Игорь Харичев - Мы и Россия

Что может быть лучше участия в банкете? Ни-че-го! Я подзывал официанта, и тот, словно джин, беспрекословно исполнял все приказания. Как в сказке, не иначе! И лишь одно обстоятельство смущало меня, подпорчивало эту самую сказку – легкая тревога и чувство вины, ведь я проник сюда обманом. Любая проверка в момент установила бы, что у меня нет каких-либо оснований пребывать здесь. То, что мой университетский приятель имел право на участие в банкете, не оправдывало моё нахождение здесь. Это было ясно, как дважды два. Но я старался гнать от себя прискорбные мысли. И беседа с кареглазой особой тому способствовала. Я уже выяснил, что она – референт одного важного министра, а её подруга – редактор на телевидении.

– И как министр? – любезничал я. – Хороший человек?

– Хороший, – кареглазая лучезарно улыбалась. – Заботится о подчинённых. Особо не задаётся. Подарки по праздникам дарит.

– Работа референта не слишком утомительна?

– Нет. Я с лёгкостью справляюсь.

– Время свободное остаётся?

– Остаётся.

– На банкетах часто бываете?

– Приходится, – она томно вздохнула.

– А как зарплата в министерстве?

– Не зарплатой единой жив человек.

Сказав это, кареглазая кокетливо поморгала хитрющими глазками, переглянулась со своей подругой, и девушки хором сообщили, что им пора. Поблагодарив нашу кампанию за гостеприимство, они исчезли, и запах тяжелых сладко-горьких духов растаял над столом. Как и моя робкая надежда на любовную интрижку.

Да какая там робкая надежда! Я уже строил вполне определённые планы. Кареглазая смотрела на меня с явной симпатией. Мне казалось, что она не прочь замутить со мной романтическое приключение. И вот ее нет, будто и не было. Я расстроился.

– Почему они ушли? – тихо спросил я М.

– Откуда мне знать? Наверное, дела.

– Разве они пришли сюда не ради тебя?

– Нет. Но мы дружим. Между прочим, та, с которой ты флиртовал, – любовница заместителя министра.

– Да?

Это было обидно: такое чудесное создание, и чиновник, скорее всего, старый и толстый.

– А куда они теперь?

– В другие залы.

– Здесь есть другие залы?! – поразился я.

– Есть.

Это было ново, неожиданно. Зачем же мы сидели здесь?

– Так пойдем скорей туда! Честно говоря, мне бы очень хотелось продолжить общение с кареглазой, которая из министерства.

М. снисходительно усмехнулся.

– Э-э, да ты совсем ничего не знаешь. Придётся заняться твоим воспитанием. Даже пребывание на банкете требует выполнения определённых правил. Не говоря уже про участие.

– Не понял…

– Есть два статуса: участвующий в банкете и пребывающий на банкете.

– Не вижу разницы.

– Разница есть, и большая. Кто-то участвует, а кто-то пока что пребывает на нём. Пребывание не гарантирует дальнейшего участия, вот в чём хитрость. Впрочем, пребывающий на банкете выше не пребывающего и не участвующего. Тут уж разницы никакой: не пребываешь или не участвуешь – всё одно. Так вот, правила поведения пребывающего на банкете не менее чёткие, чем правила поведения участвующего в банкете. Скажем, пребывающий на банкете, впрочем, как и участвующий, может есть и пить, сколько угодно, но выносить еду за пределы банкета нельзя. Как и выпивку. Запрещается также мешать другим участвующим в банкете, равно как и пребывающим, осуществлять их права участвующего и пребывающего.

– А что будет с тем, кто мешает?

– Если это участвующий, его предупредят, может быть даже возьмут штраф, а в случае повторного нарушения Правил выведут прочь, за пределы банкета. Пребывающего сразу выведут прочь.

– В этом и состоит вся разница в правах участвующего и пребывающего? – полез в тонкости я.

– Разумеется, нет. Участвующий имеет право на критику банкета в рамках своей компетенции, пребывающий – нет. Допустим, я могу высказать свои замечания по поводу качества продуктов и напитков или работы обслуживающего персонала. Ты – не можешь. Впрочем, я могу высказывать замечания только по поводу работы этого зала. Надеюсь, что так будет не всегда. Ну… есть еще один пункт Правил банкета, разъясняющий разницу в правах. Участвующий может настоять на выводе пребывающего за пределы банкета, пребывающий лишен такого права и по отношению к участвующим, и по отношению к другим пребывающим.

Всё, что он рассказывал, было очень познавательно. Только меня по-прежнему влекла кареглазая особа. Я не мог усидеть на месте.

– Что, если нам перейти в другой зал и там продолжить разговор?

– Это почти не возможно.

– Почему? – опешил я.

– Правилами не допускается переходить из зала в зал. За это метрдотель и служители банкета могут не только оштрафовать, но и вывести с банкета. Большой риск стать не участвующим в банкете и не пребывающим на нём.

Я был озадачен. Выходит, я не мог последовать за кареглазой особой. Я ощутил свою ущербность.

– Кто ввёл эти Правила?

– Кто их ввёл? Они отрабатывались столетиями, шлифовались, выверялись до малейших подробностей. В них опыт наших предков.

Мне уже казались тесными пределы зала, в котором я пребывал. Как это мучительно сознавать, что поблизости есть пространства, манящие, но недоступные для тебя. Чёрт бы побрал эти Правила!

Я позвал официанта и выпалил:

– Водки и солёных огурцов!

Ни одна мускула не дрогнула на лице официанта, он принял заказ и удалился. А вот М. склонился ко мне и душевно произнес:

– Не спеши напиться. Думаю, не та ситуация.

– Правила запрещают? – ехидно спросил я.

– Правила этого не запрещают, – без всякой обиды продолжал М. – Скандалить нельзя. Мешать другим – тоже. А хочешь напиться – ради Бога. Вот, пожалуйста.

М. указал налево. Приглядевшись, я увидел полного человека средних лет, дремавшего через стол от нас. Голова его была запрокинута, рот раскрыт. И что же? На дремавшего никто не обращал внимания.

– Он участвующий или пребывающий?

– Никакой разницы. Даже пребывающий вправе напиться. Не ожидал, что на тебя произведет такое впечатление положение Правил, запрещающее перемещения между залами. Вот ты хочешь, чтобы сюда пускали всех желающих? Нет? И те, кто сейчас находятся в других залах, не хотят. Для большинства из них этот зал – всё равно, что улица. Поверь, подобное положение дел нормально. Что сказано в Библии? «Много званных, но избранных мало», – М. поднял палец, подчёркивая назидательность прозвучавшей цитаты, а заодно и свою эрудированность.

Тут возник официант с подносом, на котором возвышалась бутылка водки, запотевшая, покрытая росинками. Сначала он поставил передо мной тарелку с аккуратными огурчиками, потом – рюмку. Взяв изящным движением бутылку, он заставил её отдать некоторое количество прозрачной жидкости рюмке. Вопросительно посмотрел на М., но тот покачал головой. После этого бутылка опустилась на стол, а официант тихо удалился.