Андрей Ефремов (Брэм) - Военные пацаны

Сейчас же на пьедестале стояло шесть каменных ног. В 1996—1999 годах на этом месте был самый большой и довольно оживленный рабский рынок и приводились в исполнение расстрелы по приговорам шариатского суда; довольно часто их транслировали по телевидению – цензурой не запрещалось. Вот так: казнили или продавали – своих и чужих, взрослых и оставшихся без родителей беззащитных детей. Дети, как правило, приобретались для плотских утех.

Вскоре после нашего отъезда здесь подорвался на мине боец таганрогского ОМОНа. Выжил. Но остался без ног.

При въезде в мобильный отряд, на возвышении, стояла зенитная установка с колоритным, неопределяемым войском в обслуге. Ствол орудия смотрел в направлении подъезжающих к воротам автомашин.

Почему войско неопределяемое? Опытный глаз, конечно, установит, что это милиционеры, но, к примеру, человек, впервые увидевший этих парней, скажет, что это какие-то раздолбаи – анархисты-революционеры времен гражданской войны, по ошибке забредшие в наше время. Одеты они как-то по-особому разно и расхлыстанно: тельники, разгрузки, банданы, береты, пулеметные ленты. И причем все как один с улыбками на лицах.

Конечно, не нужно предполагать, что у них постоянно эти улыбки на лицах приклеены. В данном случае срабатывает эффект фотоаппарата. Зной, жара, пыль, усталость. Кто такие? Такие-то. Пара шуточек. Щелк! Кадр зафиксирован, пошли дальше.

Правда, и мы от этих парней мало чем отличались.

На территории мобильного отряда меня поразила уже порядком подзабытая идеальная чистота. Аккуратные ряды жилых домиков-вагончиков с чистенькими кроватями и постелями; у дверей, на ковриках, чистая сменная обувь; покрашенные синей краской штабные корпуса; хаотичное мельтешение также прибывших по бюрократическим делам представителей всевозможных, если можно так выразиться, родов войск МВД – всяких спецназов и особназов. Много зелени. Нет, не покрашенная зеленой краской растительность, а натуральная, ухоженная.

У меня на боку болталась сломанная винтовка «Вал» без глушителя. Всех спецов она почему-то очень привлекала, многие просили ее подержать в руках и рассмотреть повнимательней. Без приклада, без глушителя, без оптики и с дырчатым стволом, она представляла собой довольно интересное малогабаритное «короткоствольное оружие». «Валов» в отрядах в то время было очень мало, и мало кто имел дело с таким оружием. Все многозначительно цокали языками и восхищались «новейшей милитаристской разработкой».

Раздобыв без каких-либо бюрократических проволочек необходимые нашему отряду бумаги, документы, акты списания и проставив на них печати, мы двинулись обратно. Пешком. Идти нам предстояло долго и далеко. В поле зрения попадались молодые чеченские милиционеры в новенькой, чуть ли не парадной форме, какие-то небритые личности кавказской принадлежности, одетые в камуфляж и с автоматами через плечо. Парни в белых рубашках навыпуск, под которыми отчетливо проступают контуры пистолетных кобур. Говорят, если этих людей проверить, они непременно предъявят удостоверение какого-либо серьезного ведомства.

Рядом с нами притормозила черная «Волга».

– Куда направляетесь ребята, подвезти? – Местные тоже безошибочно определяют «наших-ваших». – Сами знаете, по Грозному байки 5 5 Байки – боевики ( жарг .). ходят.

– На «Северный».

– Садитесь! – В машине молодой водитель и улыбчивый мужчина в возрасте. Оба чеченца в белоснежных рубашках. – Подвезем вас поближе, я зам прокурора Грозного такой-то.

Представились и мы:

– Антон.

– Охотник.

Сев в машину, я сразу же задал вопрос:

– Что-то милиционеры на дорогах все какие-то «новенькие»?

Он меня прекрасно понял.

– Да форму новую недавно получили. – Немного подумав, добавил: – Днем они милиционеры, ночью – бандиты… ну, не все, конечно… Анекдот рассказать, ребята?

– Можно.

– Беседуют Лебедь и Куликов. Куликов заявляет: чеченцев – давить! Все эти чеченцы и прочие урюки – это же все сплошные бандиты! Лебедь ему отвечает: господин Куликов, урюк – это же сушеный абрикос! Куликов: знаем мы этих абрикосов, днем он мирный абрикос, а ночью – вооруженный урюк!

Посмеялись. Надо признать, анекдот довольно старый, но если бы мы им его рассказали, неизвестно, как дальше обернулось бы дело. Вероятно, этим анекдотом мужчина хотел нам показать: смотрите, мы смеемся над самими собой, мы такие же, как и вы, мы – свои и у нас общий враг. Нас не надо бояться.

Между делом узнали от них новость: на окраине города подорвана автомашина с чеченскими омоновцами, погибли двадцать три человека – происшествие серьезное. Туда работник прокуратуры и направлялся. Основная опергруппа уже находилась на месте – все-таки какое-то подобие власти имело место быть. Далее перебросились фразами: «Откуда? Куда? Как там у вас погода?» – и мы уже преодолели солидное расстояние. Несмотря на разбитые дороги, медленно ездить нельзя: опасно, могут обстрелять, а в быстро движущуюся машину попасть труднее.

– Ну, все, ребята, нам прямо, вам налево, мимо центрального рынка, потом…

– Спасибо большое, знаем!

Надеюсь, что этот человек до сих пор жив. Хотя кто знает, столько сообщений было о покушениях на представителей госорганов…

На перекрестке находится вагончик-кафешка, у входа манит ароматным дымком мангал. Неподалеку от него стоит кузов густо изрешеченного пулями «уазика» без колес, с надписью на борту не то углем, не то толстым грифелем: «Танк сушеный. Просто добавь воды!»

Сергей предложил:

– Ну что, по шашлычку?

– Давай! Не вижу причины отказаться от обеда.

Расположились у столика возле входа в вагончик, сели друг напротив друга, чтобы была возможность наблюдать за окружающей обстановкой, автоматы на колени положили. В пределах видимости ни одного прохожего не видно. Только сейчас начинаешь понимать, как нам повезло: ведь на развалах могли быть снайперы. Какими же разгильдяями мы в то время были!

Сергей почему-то начал вспоминать свои проблемы, которые остались где-то далеко-далеко:

– …Всю сантехнику менять надо! Жена пилит-пилит, а я что сделаю? Мать тоже ругается, говорит, лучше бы работягой каким-нибудь был. Постоянно что-то по хозяйству делаю!..

Но я его не слушаю.

Чудно все это выглядит: полнейшая разруха – и симпатичная кафешка, с любовью оборудованная из простенького вагончика. Вклейте в черно-белую фотографию разрушенного Сталинграда цветную вырезку современного ресторанчика – и посмотрите, что получится.

– …Перед отъездом в туалете полочки классные сделал, отполировал, лаком покрыл… Все равно недовольны. Что им там – картины с натюрмортами понавешать, что ли…

А хозяйка все хлопочет: то угольки пошурует в мангале, то шампуры повертит: угодить клиентам старается.