Ира Брилёва - Рассказы

Так получилось почти случайно, но наличие четырех представителей семейства кошачьих мы воспринимали как нечто данное нам свыше и ничего против этого не имели.

В общем, повторюсь, котов у нас на момент отъезда было аж четыре штуки. Вернее, котов было два. Остальные были кошки. Как все они попали к нам – отдельная история.

Дружная котиная братия регулярно столовалась у нас в доме, остальную часть своей бурной жизни проводя на улице. Переезжая, мы оставили все это благородное семейство на попечение моей мамы, и отбыли по своим очень важным делам на неопределенное время. Когда мы через год приехали в отпуск, то обнаружили из всей четверки в живых только одну кошку. Несмотря на то, что эта кошка была черной, как печная сажа, ее звали Бьянка, и она была чем-то вроде семейного талисмана.

Расспросив домочадцев о судьбе остальной живности, мы с прискорбием узнали, что им не так повезло, как Бьянке. Кот по кличке Барин пал жертвой соседского злобного пса. Другой исчез где-то в районе помойных контейнеров, до которых и в прежние времена сытой домашней жизни был большим охотником. Кстати, он носил звучное имя Москвич, так как был доставлен в наш город поездом прямо со столичной помойки, где родился, и был подобран добрыми людьми, пристроившими этого несуразного длинноногого котенка в наши такие же добрые руки. Его родная московская помойка, по-видимому, была ровно такой же, какая приглянулась ему прямо посредине нашей улицы, аккурат, вокруг стандартных мусорных баков, которыми оборудован любой цивилизованный городской квартал.

У Москвича кроме имени больше ничего примечательного в биографии не было. Разве только один факт. Его имя – для удобства – со временем трансформировалось в Моню, а потом и в Мосю. Но этот Мося был совсем не похож на своего знаменитого тезку. Он был классическим помойным котом. Сначала он приходил домой раз в три дня, потом раз в неделю. Потом еще реже. Пока совсем не пропал. Но это произошло уже после нашего отъезда.

Третья кошка, проживавшая вместе с нами, звалась Дымкой, и еще в прежние времена заслужила от нас почетное прозвище «бродилкина». Дело в том, что у неё была одна небольшая странность – она полгода проживала у нас, а следующие полгода еще где-то. Это длилось несколько лет подряд, и пока мы жили в нашем городе, все свыклись с таким положением вещей, и просто перестали обращать внимание на такое небольшое отклонение от нормы. Ведь кошка считается настолько домашним животным, что жизнь «на два дома» как бы противоречит самой ее природе. Но Дымка чихала на природу, и умудрялась совмещать свою двойную жизнь с вполне миролюбивым отношением ко всем членам нашей семьи.

Исчезая поздней весной, она обычно заявлялась поздней осенью, и как ни в чем не бывало, садилась около входной двери. Терпеливо дождавшись, пока кто-нибудь впустит ее в дом, Дымка пробиралась на кухню и оставалась у нас до следующей весны. Иногда на ее шее красовался новенький ошейник от блох. Кто – то же ей его покупал!? Но кто?

Проходило несколько месяцев, и она снова исчезала, чтобы вернуться к нам ближе к следующей зиме. Все и всегда повторялось с завидным постоянством.

От этого, так и неразгаданного нами секрета, сильно пахло кошачьим Штирлицем. Ну, в крайнем случае, двойным агентом.

Но никаких неприятностей или неудобств эта маленькая Дымкина слабость к длительным путешествиям нам не причиняла, и поэтому уходы и возвращения нашей «бродилкиной» кошки со временем стали нормой.

Приехав на побывку в родные пенаты и не застав там практически никого из милой нашему сердцу котиной оравы, мы загрустили.

Так у нас появился Кузя – утешение нашей семье, и особенно моей маме, пенсионерке с огромным трудовым стажем, уважаемому в городе человеку, ветерану труда. И прочая, и прочая, и прочая.

Людям преклонных лет свойственно обзаводиться домашними любимцами. Когда все, даже внуки, разлетаются по городам и странам, хочется, чтобы тебя дома хоть кто-нибудь ждал. Мама много лет привечала и кормила всех наших кошек, и теперь, когда они все испарились почти в одночасье, ей было слегка не по себе. Нужно было как-то или кем-то подбодрить её, хотя бы частично восстановив в доме поголовье наших незабвенных котов. Кузя был идеальным вариантом, и сразу же занял причитающееся ему место в наших, насквозь пропитанных любовью к котам, сердцах.

Пробыв дома положенный отпуском и трудовым законодательством срок, мы отбыли к месту своего полупостоянного жительства, и жизнь снова завертела нас в круговороте событий так, как это бывает вне привычного тихого дома и таких же привычных тихих дел.

Прошло еще полгода. И я снова приехала в родной дом – немного поработать вдали от столичной суеты. Дома всегда легко пишется, особенно ночами, когда никто не ломится в калитку, телефон умолкает до утра и мысли, наконец, могут спокойно выстраиваться в стройные красивые ряды. Да и соскучилась я по родным местам – почему бы и нет? Не всем же выпадает в жизни вот так взять и сорваться с годами насиженного домашнего очага, пускай и по очень важным делам. Но я не ропщу, ибо это бессмысленно. Жизнь всегда и все знает намного лучше нас.

Кузя за полгода подрос, возмужал и превратился в красивого некрупного котика. Моя мама не могла нарадоваться на своего любимчика. Но оказывается, Кузя, помимо ухоженного и упитанного вида обладал еще многими достоинствами. И перечисление их как сейчас станет ясно, составляет внушительный список. Во – первых, он любил провожать свою хозяйку до магазина, которым заканчивалась улица метрах в восьмидесяти от нашего дома. Он рысью, словно заправская собачонка, бежал вслед за неторопливо идущей пожилой женщиной – моей мамой, садился около магазинных ступенек, и терпеливо ждал, пока та делала покупки. Если она задерживалась, он улучал момент, когда кто-нибудь из покупателей открывал дверь, просовывал голову внутрь и громкими возмущенными воплями торопил хозяйку. Если ей после магазина нужно было отправиться куда-нибудь еще, Кузя усаживался на углу улицы и набирался терпения еще часа на два – три – она редко отсутствовала дольше. Но, как только, возвращаясь, она оказывалась в поле его зрения, кот выказывал все признаки бурной радости. Дождавшись, пока хозяйка подойдет поближе, он снова, как преданный взрослый пес, бежал рядом. Иногда эмоции перехлестывали у него через край, и тогда он забегал впереди нее, опрокидывался на спину и весело бил лапами в воздухе, вызывая хохот и умиление соседей по улице. В этот момент он уже не напоминал взрослого пса, привычно бегущего у ног хозяина, а становился самим собой – котом Кузей, радостно и открыто смотрящим на эту распрекрасную жизнь.