Татьяна Нелюбина - Мой дом на Урале

Лапушка, мы созданы не для семейной жизни, а для совместной жизни.

9 ноября 1982

Вовочка, я люблю тебя. Просыпаюсь утром с этой мыслью. Днём, среди сереньких будней, суеты, потока людей, потока информации, вдруг является светлая мысль: Ведь я люблю, где-то ходит мой муж, в такой же суете, толкотне, но мой муж, мой любимый человек.

А по ночам мы ходим по моему городу. Я тебе рассказывала, что мне часто снятся места, в которых я вроде никогда и не была наяву. Мы идём по улице, и я знаю, что за следующим домом будет церквушечка, а за ней будто бы совсем другой город – светлый. Солнечный, зелёный, с большими каменными домами, а за тем розовым домом мы снова попадём в прежний город – узкие тёмные улочки с маленькими домами, а дальше будет зелёный сад и будет тепло, будет лето, а в маленьком городе была зима.

Вот так мы по ночам гуляем с тобой по всем временам года, шагаем из осени в весну, из зимы в лето. Где-то ты всё время теряешься, или это я теряюсь. Но каждую ночь тебя вдруг не оказывается рядом, и я никак не могу понять, в каком месте, в каком времени года мы потерялись, и не могу вспомнить, простились ли мы? Если да, то на сколько, ждёшь ли ты меня где-то и когда?

Наступает ночь, и мы снова бродим по этому городу. Иногда мы там живём. Всегда в разных местах. Бывает даже, что в одной и той же квартире, но не в одной комнате. И всё это я уже знаю, всё это мне знакомо.

Вовочка, мои руки соскучились по тебе, им надо ласкать тебя, где же ты?

22 ноября 1982

Вовочка, любимый мой Вовочка. Получила я ещё одно твоё письмо и письмо от твоей мамы. Солнышко ты моё, я написала тебе уже всё, что я думаю по поводу квартиры. Видишь, как у нас с тобой получается. Ты там, я…

25 ноября 1982

Милый мой, почему ты пишешь, что я перестала тебе писать? Солнышко, я пишу тебе, я стараюсь каждый день писать, не всегда получается, но за выходные одно письмо я всё равно пишу. Я тебе хочу написать такое большое-пребольшое письмо, очередное объяснение в любви. Вовочка, я пишу тебе, я пишу тебе каждый день почти, мне уже даже стыдно.

28 ноября 1982

Два месяца, положенные на размышление, пролетели быстро. 6-ого декабря регистрация. Не верится, что мы скоро увидимся, теперь уже наяву. Беру недельный отпуск за свой счёт, четыре дня на дорогу, чтобы вместе побыть, останется всего ничего. Могла бы взять больничный, но не хочу.

12 декабря 1982

Я снова дома и снова пишу. Меня встретил Вася и спросил, как мне в моём новом «окольцованном» положении? А я спросила, неужели заметил? Конечно, ответил Вася, слепым нужно быть, чтобы не заметить. Я думала, он о моём излучении, нет, лучении говорит, а он – о колечке.

Смеётся:

– А я и о том, и о другом.

Какой он красивый, наш Вася. Добрый, умный, а главное – наблюдательный.

– Как мама? – спрашиваю.

– Побушевала и успокоилась. Что ты, маму не знаешь? Беляшей напекла.

– Ну… пошли!

17 декабря 1982

Здравствуй, дражайший супруг мой Владимир!

Не устали Вы ещё, любезный, письма получать от жены своей? Просьбу Вашу писать Вам по пол-листочка как понимать? Устаёте читать наши каракули? Глазоньки Ваши – наши любимые – поберечь хотите? Читать не успеваете или ещё как?

Но уж прости меня грешную – не получается у меня по поллистка. По три – самое малое. Я, если тебе один день не напишу, как-то себя не очень хорошо чувствую. Но у меня была такая сумасшедшая неделя, которая чуть не закончилась плачевно для меня, точнее, для кольца, которое Вы соизволили мне на пальчик безымянный своею ласковой ручкой надеть. Я его чуть не потеряла. Но нашла! Два дня после этого ходила и напевала: «Сронила колечко со правой руки», и ещё, как назло, Зыкина сегодня эту песню запела. И вообще, держите Вы меня в строгости, муж мой любимый. Не знаешь случайно, почему я так тебя боюсь? Вязала тебе жилетик, а потом вдруг поняла, что тебе не понравится. Ты ведь такой аккуратист. Распустила, начала снова. А я никогда ничего не распускаю, все идеи приходят по ходу работы, а тут вяжу, и мне нравится, в общем, пролила кучу слёз, взяла себя в руки, вяжу – но теперь боюсь, что не успею к твоему дню рождения. И мне совсем страшно. Конечно, я могу ещё раз позвонить и узнать, но опять же таки боюсь приставать к тебе с такими пустяками. В общем-то не смертельно, конечно, знаю, что если тебе не понравится, ты скажешь честно, просто очень жаль своих трудов, я ведь достала хорошей шерсти. Чего не сделаешь ради любимого мужа. Ничего, потом можно будет перевязать. Конечно, эти мои проблемы смешны по сравнению с мировым прогрессом, но это мои проблемы. Извини, пожалуйста, что я тебе об этом пишу.

Смотрели с мамой «12 стульев», телевизионный фильм. Я его раньше не видела. Замечательный фильм. На протяжении всех четырёх серий смеялась над каждой фразой, а потом вдруг стало очень грустно.

А мама купила отличный материал на шторы: «Вам на новоселье». А мне, знаешь, начинает нравится жизнь по отдельности. Вроде бы как замужем и вроде бы как свободный человек. Я уже привыкаю к этому. Хорошо любить на расстоянии. Главное, писать, что любишь, скучаешь, и ничего больше не надо.

19 декабря 1982

Здравствуй, Вовочка!

Ты получаешь мои письма?

Сны мне снятся не очень приятные. Я никак встретиться с тобой не могу, ты всё время уходишь.

Завтра – празднуем на работе. День рождения у сотрудника. Зачем-то я согласилась торт купить, всем идти специально, а мне по пути. Тешу себя тем, что могу на целых полчаса дольше поспать. Правда, без меня не смогут сделать злополучный АСКИД, а время на машине с 9 часов, но это можно будет перенести. Надеюсь, наши догадаются договориться с операторами. У меня зато великая радость – я скорректировала свои программы с учётом буквы в индексе, но до конца всё проверить не могу, так как жду от Рохлиной контрольного примера. Надо мной смеются, разве, говорят, не знаешь, где стоят телетайпы, как они включаются, как набивать, что набивать, Рохлину-то долго можно ждать. Но я жду.

Сейчас по телевизору был фильм «Служили два товарища». Хороший фильм. К сожалению, я пропустила начало и потом смотрела не очень внимательно, но фильм всё равно чудный. А в программе «Время» рассказывали про наш Верх-Исетский завод. Пустячок, а приятно.

Папа напечатал фотографии – Таня и Аня приехали. Я спросила про наши, папа сказал, что теперь мы на очереди первые. Правда, я уже долго стою первая на очереди. Но надежды не теряю. Так что фотографии мы когда-нибудь где-нибудь как-нибудь получим.

Ну что тебе ещё написать? Нашла бы что сказать, если бы ты был рядом.

20 декабря 1982

Таня всё рассказала. Была большая разборка. «Какой такой иностранец?!» – кричала мама. А папа сказал: «ГДР – дружественная нам страна».

23 декабря 1982