Олег Сакадин - Последний теракт. Книга первая

– Какой ужас! – воскликнула Вика, невольно схватив Платона за руку.

От этого прикосновения Платона словно током пробило, по телу стала расползаться приятная теплота. Не особо понимая, что делает, а скорее руководствуясь неведомым импульсам, Платон приблизился и поцеловал девушку. На сей раз его ударило молнией, но так приятно, что все проблемы и тревоги были мгновенно стерты, а на их место пришло неземное удовольствие. Вика не сопротивлялась, и поцелуй затянулся настолько долго, насколько хватило запаса легких у обоих. Они полностью растворились в этом поцелуе, отчетливо ощущая, как реальность уползает из-под ног.

– Я… – что-то хотел сказать Платон, отстранившись, наконец, от девушки, но сам толком не знал что.

– Не надо, молчи, – нежно ответила Вика, притянув его к себе обратно.

Но не прошло и нескольких секунд, как она вдруг резко отпрянула и с ужасом посмотрела на Платона. Глаза ее сверкнули.

– Убийца, – еле выдохнув, прошептала она.

Платон не сразу заметил перемену, поскольку на глазах до сих пор висела волшебная пелена, но после произнесенных слов сам отшатнулся, да так быстро, что ударился головой о заднюю стенку купе.

– Ай! Больно.

– На тебе кровь, – также шепотом сказала Вика, не обращая внимания на его действия. Она словно погрузилась в себя, да настолько глубоко, что разум на какое-то время вообще покинул стенки двуспального купе. Вика потеряла сознание, и упала бы на пол, если бы Платон вовремя ее не поймал. Он прекрасно понимал, что никакой крови на нем в физическом плане быть не может! Здесь было что-то другое, непостижимое для него, но видимое для Виктории, и он это сразу почувствовал.

Обморок длился недолго, всего несколько секунд, потом она глубоко вздохнула, словно вынырнула на свежий воздух из глубины моря, и открыла глаза, полные слез.

Платон был потрясен всем происходящим настолько, что казалось, войди сейчас в купе Меленков собственной персоной, и то меньше был бы шокирован. Но самое страшное было в том, что он прекрасно понимал – лгать и отнекиваться бесполезно, да и не сможет уже. Осознав изначально истину, он сразу же стал противоречить себе и пытаться все объяснять по-другому.

Как она могла узнать о том, что произошло? Она подослана? Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! А почему, собственно, не может?!

Но первый порыв достать пистолет и приложить его к виску девушки прошел быстрее мысли. Платон сдался. Он понимал, что ничего уже не сможет сделать. Если к нему подослали убийцу, то будь они прокляты, раз нашли именно таково. Хотя, быть может, принять смерть от рук столь прелестного создания и не самый плохой вариант.

Но Вика, казалось, вообще не чувствовала сил, не то чтобы кого-то убивать. Она постепенно приходила в себя, и первые минуты смотрела на Платона как-то сквозь, словно и не замечая вовсе. Платон нежно держал ее в руках, словно младенца, хотя и думал про себя о девушке черт знает что.

– Зачем ты это сделал? – спросила, наконец, она.

– У меня не было другого выхода, – не задумываясь, ответил он.

– Неправда, выход есть всегда, – покачала головой Вика, и слегка приподнялась.

– Не согласен. Лично для меня, если выбор абсолютно несоизмерим между собой, значит, его нет.

– Нет такой причины, которая оправдала бы пролитие крови.

– Есть! – разозлился Платон. – А чтобы ты сделала, если бы знала, что какой-то человек готов пролить целый океан человеческой крови?! Неужели не остановила бы его?!

Он говорил горячо, пылко, хотя и понимал, что вот-вот может сболтнуть лишнего. Вика молчала.

– Так что, неужели бы не убила его?

– Нет! Кто я такая, чтобы решать, кому жить, а кому умирать! – также пылко ответила девушка. – Кто сделал меня судьей на этом свете?! Да и разве известны мне Божьи промыслы?!

– Божьи промыслы? Мне они тоже неизвестны, но я никогда не смогу поверить, что в его промыслы входит третья мировая война. Но как писал Данте, самый жарки уголки ада предусмотрены для тех, кто оставался безразличным во времена тяжких перемен! Я не Бог, ты права, но кто-то должен выполнять его работу! – Платон понимал, что сорвался, и говорил то, чего ни в коем случае нельзя было говорить даже близкому другу, но на фоне нервного срыва ничего не мог с собой поделать.

Вика на секунду задумалась, но не отступила.

– Серьезные темы у нас с тобой для разговора, я не готова была к ним сегодня. Но если уж тебе интересно мое мнение, то скажу – глобальная человеческая катастрофа есть неизбежность настоящего времени, прими это как факт. Конечно, я не жду этого завтра, да и вообще хотелось бы увидеть, как мой сын вырастет и продолжит свой род, но это неизбежно.

Платон спросил себя, знает ли Вика о том, что известно ему самому? Вряд ли.

– Почему ты так считаешь?

– Да потому, что люди совсем забыли заповедей Божьих! Я не сумасшедшая, и не фанатичка, и не призываю всех гурьбой ходить в православную церковь, тем более что та церковь, которая имеет место быть сегодня, у меня самой вызывает множество вопросов. Но я говорю о том, что люди в большинстве своем разучились чувствовать сострадание к ближнему, перестали помогать друг другу. Они не уважают природу и ее обитателей, хотя в самих себе с каждым годом развивают все больше звериных инстинктов и считают это достижением свободы. Посмотри, как изменились сексуальные нравы за последнее столетие, насколько разврат завладел людьми? Разве хорошим тоном считается любить своего человека и быть ему верным? Нет, мужчины ведут себя, как разгордевшиеся петухи, спеша осеменить весь свой курятник, а женщины, стараясь не остаться в обиде, во всем подражают им. Вокруг льется много человеческой крови из-за алкоголя, наркотиков, личных обид, а люди уже привыкли, и не обращают на это должного внимания. Такие новости просто перестали кого-то волновать, а ведь еще в мое детство, хотя я и жила не в таком большом городе, как Москва, если происходило убийство, то обсуждалось всем районом как нечто чудовищное. Я даже не затрагиваю те области, в которых царит власть денег – там вообще ничего святого не осталось, там джунгли, где не сожравшего сожрут. А что у нас пишут современные авторы и что продают в книжных магазинах? Зашла недавно купить Бальзака в один небольшой такой магазинчик, куда там! Он полностью набит ироническими детективами, которые расслабляют и отупляют мозг, практическими руководствами по магии, монографиями экстрасенсов. Так какой же Бальзак? И все это читают наши дети. Как долго, по-твоему, это может продолжаться? И сколько терпения у Господа хватит все это наблюдать?

И тут Платон не выдержал. Он уже достаточно наслушался того, что могло запутать и без того непростую человеческую жизнь, пережил то, что дано пережить единицам на планете, и больше не мог спокойно реагировать, когда реальность пытаются вывернуть на изнанку и доказать, что человек ни в чем не виноват. Да, Вика ничего не говорила в пользу человека, но ее речи отдавали эфиром непознанного, противоречивыми процессами, никак с человеком не пересекающимися.