Ирина Островецкая - Когда падали звезды

– Что ты хочешь услышать? Я и не думала, что тебя так рассердит моё увлечение, – тихо сказала Аня. Она медленно шла рядом, глядя себе под ноги.

– Хочу, чтобы ты поделилась со мной своими мыслями. Ты же о чём-то думаешь? – Он еле сдерживался, чтобы не сорваться и не накричать на Аню. Он не мог идти медленно, ему хотелось бежать. Бежать, неведомо, куда, лишь бы избавить жену от посетивших её сегодня вредных, на его взгляд, мыслей.

– Аль, я снова хочу поступать в институт. Я уже узнала, в твоём городе есть институт иностранных языков, – сказала она, не замечая, какое впечатление произвело на Алика её сообщение.

– Но ты же не готовилась совсем! – Не сдержавшись, вскричал Алик. Он даже подпрыгнул от возмущения, и. повернувшись к ней, схватил за хрупкие плечи и изо всех сил встряхнул, будто пытался вытрясти из жены не нужные ему мысли.

– Алик, ты сделал мне больно!.. – Простонала она, пытаясь освободиться. – Ты напрасно думаешь, что я ничего не знаю. Я уже несколько дней занимаюсь, и. знаешь, начинаю вспоминать. Я же в английской школе училась… – Она не успела договорить. Алик неожиданно резко остановился, и закричал.

– Ты… Я из-за тебя… – Потом, он вдруг понял, что делает непростительную глупость, резко повернулся и быстрым шагом пошагал домой, оставив её посреди парковой аллейки. Она печально смотрела ему вслед, но не позвала, не окликнула. Она не понимала, отказывалась понимать…

Это была их первая и последняя крупная ссора, почти приведшая к разрыву. Аня его не понимала, а он не собирался ей объяснять, что книги подобного рода отнимают её у него, и он будет теперь одинок, и не присмотрен. Не мог он смириться с решением жены продолжить своё обучение, злился, не разговаривал с Аней до тех пор, пока она не собралась уехать домой, в Киев. И сразу же, после её отъезда в доме поселились пустота и болезни…

Однажды вечером она зашла в кухню, когда он ужинал. С того памятного вечера он всегда ужинал один. Аня тихо уходила из кухни, когда он садился за стол. Так выражала она свой протест, не могла согласиться с подобным поведением близкого человека.

– Не потеряй. Я уезжаю, – тихо сказала она в тот вечер, спокойно положила ключи от входной двери на обеденный стол, и больше не проронив ни единого слова, вышла из кухни.

Со ртом, переполненным пищей, он выскочил в коридор, но было слишком поздно. Входная дверь захлопнулась. Он чуть не подавился не пережёванным пищевым комком. Не мог поверить тому, что только, что произошло!

Схватив с вешалки куртку, он бросился вдогонку, но его любимой Анечки и след простыл. Мгновенно исчезла, испарилась, растворилась в слякоти холодного вечера!

Он поймал мчавшуюся мимо машину такси, и потребовал, чтобы его отвезли на вокзал. На вокзале, внимательно изучив расписание, выбежал к стоявшему на путях поезду. Он пробежал вдоль всего состава, но свою Анечку так и не нашёл.

Убитый потерей жены, и совсем больной, Алик вернулся домой без куртки. Но потеря куртки его не тревожила. Его уничтожило бегство жены. Он совсем не знал, что делать, как вернуть Анечку! Сильная головная боль мешала думать, ныли ноги и насморк, вдруг начавшийся в дороге, совсем спутал, слепил в комок, булавками, коловшие мысли, а его любимой Анечки не было рядом…

Прошло много дней, прежде, чем он окончательно выздоровел после тяжёлой пневмонии и отыскал Аню в Киеве. Весна была ранней и дружной. Он рвался в командировку, и в конце марта его просьбу удовлетворили.

В Киев он приехал ранним утром, и прямо с вокзала помчался на левый берег, туда, где жили родители Ани. Он позвонил, но дверь долго не открывали. Он уже собрался уходить. Позвонил ещё раз, так, на всякий случай, и вдруг там, в квартире, услышал до боли знакомые шаги.

«Это Анечка, это её шаги!» – Пронеслось в голове.

Дверь открылась без дурацкого, но такого необходимого в наше время вопроса «кто там?». На пороге действительно стояла его Анечка. Но была она какой-то чужой, холодной, незнакомой, и даже не улыбнулась ему, только с неприкрытым изумлением и внутренней досадой, внимательно рассматривала взволнованного, и будто совсем ей не знакомого мужчину, так упорно звонившего в её дверь. Не было испуга в её прекрасных карих глазах. Были лишь удивление и досада…

– Анечка… – Прошептали губы. – Анечка…

– Алик, ты зачем приехал? – Спокойно спросила она, но в квартиру не впустила.

– За тобой приехал, моя родная… Нет мне жизни без тебя…

– Напрасно ты беспокоишься. Я уже собираюсь на развод подавать. Пришлю тебе уведомление немного позже. Извини, замоталась… – Сказала она и попыталась закрыть дверь, но Алик не дал ей этого сделать. Он вставил ногу в образовавшуюся щель и толкнул дверь так, что она с треском распахнулась. В следующее мгновение Анечка оказалась в его объятиях. У неё не хватило сил отбиться. И совсем скоро Алик почувствовал, что его Анечка отвечает на его поцелуи!

– Анечка, милая, родная прости! Прошу тебя, прости, я не могу без тебя, я долго болел, прости, прости… – Говорил он скороговоркой, не обращая внимания на то, что дверь открыта. Он лишь почувствовал, как Аня обмякла в его объятиях, а крохотная прихожая не давала возможности развернуться.

– Дай хоть дверь закрыть! – Воскликнула Аня, пытаясь освободиться из жарких объятий.

Не выпуская её из рук, Алик толкнул дверь ногой. Замок сам захлопнулся, а они так и остались в тесной прихожей.

– Как ты меня нашёл? – Спросила Аня, когда первая волна возбуждения схлынула. Она понимала, что задала преглупый вопрос, но терпеливо ждала ответ.

– Я не искал. Я позвонил твоему отцу. Он мне рассказал, что обо мне думает. Никогда на меня так не кричали! Но он не сумел скрыть самого ценного. Я уже догадался, что ты в Киеве. Я собирался приехать, но попал в больницу с пневмонией. Вот, выздоровел и выхлопотал сюда командировку. Я ещё немного покашливаю, но ты не думай ничего плохого, я полностью здоров! И потом… Я за тобой приехал, Анечка. На работу пойду только для того, чтобы забрать протоколы исследований. Прошу тебя, выбрось из памяти плохие мысли, я до одури тебя люблю, умру без тебя, понимаешь?!.. – Он говорил, опустив голову, боясь заглянуть в любимые глаза. А там, в их глубине зарождалась радость, которую уже трудно было удержать внутри.

Аня взяла его голову в свои мягкие и тёплые ладони, прижала к груди, и ласково улыбаясь, с чувством погладила по кучерявым волосам, а он, будто щенок, которого неожиданно приласкали, радостно завилял хвостиком. Он понял, что его простили!

– Я тоже люблю тебя, Алик. Мне тоже было трудно жить в разлуке с тобой. И разводиться я с тобой не хочу. Это отец настаивает, – прошептала она.

– Ты вернёшься?… – Так же, шёпотом, спросил Алик и с неиссякаемой надеждой заглянул в любимые глаза. Как же он истосковался по их бездонной глубине!