядом, причмокнув губами. Студенты, сделав вид, что ничего не заметили, отвернулись и с брезгливыми выражениями лиц уставились на бывший коровник. Оттуда уже семенили к автобусу сёстры Митрофановы почти неотличимые друг от друга ни внешностью, ни одеждой.