Ирина Туманова - Приоткрытое окно

Услышав краем уха что-то про всеобщий отъезд на картошку, она машинально поставила будильник на шесть утра.

Будильник звенел, как майский гром. Они сидели на единственном матраце и с удивлением, нежностью и юношеским восторгом смотрели друг на друга.

– Сударь, вам уезжать, страна зовет.

Она долго стояла, прислонившись к косяку двери, слушала, как шумел в сонном доме уплывающий лифт. Две недели спустя Нина сидела у себя в офисе, день только начинался. Дверь с грохотом отворилась. Такой возбужденной свою хорошую подругу она давно не видела. Та вся светилась. Видно, выезд на картошку ей пошел на пользу. Она взахлеб начала молотить про картофельные дела. Мол, скука была смертная, одни старперы.

– Нет, ты ведь не знаешь, у нас в конторе новенький, он только устроился на работу, его сразу на картошку и отправили. Не… Это отпад. Если бы не он, скука была бы вселенская.

Нина молча слушала, немного сильнее, чем хотелось бы, билось сердце. Подруга щебетала, ей казалось, что она влюблена, оказывается,

Костя не женат и вообще, это то, чего она так давно ждала. Голос звучал где-то вдалеке, а в ушах у Нины шумело море, если бы ее попросили встать, вряд ли она смогла бы это сделать. Вика не замечала того, что с ней творилось. Да, воля у Нинки, как у истинных арийцев. Тут дверь открылась, и вошел Он… Взглянув, Нина вдруг поняла, что встречи, так неожиданно начавшиеся, еще будут. «Я – это Я», – успокоила она себя. Вика тем временем вскочила, защебетала еще громче, стала их знакомить. Нина и Костя добросовестно познакомились. Кстати, у него оказалась вполне звучная фамилия…

Они встречались еще пару раз, но и с Викой он встретился не более все тех же двух раз. Он просто был молод и красив. И любил многих красивых девчонок.

На него она даже особенно не смотрела. Слишком красив, раньше таких показывали в фильмах про индейцев. Загорелый, накачанный, густые, как смоль черные, до плеч, волосы. Говорили, что он врач. Он был весел, молод, до тридцати… И так упивался своей красотой и бесконечными сердечного характера победами, что трудно было представить его в роли молодого врача. Хотя, возможно, это у него в крови, и «медицина», как и другие особы женского пола, не оставалась без внимания. Все сходили с ума, воздух был пропитан разговорами о нем.

Она тем временем строила из себя дико озабоченную своими делами леди, наблюдая за всем происходящим одним глазом. Для солидности обзавелась двумя друзьями и вечерами сидела с ними в танцбаре, потягивая мартини. Они дружно делали вид, что их не интересуют интриги общества. Почему-то иногда неприлично громко смеялись, так делают весьма легкомысленные люди, чтобы привлечь к себе внимание. Один из друзей был известный адвокат, другой – коммерсант, о леди история умалчивает. Они вместе гуляли днем, заполняя весьма неглупыми разговорами вялотекущий отпуск. Каждый не отказался бы от легкого флирта, но за неимением такового посмеивался над всеобщей любовной лихорадкой, царившей вокруг.

Отпуск – странная штука: зной, запах моря и звезды делают людей безумными. Простившись со своими друзьями, она отправилась в свой номер спать. Хлопнув дверью, вдруг почувствовала, что дверь не хочет закрываться, кто-то из коридора ее придерживал, с любопытством выглянула… И так с разинутым ртом и осталась на несколько секунд. Все остроумие, веселость, кокетство и ехидство последних дней мгновенно испарились. За дверью стоял он, супермен-врач, и мило улыбался. Не дав ей опомниться, он выпалил: «Все время хочу вас поймать, но вы неуловимы, не заглянете ли ко мне на огонек, поболтаем».

«О, да!» – мгновенно выпалила молодая женщина, а он, как Старик Хоттабыч, быстро испарился. Теперь дверь закрылась легко. Она стала нервно размышлять:

«Терпеть не могу красавчиков, а за ним уже вторую неделю носятся толпы девиц. Противный, наверняка врач-двоечник, да еще может подумать, что я струсила! Поговорить? О чем? О погоде!» Откуда-то возникла непростительная уверенность, что можно отделаться легкой непринужденной беседой и с достоинством удалиться спать. Да, ситуация неожиданно смешная. Хотя, вопреки своим правильным намерениям, метнулась почему-то в душ, вывернула все из шкафа. Сердце колотилось, как у затравленного кролика, она делала все не так. Через десять минут ей стало ясно, что попала в капкан. Наверное, он был врач-психотерапевт или, что еще смешнее, сексопатолог.

Он нагло и очень интеллигентно улыбался. Он был великолепен. Как индеец, мягко ступал по ковру, зажигая свечи. Абсолютно спокоен, в него нельзя было не влюбиться. Она еще сопротивлялась, пытаясь выискать в нем недостатки. В ушах звенело. После того как громом прозвучало предложение откушать коньячку и шоколадку, она почувствовала себя полной, увы, дурой. Ужас, надо бежать… Ему же, напротив, с каждой минутой становилось все интереснее. Отвратительный терапевт внимательно следил за каждым движением незнакомки. А она с ужасом подумала, что лифчик и трусы из разных гарнитуров, а под брюками – жуткие гольфы, которые оставляют глубокие дурацкие следы на ногах, и кстати, о ногах… Она ненавидела себя за свой наив, неуверенность, казалась себе маленьким гадким утенком. Он же действительно хорошо знал и понимал женщин. Значительно чаще к нему в сети попадались прожженные тигрицы, да почти всегда. Он вдруг стал каким-то простым и уютным. Они долго болтали и пили коньяк. Он хотел ее целовать, она не стала с этим спорить, а потом оторвал ее от пола, покружил под музыку и сказал: «Воробышек, иди спать и будь осторожнее». Сейчас она думает, что он все-таки хороший доктор, врач-терапевт…

Они офигенно смотрятся вместе… Первые минут пятнадцать-двадцать. Когда начинаешь присматриваться, что-то напрягает. Вот она уже шипит, как змея.

Он начинает отвечать тем же, или, что еще печальнее, подхлюпывать и подскуливать. Хотя его красивый и мужественный внешний вид совсем не подразумевает слез. Но, возможно, ему действительно плохо, вдруг он реально заболел… Но в ней нет ни крохи милосердия, она не знает слов: «жалко», «заботиться», «жертвовать собой (своим временем, развлечениями, пищей, сном) ради…». Что это, эгоизм временный или это навсегда? А как же старики? Да, пока молоды их родители. А животные, а дети. Ведь в жизни все только любовью за любовь… и наоборот. Но это знаю я, а она? И почему он все время плачет? Такой красивый и мужественный. Почему не хочет он трудиться в полную меру своих сил, зачем надеется на влиятельных родителей. Как будет жить дальше?

Они так хорошо смотрятся вместе. А что потом? Всю жизнь держаться за это «хорошо смотримся»? А копни глубже. Жаль, что в них так много эгоизма. Но, возможно, им легко и спокойно. Возможно, это только мне, с моим восприятием жизни, многое непонятно. Легче без жалости и сострадания, думая только о себе, о сиюминутных потребностях, переступая через всех, идти вперед. Я же иногда ползу к своей цели. Они, вероятно, быстрее доберутся до высот или их высота не достигнет даже нулевой отметки? Как знать? Но пока они очень хорошо смотрятся вместе…