Сергей Псарев - В поисках утраченного

Стиснутый в вагоне плотной человеческой массой, Пенкин еще долго улыбался и вспоминал детали этой встречи. Он будто на мгновение вернулся в свою бесшабашную молодость и другое измерение времени.

Когда-то Пенкин считался перспективным инженером и неплохим организатором. Только еще лучше у него всегда получалось убедительно рассуждать, выстраивая иногда целые теории и ходы, объяснявшие его поступки и решения. Словно в шахматной партии, в которой он всегда считал себя признанным гроссмейстером. Сегодня Пенкин не казался себе столь убедительным, и это было досадно. Правда, эту свою гроссмейстерскую партию он сдал Славке уж давно, отказавшись от серьезной и ответственной работы и даже не удосужившись устроить свою семейную жизнь. Со временем, природная аккуратность и незлобивость сделали его надежным, но совсем незаметным винтиком в большой фирме под красивым названием "Атлант". Жизнь его текла незаметно, в ней все больше становилось воспоминаний. Они еще грели его душу и, казалось, еще привлекали к нему внимание окружающих…

Начавшийся рабочий день ничем ярким больше не отметился и угас с ранними вечерними сумерками. Теперь все разговоры сводились к одному: сегодняшней корпоративной вечеринке, посвященной 10-й годовщине создания их могучего "Атланта". Похоже, что магия симметричных цифр этой даты увлекла не только президента нашей страны с его Посланием Федеральному Собранию, но и генерального директора его предприятия. Совсем не важно, что эта дата прошла еще два дня назад, зато будет теперь, чем похвалиться и поддержать свой рейтинг в глазах московского начальства.

Ресторан "Рыжая борода", затемненный уютный зал. Получился какой-то симпатичный пиратский ковчег, где можно спасаться от конца света до 5-и часов утра. Генеральный, по своему обыкновению, за отдельным столиком потягивал свое любимое безалкогольное пиво и смотрел на раскрасневшихся сотрудников добрым взглядом. Как и на рабочем месте, рядом с ним сидела секретарь Милочка. Столы ломились от даровой выпивки и закуски. На небольшом красном подиуме танцевальный дуэт в костюмах змей медленно сплетался в эротический клубок.

– Давайте веселиться до самого утра или даже до конца света, пусть все вокруг провалится, – задорно предложила маркетолог Леночка и, уверенно покачивая бедрами, присоединилась к танцующим на подиуме. За окнами у рождественской елки грохнул фейерверк, застонала, заохала сигнализация на автостоянке. Все задвигались и высыпали на улицу, прихватив с собой бутылки шампанского.

Пенкин скромно примостился рядом с Гошей из транспортного цеха, в самом углу, где-то между салатами и внушительной грудью Розы Леопольдовны, яркой жгучей брюнетки из планового отдела. По своему обыкновению, выпил он совсем немного, шутил, рассказывал собеседникам что-то смешное, но часто терял свою мысль и останавливался. Но на него уже мало кто обращал внимание. Пенкин почувствовал какую-то слабость, как-то совсем обмяк и только грустно улыбался, голова его совершенно поехала. Теперь он видел вокруг себя только странные кривляющиеся свиные рыла. Они заглядывали ему в лицо и издавали звуки, соответствующие их образу. Стулья задвигались и выстроились в ряд. Тарелки вместе с бокалами отплясывали на столе веселую тарантеллу, а норвежская форель малого посола на большом блюде вдруг забила хвостом. Пенкин слабо отмахнулся рукой от всего этого, и палуба пиратского ковчега начала уходить у него из-под ног. Он наклонился и… медленно провалился в пустоту…

Внезапно Пенкин перестал чувствовать свое тело, будто его у него не было. Странно только, что при этом он сохранял четкую ясность мысли. Откуда-то издалека, смутно доносились чьи-то голоса, кто-то вызывал скорую… Все померкло.

Ему стало хорошо и спокойно. Потом до его сознания дошел мысленный вопрос, будто кто-то говорил с ним.

– Хочешь ли ты умереть?

