Марина Алиева - Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга первая

Посчитав, что две реки в видении отца Телло – это и есть два возможных пути, предложенных ей Судьбой, юная принцесса, без колебаний выбрала «замуж». Оставалось лишь определиться, какой стране отдать предпочтение. Причём, именно стране, поскольку будущий муж не представал в воображении Виоланты какой-то конкретной личностью. Да и саму себя она не видела, лишь как добродетельную супругу и заботливую мать.

ХОЗЯЙКА, заботящаяся о доме и домочадцах, как властительница, которая печётся о своих подданных – вот единственно возможный жизненный выбор – иначе зачем было Господу одаривать её королевской кровью?

Обложившись книгами, Виоланта погрузилась в мир рассуждений, нравоучительных советов, пророчеств и их толкований Иоанна Капистриана, Эрминия Реймского, блаженного Дунса и Беды Достопочтенного, и читала без удержу, сравнивая, взвешивая и перекладывая с одной чаши весов на другую достоинства и недостатки то одной стороны, то другой. Она выбирала будущий дом через схоластику, теологию и ясновидение, искренне полагая, что только такими тропами приходит к людям Предназначение.

И ведь нашла! Высмотрела себе СВОЁ! И знак – один из тех, которые удостоверяют: «да, ты выбрала правильно!», был явлен принцессе незамедлительно.

Как раз в тот момент, когда Виоланта зачитывалась «Историей церкви англов» Беды Достопочтенного, пришло письмо от её французского родственника Луи де Бара, епископа Лангрского, и король Мартин, более чем довольный возможностью сплавить подальше опасную наследницу, которая, похоже, ни в какой монастырь уже не собиралась, не медля ни минуты, велел составить официальное приглашение для монсеньора. И приглашение это даже без пышных уверений в расположенности и дружбе само по себе уже звучало, как предварительное согласие.

Теперь оставалось сказать своё слово самой Виоланте.

Епископ переступил порог непривычно светлой, выбеленной на мавританский манер комнаты, даже не пытаясь снять с лица озабоченное выражение. Пусть племянница спросит, в чём дело, и он торжественно преподнесёт ей английскую новость.

Событие хоть и из ряда вон, но вряд ли при арагонском дворе обо всём этом узнают раньше завтра. В лучшем случае – сегодня, ближе к вечеру. Но это уже неважно! Главное – сразу дать понять этой девице, что французская родня крепко держит руку на… как это он слышал недавно… удачное такое выражение? Ах, да! На «политическом пульсе Европы». И если принцесса по каким-то причинам решит заартачиться, набить себе цену, то её должно отрезвить то обстоятельство, что собственный мелкопоместный брак всего лишь эпизод, с которым стыдно нянчиться на фоне ТАКИХ событий!

Перекрестив страдальчески-суровым взором чёрных, как вороны, придворных дам, епископ поискал глазами и увидел в глубокой оконной нише фигуру принцессы, одетой в жёлто-оранжевое полосатое платье, ярким солнечным пятном выделявшееся в этой непривычной чёрно-белой комнате.

Великолепный часослов на пюпитре, который Виоланта листала в ожидании, был тут же захлопнут, а сама она без улыбки пошла навстречу епископу, обняла его по-родственному и, участливо заглядывая в глаза, выговорила на одном дыхании:

– Дорогой дядя, я всё прекрасно понимаю: эти события в Лондоне заставляют вас желать поскорее вернуться ко двору своего короля. Поэтому, не медля ни минуты, спешу сообщить о своём согласии стать женой герцога Анжуйского и выразить всего одно пожелание: пусть этот брак принесёт мне не только мужа, но и поддержку во всех начинаниях от тех, кого моя мать считала своей семьёй.

Ошарашенный епископ еле успел удержать на лице остатки суровой озабоченности.

Все как-то сразу пошло не так, и в этом «не так» он ещё не успел разобраться. Но что-то отвечать было нужно, поэтому, согласно закивав и постоянно потирая лоб, чтобы прикрыть растерянность, монсеньор печально забормотал:

– Дитя моё, вы поступаете очень разумно… Конечно, жаль, что всё вот так, нескладно и волнительно. Такие дела, что… Не знаешь, чего ждать… Но герцог будет счастлив. Очень счастлив… Поверьте мне, Анжу – прекрасное герцогство, и вы полюбите его… Виноградники в Сомюре так хороши, что голова кругом идёт…

На большее фантазии не хватало, и несчастный епископ умолк, размышляя, что бы ещё добавить.

Он готовился совершенно к другому разговору, желал поразить осведомленностью, политической значимостью и теперь особенно остро ощущал всю глупость своего положения. Выходило, что перезрелая девица, жеманства которой он так опасался, высказала все коротко, ясно, по-мужски деловито, и только он один стоит тут теперь и бормочет о свадебной ерунде!

Но чёрт возьми! Откуда этой принцессе стало известно про английские события так скоро?! За своего гонца епископ готов был поручиться – человек всё-таки на жаловании у его святейшества, а не на казенном. Во Франции все эти королевские посланцы так величественно медлительны, что от них всегда всё узнаёшь последним, однако здесь, кажется, дела обстоят иначе…

Спросить?

Нет, глупо получится. Уж лучше сделать вид, что ничего другого и не ожидал.

– Да, голова кругом, – повторил епископ, убирая руку ото лба. – Простите, дитя моё, я слегка потерян… Милорд Болингброк хоть и не был мне близким другом, но всё же я неплохо его знал… Дерзости ему всегда было не занимать, но это как-то слишком… А что думает о выходке сэра Генри его величество?

В ответ Виоланта небрежно пожала плечами.

– Его величество, скорей всего, ещё не знает. Но вы можете прямо сейчас пойти и сообщить. Заодно и узнаете, что он думает…

Брови епископа удивленно поползли вверх.

– А как же вы?..

– А я предпочла дождаться вас, – ответила Виоланта, по-своему истолковав вопрос дяди. – У меня нет ни нужды, ни желания первой сообщать новости, плохи они, или хороши. Достаточно и того, что я их первая узнаю.

Но поскольку лицо монсеньора всё ещё выражало изумление, она улыбнулась и коротко добавила:

– У меня свои источники информации.

Епископ Лангрский вдруг вспомнил, как в бытность свою в Авиньоне встречался с приехавшим из Италии епископом Новары Филаргосом. И тот вскользь упомянул о патронаже арагонской принцессой какой-то непростой францисканской общины в окрестностях Сарагосы, которая приютила у себя слепого пророка, и теперь туда идут и идут со всех сторон и верующие, и сведущие… Филаргос ставил тогда общину в пример, как возможный в перспективе способ сбора сведений, учитывая растущий раскол между Римом и Авиньоном… Да и король Мартин, кстати, жаловался – племянница, дескать, ездит и ездит без конца к какому-то старцу: то ли пророку, то ли шарлатану… А духовник сэра Генри как раз из францисканцев… И если сложить одно с другим…