Рифкат Гатупов - Фантасмагория. Книга первая. Жажда

– Уберите прочь свои лапы! – услышал я далее.

Я совсем смутился и резко отдёрнул руку.

– Извините, но я хотел бы разрезать листок, – несмело произнёс я.

– Ишь ты, чего захотел, очкарик! – последовало в ответ. – Рви зубами, если хочешь, но ко мне не прикасайся.

– Но вы же ножницы?

– Ну и что с того? Мы не можем заниматься такой мелочью. Проблему надо решать глобально. Да и потом, руки надо мыть, Склифосовский, и желательно с мылом. А то, лезет тут всякий лапать… Мы стальные, и то не выдержим.

– Извините меня, пожалуйста, – пролепетал я. – Я нечаянно.

– Иди-иди, ищи себе другие ножницы! То, понимаете ли, ногти ему стриги, то бумагу режь, то ткани… Надоело. Мы хотим настоящей жизни. Прощай, дурень!

И они ушли, лязгая и скрежеща, в поисках лучшей жизни.

Я их встретил через два года. Они лежали у сточной канавы. Чёрные и ржавые. Вкусившие жизни.

Я поздоровался с ними. Но они сделали вид, что не узнали меня и промолчали.

А с новыми ножницами-то – лучше!

У меня в квартире живёт паук. Вот уже два года. Я никому не позволяю убирать в своей комнате, и поэтому сам каждое воскресенье, утром вытираю пыль со шкафов и стульев.

В левом верхнем углу, около окна, между шторой и стеной висит паутина моего содержальца. Когда я навожу порядок, он в это время сидит в центре паутины и следит за мной, что я дальше буду делать. Но ближе чем на двадцать сантиметров до его логова-ловушки, его постоянного жилища я не подхожу. Я смахиваю всё, кроме его серой паутины. Я не знаю, сколько у него ног, наверно, восемь, но брюшко у него большое, а голова маленькая, сам он чёрный и лохматый.

Я буквально чувствую, как он ест меня глазами. Нет, я не боюсь его, иначе как бы я смог спать в одной комнате с ним. Он не вселяет в меня ужас, а просто вызывает какое-то брезгливое отношение. В руки взять бы я его не смог. Для меня было бы естественнее смахнуть его вместе с паутиной на нём, и раздавить его там, куда он упадёт, но я этого не делаю.

Наоборот, я стараюсь не беспокоить своего постояльца.

Иногда мне кажется, что это я у него живу, так он себя независимо ведёт. И, по-моему, он это чувствует. По крайней мере, он может свеситься на своей паутинке над моей головой, когда я читаю книгу, и читать её вместе со мной.

Иногда я чувствую на себе его пристальный взгляд, хотя это, конечно же, чистая химера.

Я жду, когда он когда-нибудь заговорит и скажет мне что-то типа: Пошёл вон отсюда, дурак! Я, наверно, схожу с ума, но я всё это печёнкой чувствую. И, нет во мне силы, противостоять, противится этому воздействию.

Сегодня ночью мне показалось, что паук на стене – это я. Я проснулся, включил свет и увидел, что вместо ног и рук у меня восемь мохнатых конечностей. Я закричал и проснулся весь в поту.

Паук висел прямо над моей головой и шевелил лапками. Я переставил кровать в другое место и снова заснул.

Очнулся я оттого, что кто-то душил меня. Чья-то неумолимая воля корёжила моё тело, стремясь прекратить доступ воздуха в лёгкие. Я снова закричал и снова проснулся в холодном поту.

Паук снова висел над моей головой.

С ужасом я взмахнул подушкой и сбил паука на пол, и наступил на него ногой. Страшная боль пронзила всё моё тело. Я снова дико закричал и опять проснулся.

Было утро. Яркий солнечный свет падал на моё лицо. Было светло и ярко. Я бросил взгляд на левый верхний угол комнаты. Паутины не было. Паука, тоже.

Оказывается, рано утром, пока я спал, хозяйка решила убраться в моей комнате и наткнулась на паутину. Что было дальше – уже понятно.

В 1956 году, первого января в семье Рылеевых родился ребёнок. Мальчик. Его назвали Виктором.

Шло время, мальчик рос.

Жизнь его родителей была трудной, почти каждый год они переезжали с места на место. Когда Вите стукнуло пятнадцать, то они очутились в небольшом городке под Ленинградом, сняли квартиру и стали там жить постоянно.

Вскоре после приезда мать Виктора увидела памятник. На могиле. На нём было начертано: Здесь похоронен павший смертью храбрых партизан Виктор Рылеев. Мать посчитала это за иронию судьбы и ничего об этом не сказала дома. Да после она об этом и забыла.

Но ей пришлось об этом вспомнить.

В это время Виктор совершенно случайно наткнулся на способ решения проблемы путешествий во времени. Особенно в прошлое. Это была идея совершенно оригинальная, абсолютно безумная, но одновременно гениальная как по своей простоте, так и по сложности.

С помощью своих новых друзей он достал, добыл всевозможными методами все необходимые части для создания своего аппарата. Всё его устройство знал только он. 3 июня 1971 года, тайком от всех, Виктор провёл полевое испытание своей машины и перенёсся в прошлое.

В тот же день в городке, где он жил, открылся новый отдел провинциального краеведческого музея. Мама и папа Виктора были на его открытии.

Их внимание сразу же привлёк огромный портрет двенадцатилетнего пионера. Это был Виктор.

Отдел так и назывался: «Памяти юного партизана Виктора Рылеева».

Родители поспешили домой.

На столе лежала записка:

Прощайте, мама и папа!

Я испытываю Машину Времени,

лечу в прошлое. Если не вернусь,

за меня не беспокойтесь. Виктор.

Пионерской фотографии Виктора дома не было, очевидно её он взял с собой.

Теперь оставалось только идти обратно в музей.

Сын погиб.

В музее показали одежду Вити, его боевое оружие и воспоминания бывших партизан о нём.

Вот одно из этих воспоминаний:

«Меня зовут Иерофей Павлович Дементьев.

Меня попросили рассказать о Вите Рылееве.

Ну, что я могу сказать. Расскажу-ка я вам о том, как мы его нашли. Это было зимой тысяча девятьсот сорок второго года.

Идём мы с Гришей Замятным по лесу. Выходим на поляну, и что мы там видим? Сидит на какой-то штуковине мальчишка, одет по-летнему, весь озябший, лет пятнадцати на вид, и дёргает какие-то рукоятки. Ну, мы его доставили в штаб. А он по дороге и бормочет, дескать, сели у него аккумуляторы. Очень необычным нам это показалось тогда. Он что-то объяснил нашему командиру, теперь этого уже никто не знает, умер он недавно, не успели вы его расспросить-то, и разрешил командир отряда парнишке при нас быть.

Вот и прижился при нас Витька. Шустрый был пацан! Одели мы его, обули, все, как положено, поставили на партизанское довольствие, накормили. Понравился он партизанам. Весёлый был, во всяком оружии разбирался.

Ну, а после, когда наши пошли взрывать мост, и он с ними на задание пошёл.

Ясное дело, пошёл эшелон с фрицами с мостом вместе на тот свет, да вот только напоролись они на обратном пути на фрицев, когда возвращались в лагерь. Вот и убили в том бою нашего Витю. Не только его, но и всех остальных подрывников тоже.