– Не знаю, мне о смерти ничего не известно…

– Тогда перейди через эту черту и будешь все знать…

Теперь Пенкин не шел, а скорее плыл по длинному узкому коридору, пока не оказался у странной двери с кодовым цифровым замком. Ни минуты не сомневаясь, он набрал цифру "12 м, и дверь отворилась или исчезла вовсе. Дальше была круглая ротонда с шестью синими колоннами, вокруг которых спиралью поднимались две чугунные лестницы без площадок. Верха их не было видно, что создавало ощущение дороги, уходившей в небо. Было пусто, но он чувствовал, что лестницы заполнены такими же, как и он, людьми. Пенкин о чем-то говорил с ними и получал ответ – это успокаивало его. Более он уже не чувствовал себя одиноким.

– Вы тоже можете стать в эту очередь, – участливо прошелестела ему одна бледная тень. – Вы меня уже совсем не помните, Бог с вами, видно забыли быстро… Вот ваш номер. – Она вывела пальчиком на его ладони четырехзначную цифру.

– Долго ли мы здесь будем?

– Здесь уже нет времени и некого торопить…

Было странно, что Пенкин не слышал ее голоса, но общение происходило в ясной и понятной форме.

– Могу ли я узнать здесь о ком-нибудь из своих близких?

– Войдите в эту дверь…

Пенкин скользнул за указанную железную дверь под лестницей и, оказавшись в малой пустой комнате, получил ответ, не успев произнести ни единого слова. Никого рядом не было, но присутствие кого-то чувствовалось. Листаются невидимые страницы…

– Генерал от инфантерии и кавалер, купец первой гильдии… Это все не то. Вот он, Ветров Иван Федорович, полковник в отставке. Преставился 2 мая 2002 года. Крещен, верующий… Отпевали в храме Святого князя Владимира на Петроградской стороне… С грехом невоздержанности… в 5-м круге… Ада…

– Господи, за что же ему все это? – Пенкин задрожал как осиновый лист.

– Ад, ад, – это слово билось в нем ударами молота… – Ведь страдания только в определенной дозе способны очищать нас. Растянутые в бесконечность, они превращаются в будни, и уже не очищают, а превращают нас в дерево…

Спираль лестницы неумолимо ползет вверх, по ней движутся почти невидимые тени. Чем выше, тем больше приходит сверху свет, тем сильнее многоголосый шепот и стон, горькие жалобы на тяжкую земную жизнь и страх ожидания Божьего Суда…

Свет стал еще ярче, но он не слепит. Это было совсем иное; ведь бывает еще свет от любви, той, которая спасает… Здесь не было стен, и никого не было, был только этот свет. И все же, Пенкин необъяснимо почувствовал присутствие некой высшей силы. Словно открылась перед ним книга памяти его сердца, всей его внутренней и обыденной жизни; он увидел себя таким, какой есть… В ней читалось мало доброго, но даже и оно оказалось изъеденным, как червями, лицемерием, гордыней и расчетом.

Видения проходили перед ним словно в кино. Это были сцены из его прежней жизни с самого рождения. Совсем молодые отец, мать и сестра… Потом Пенкин увидел себя посреди выжженной мертвой пустыни. Всюду бесконечные пески и покрытая трещинами земля. Стоит невыносимая жара, небо высокое и чистое, но нет привычного солнца. Будто, все это совсем другая планета. На нем пропаренная солью рубашка с майорскими погонами. Он и какие-то другие люди вручную вместе толкают по рельсам установщик с подготовленным к запуску ракетоносителем. По жизни – дело совершенно невероятное: рельсы эти тянутся куда-то за горизонт, а стартового комплекса здесь и близко не видно. Рядом кладбище, то самое, на месте которого потом развернули строительные площадки. Кладбище странное, все могилы раскрытые и дышат огнем как топка. Над ними сухой песчаный дождь, но это уже почти из реальной жизни. Рядом с ним шел его друг, Сашка Модзалевский, который умер на космодроме еще в 1990 году от рака легких. Здесь же покойные начальники отделов, полковники Бобров и Журавский. Все остальные показались ему незнакомыми. Хотелось есть, но еще больше мучила жажда. Эта совершенно бессмысленная работа выводила Пенкина из себя; силы закончились, и было не понятно, почему молчат все остальные. Где-то там, у самого горизонта, он видел голубое небо, цветущие сады и водопады… Может, это тот самый рай, легендарные сады Эдема… Но все это было так далеко…