Алгебра Слова - Студия

А еще через некоторое время Ей пришлось покинуть казино, оставив на столе все деньги, а у управляющего и все документы в качестве залога для возврата проигранной суммы.

– На себя посмотри, если бы… Вообще могли бы в земле лежать. Из-за тебя, между прочим, – отрезала Она. – Вломился в запертый дом.

– Тот дом стоял заброшенный, я, честно говоря, подумал, что мы можем там переночевать.

– Угу, – поджала Она губы. – Конечно. Переночевать. Ты на меня разозлился…

– Хватит. Больше я тебя с собой никуда никогда не возьму. Ни в какие поездки, ни в какие командировки! – Семеныч решительно помотал головой, подтверждая свои слова. Она мгновенно сглотнула подступивший к горлу комок, проклиная себя, свой недавний поступок и Семеныча заодно.

Семеныч с любопытством искоса наблюдал за Ней: за Ее заискрившимся от обиды взглядом, за Ее тут же упрямо выпрямившейся спиной в светлой майке, за напрягшимися мышцами бедер, обтянутых джинсами.

– Больно надо. Я и сама не поеду с тобой, – Она встала и, демонстративно отойдя подальше, села на траву, обхватив руками колени.

Семеныч снял пиджак, кинул на землю:

– Иди сюда.

– Не пойду. Ты меня с собой никуда не возьмешь.

– Возьму, – после долгой паузы ответил Семеныч, потянулся к ней и шепотом добавил: – Иди ко мне?

Она опустила ресницы и отвернулась, чтобы Семеныч не увидел появившегося желания.

– Катенок…

Она повернулась всем корпусом, отворачиваясь от него еще больше.

– Катюрикс… – Семеныч лег на грудь, подтянувшись к Ней всем телом и, вытянув руку, одернул выбившийся край Ее майки и заботливо стал засовывать его в джинсы, тщательно стараясь поглубже заправить ткань. Он касался пальцами Ее поясницы и чувствовал, как тело Ее напряглось, а по коже пошли мурашки. Семеныч никогда не знал, что тянуло его к Кате: страсть или любовь, желание или нежность, и что из них возникло раньше. Она до сих пор оставалась для него незнакомой, непонятной, неизвестной, необыкновенной. И в его мыслях, куда Она преспокойно вошла в самую первую встречу, он звал ее «Она», не до конца понимая, что у Нее может быть обычное имя, женское тело, человеческая жизнь. Она была взрослой и маленькой, сильной и беззащитной, нежной и жестокой, понимающей и капризной, желанной и далекой. Если их взгляды встречались, Семеныч чувствовал все это одновременно, и у него начинала кружиться голова. И это никак не укладывалось в такие простые четыре обыкновенные буквы…

Катя, мигом развернувшись, оказалась у Семеныча в руках, жадно целуя его…

А через некоторое время, натянув джинсы, вскочила на ноги и, затягивая ремень, просительно посмотрела на него снизу вверх:

– Семеныч? Пойдем, пожалуйста, поищем другой ночлег?

Он улыбался, вытаскивая травинки из Ее растрепанных волос.

Семеныч не знал, где можно найти подходящее место на остаток ночи. К тому же он опасался, что негостеприимные хозяева домика с надписью: «Добро пожало» могли пойти за ними. Поэтому он привел Катю на задний двор гостиницы, где они незаметно прокрались в деревянный сарай, в котором хранились хозяйственные инструменты, сломанная мебель и другой хлам. Отжав хлипкую дверцу, они вошли внутрь и плотно прикрыли ее за собой. Возле стены высилась горка старых матрацев. Семеныч стащил несколько штук вниз, создав подобие постели.

– Что будем делать дальше? – с некоторой издевкой в голосе, поинтересовался Семеныч у организатора столь некомфортного отдыха, ожидая, что Катя хотя бы извинится. Тогда, думал Семеныч, он вытащит оставшуюся в пиджаке банковскую карту в обмен на ее раскаяние, и эта ночь останется в памяти забавным приключением.

– А что такого произошло? – ничуть не смутился организатор. – Утром дойдем до администратора гостиницы, который нас оформлял, и скажем, что нас обокрали. Или сразу пойдем в полицию, дадут справку. По ней можно в отделение банка обратиться и снять наличные со счета. Или позвоним домой, пусть перечислят в гостиницу деньги, и мы выкупим документы. Или дойдем до офиса, куда вы приехали в командировку, и пусть они твоим на фирму позвонят. Или…

– Безвыходных ситуаций у тебя не бывает? – со смехом остановил ее Семеныч.

– Пока еще не было, раз я тут, – сделала вывод Катя.

– Как у тебя все просто! – ответил он.

– Хватит! Я не специально оставила там деньги. Говорю тебе, выпила пару чашек кофе и все остальное, как в тумане.

– Кофе пьют в кафе, – заметил Семеныч. – А не в казино.

– Ну извини! – насупилась Катя, не любившая, когда ее долго стыдили в том, в чем она сама давно раскаялась, успев списать все на судьбу, безжалостно укорить себя и напрочь забыть. – Я из любопытства заглянула.

Семеныч промолчал. Его жизнь изначально никогда не предполагала сильных катаклизмов или крупных неприятностей. Вырос в приличной семье, получил образование, женился, добросовестно работал на хорошей должности, чувствуя себя обязанным быть именно таким, ради блага и спокойствия близких. Но бурлящая кровь, плотно закрытая в сосуде общественной морали, все равно иногда выкипала вспыльчивостью и раздражением. А нередко и чудовищной тоской, медленно выжигающей сердце, которое хотелось самому поджечь, чтобы оно сгорело уже быстрее. С годами чувства и эмоции, не имеющие возможности вылиться в благочестивом обществе, все глубже уходили внутрь и затихали. Живя нормальной человеческой жизнью, Семенычу порой казалось, что он существует на кладбище кукол, которыми кто-то поиграл и бросил, а потом достанет и будет опять дергать за ниточки совести, ответственности и навязанных стереотипов.

– Я больше не буду? – просительно протянула Катя, придвинувшись ближе.

– Спи, горе, – улыбнулся Семеныч. – Придет новый день, и придет новая жизнь.

Катя попыталась заснуть, но ее сон, как обычно, увидев подходящие для него условия, бесследно исчез. Она смотрела в темное пространство сарая и прислушивалась к ровному дыханию Семеныча, положив его голову к себе на плечо. Коснувшись губами его виска, Катя постаралась отогнать вечно снующие мысли подальше, чтобы освободить место для сна, который, по ее мнению, в своем поведении очень смахивал на вспыльчивого и нетерпимого Семеныча.

Вдруг Семеныч приподнялся на локте и склонился над ней:

– Помнишь, ты как-то спрашивала про то, чего бы я хотел? – он задумался. – Вот представь: большое отдельное здание из темного стекла, не примыкающее ни к каким другим строениям с огромным пространством внутреннего двора, с парковкой и другими вспомогательными прибамбасами. А на здании вывеска. Что-то наподобие… Вывеска «Арт-Студия: «Симбиоз». Название условное, конечно…

Семеныч говорил почти шепотом. Катя, касаясь губами его подбородка, время от времени прижималась ухом к его груди, прислушиваясь к звуку любимого голоса. Его слова, нетерпеливо захлебываясь, выскакивали, путаясь друг с другом.