Ксения Личная - Путь. Современная повесть

– Поешь с нами, – указала Настя на тарелку с дымящимся супом.

Лена села на стул, специально принесенный для нее из передней, и стала уплетать суп. Как давно она не ела так вкусно! С таким удовольствием она не ела даже на вчерашнем банкете. Хотя блюда там были все сплошь изысканные и жутко дорогие.

После обеда втроем пили чай и разговаривали обо всем и ни о чем. Леша тоже иногда что-то говорил всегда радостный, что его слушают, что на него смотрят, довольный уже тем, что он просто сидит рядом с самой лучшей мамой на свете и с самой красивой девушкой на земле.

Хотя Леша слишком мало видел девушек, чтобы определить, насколько красива Лена. Да и, честно сказать, вообще мало кого видел, кроме мамы.

Леша помнил, что они с мамой не всегда были в этом доме. Раньше они жили в большом городе. Леша помнил множество огней, когда ездил куда-то с мамой по темному городу. Еще он помнил белые стены и бесконечные коридоры. Что это значит, он понимал плохо, потому что все время, что они с мамой проводили в белых стенах и длинных коридорах, он только и старался держаться покрепче за мамину руку, чтобы не отстать и не потеряться в этих стенах и коридорах. Поэтому помнил именно теплую руку мамы, держась за которую, он чувствовал защищенность от всего внешнего. А еще он помнил чувство беспокойства, всегда присутствующее при этих бесконечных походах, потому что его самая лучшая и добрая мама в тех местах постоянно с кем-то ругалась, и ругались с ней, а потом она яростно хлопала очередной дверью и они снова шли длинными коридорами в белые стены. И все повторялось заново.

А потом они приехали сюда. Уже давно. У него тогда еще был зонтик такой маленький, детский в разноцветную полоску и плащик серенький, маленький такой. Он в тот день был в резиновых сапожках, поэтому считал, что ему можно бегать по лужам, а мама все равно не разрешала, говорила, что испачкается весь. Сейчас-то он большой. Совсем взрослый. Даже выше мамы. И уже не просится бегать по лужам. Знает сам, что взрослые так не делают.

За годы, проведенные в этом доме, Леша многому научился. Он не ходил ни в детский сад, ни в школу. Всему его учила мама. Он много умел: писать, немного считать, читать. У него даже была любимая книжка: с рассказами Л.Н.Толстого, он так и говорил:

– Давай п-почитаем Л-лэ. Н-нэ. Т-толстого.

Более остальных Леша любил рассказ про акулу, где мальчики плавают по морю, и внезапно появляется акула, а отец артиллерист спасает своего сына, выстрелом из пушки. Леша втайне мечтал об отце, таком же любящем и заботливом. И вот странно, когда он мечтал об отце, ему казалось, что его кто-то ласково гладит по голове. Но оглядываясь назад, он никогда никого не видел.

Еще Леша любил помогать по хозяйству: убирать со стола и мыть посуду, ходить на родник за водой, складывать дрова, подметать в доме пол, протирать пыль. Он даже помогал мыть маме окна, за что она особенно была ему благодарна. И всегда был счастлив сделать любую работу, лишь бы увидеть улыбку матери в ответ или почувствовать сладость ее объятия или легкий поцелуй в макушку. Он не знал, что такое грубить или отказать в просьбе. Помощь маме была его основной радостью.

А еще в его голове постоянно звучала музыка, и он ее напевал, как мог. Ему казалось, что это очень красивая музыка. Хотя мама часто говорила ему холодно: «Не мычи». Он улыбался, замолкал, а потом опять напевал.

В тот день он гулял у дома и напевал музыку, звучащую в голове. Очень красивую музыку. Мелодия рассказывала о том, как хорошо в летний день гулять по лесу: как тих, спокоен, красив и светел лес. Вот почти незаметно порхает бабочка. А это журчит в прохладной тени ручей. А где-то, скрывшись от глаз в кроне дерева, поет соловей. И все это под чистым голубым небом, в котором светит, всем теплое, солнце. Ах, как торжественно прекрасна эта простая красота природы!

Все, что Леша видел и слышал, отзывалось в голове музыкой, которая становилась то громче, то тише, то быстрее, то медленнее; и эта музыка брала его за душу настолько, что он забывал обо всем.

Вдруг торжественные аккорды стихли, а на глазах у мальчика выступили слезы. Через линзу слезы он увидел ее, прекрасную незнакомку. Она, наклонившись к воде, разглядывала кувшинки. Что-то зашуршало в траве, в этом звуке Леша безошибочно угадал змею. Мальчик хотел крикнуть об опасности, но не успел. Незнакомка несколько раз ступила, села, а потом и вовсе упала.

Леша подбежал к ней, наклонился, чтобы рассмотреть место укуса. Нашел две маленькие красные дырочки, защипнул кожу вокруг них и нажал, пока из ранок не выступила кровь. И стал высасывать кровь с ядом из ранок, которую сплевывал вместе со слюной на землю: так, как его учила мама. Основательно высосав яд, он ничего лучше не придумал, как отнести девушку домой. Леша знал, что мама рассердится. Ведь она строго-настрого запретила разговаривать и ходить с чужими, о гостях в их доме не было и речи.

Обычно, если на лесной тропе Леша замечал кого-то, он прятался и сразу же возвращался домой. В доме Леша тоже никогда никого не видел, кроме мамы. Они жили вдвоем. Только он и мама. Им было этого достаточно. Но страх за незнакомку пересилил страх разозлить мать, и мальчик понес Лену в их одиноко стоящий дом. Мальчику было всего пятнадцать, но он уже был довольно высок, а постоянная работа по дому накачали его мускулы, страх за чужую жизнь прибавил сил, поэтому Леша нес свою ношу легко, мелкими быстрыми шагами. Уже через пять минут он толкнул дверь ногой и занес девушку внутрь. Мать поспешила сыну навстречу, вместе они уложили несчастную на диван.

Потом мама суетилась вокруг девушки, а Леша стоял рядом и наблюдал. Он был рад, что мама не стала ругаться. Но сильнее того был рад, что девушка теперь в надежных руках, и можно уже не переживать за ее жизнь. Мама обязательно поставит ее на ноги, ведь она волшебница. Леша был уверен в этом. Абсолютно.

* * *

– Все, на сегодня хватит, пора спать, – сказала Анастасия.

Часы показывали девять вечера, время детское, но спорить Лена не стала и послушно легла на застеленный для сна диван. Леша тоже понял, что счастливейший день его жизни подошел к концу, и пошел готовиться ко сну. Он спал в той же комнате, где стоял диван. Ее называли «передней». От остальной комнаты его кровать была отгорожена занавеской, висевшей на толстой проволоке, протянутой от стены к печи. На печь же легла Настя, подложив дополнительно пуховое одеяло и еще один матрац. Лену оповестили, что ночью «ходят» на ведро, стоящее на кухне, чем ввели в небольшое замешательство. Что, впрочем, не помешало ей сразу же уснуть.

Леша долго лежал с закрытыми глазами, а в голове все звучала и звучала музыка сегодняшнего дня.

Настя думала и думала, как же быстрее подступиться к Лене. Как не выдать себя и одновременно получить желаемое. Она уже поняла, что Лена могла сделать для нее. Но как сделать так, чтобы она сама захотела помочь? Поворочавшись с час, она придумала, как ей казалось, неплохой план, и, успокоившись, уснула.