Александр Воронков - НЕВЫШЕНОЛЯ

– Здорово, Сань! – отвлёк меня от печальных раздумий о бренности бытия голос. Я взглянул в его сторону. Ба! Да это ж сосед по дому. В школе он учился на класс старше и в общем-то со школы мы встречались чисто эпизодически. Стояло летнее утро. Что я делал в столь ранний час на автовокзале уже не припомню. Боюсь даже строить предположения о причинах пребывания в этой точке географических и временных координат человека, не обременённого работой и деньгами. Надо думать, это был результат броуновского движения индивидуума, лишённого социальных обязательств перед обществом. Этакое гуляние где вздумается и хождение самого по себе. Скорее всего из одной компании я вяло перемещался в поисках другой.

– Здоров, Андрюх! – обрадовался я знакомому лицу, – Ты как тут оказался?

– Да я то на работу еду – рот его растянулся в улыбке, – А вот ты-то тут чего в такую рань, да ещё такой помятый?

– Гуляю … – неопределённо протянул я.

– Понятно – хмыкнул сосед, – пиво будешь?

– А то! – я попробовал проглотить сухую слюну.

Через несколько минут мы сидели на скамейке. Я пил пиво и курил, а Андрюха курил и слушал мою душещипательную историю о мировой несправедливости и качал время от времени головой.

– Да… война и немцы. Эко ты накосячил. – сказал он, дослушав меня до конца, – А знаешь что, поехали со мной в Москву.

– Зачем? – пиво уже начало всасываться и я не уловил тонкую нить логической взаимосвязи моих злоключений с поездкой в столицу.

– Тебе на работу пора устраиваться. Хорош дурака валять. Я сейчас охранником в игровых автоматах тружусь. Посодействую. Сотку зелёных положат, а остальное сам доработаешь – Андрей хмыкнул и подмигнул.

– Так мне и ехать не на что, и видок у меня не комильфо … – протянул я.

– Фигня это всё. На дорогу я дам, а то, что фингал под глазом – это даже лучше: типа боец ты у нас – он засмеялся и хлопнул меня по плечу, – Поехали, Шура!

Бывает так, что слова постороннего человека, десятки раз произносимые тебе до этого, недостающими пазлами ложатся на мозаику жизни, всё ещё не составленную тобой, и музыка гармонии и покоя разливается по телу.

И мы поехали. Контора находилась в самом центре, недалеко от здания КГБ на Лубянке. Держали её дагестанцы. Моему приезду они оказались чрезвычайно рады и определили меня на точку Белорусского вокзала.

– На смену завтра поедешь, – сказал начальник охраны. – форма одежды: в костюме. Сутки – трое. Сто баксов в месяц. И это… сегодня уже не пей и без синяков обойдись.

Вот они, знаки судьбы: Андрюху, после этой встречи, я уже не видал… никогда. Недавно я узнал, что его убили пять лет назад…

На следующий день я приехал на работу. Закуток игровых автоматов находился в промежутке между двумя залами столовой, напротив метро Белорусская и тоже назывался залом. Заряжающим оператором в смене был дагестанец. Молодой шустрый здоровячёк. Мы познакомились и он объяснил мне суть моих обязанностей.

– Короче, ходишь – смотришь. Сидишь – куришь. Клиентам кофе предлагаешь и пепельницы меняешь. В магазин ходишь. Всё.

– А если что? – спросил я, пытаясь связать свои функции со значением слова – охранник.

– А если что, – сказал даг, – сидишь – куришь. Всё запоминаешь. Бабки отдаём. Ждём крышу и всё рассказываем. Могут, конечно, сразу не поверить и в подвале попрессовать… но это уже, как рассказывать будем.

Летняя жара плавила воздух, смешивая его с душком московского общепита, который невозможно спутать ни с чем. Вентилятор перемешивал всё это с табачным дымом и гонял по кругу. Галстук давил шею, а пиджак как термос поддерживал внутри состояние вечно горячего чая. Бессмысленность работы мебелью убивала почти также, как вонючий зной. Мысли мои витали где-то далеко, там где сейчас должна была находиться та… единственная, а внутренний диалог с самим собой перегонял обрывки этих мыслей как вентилятор из пустого в порожнее. Время липко тянулось и казалось, что этот день не закончится никогда. Скорее нет, оно просто остановилось и было понятно, что будущего нет.

Я вышел покурить на улицу. Напротив меня, нескончаемый поток людей, шириной в пространство для пешеходов, сужаясь, втягивался в пасть метро. Из противоположной части монстра выдавливался точно такой же поток. И процесс был непрерывен. Всё куда-то двигалось. Даже рядом со мной, у входа в столовую, вспучив асфальт, тянулось к свету какое-то солнцелюбивое растение. И только я замер. Так мне казалось. Наивный… в мире, где всё течёт, потечёшь и ты..

Вышел Мага /оператора звали Магомедом/ и дал мне задание сходить на хитрый рынок, протянувшийся вдоль вокзала по Грузинскому Валу. Бесчисленные старушки продавали здесь всё на свете, начиная от презервативов и заканчивая квартирой на ночь. Но в этот день я приобрёл у них кофе, сахар, каталку колбасы, крекеры и две пачки сигарет. Есть не хотелось. Курить я уже устал. Поэтому я сел недалеко от клиента и стал наблюдать за игрой. Вообще игровые автоматы были для меня, дремучего, каким-то откровением, чем-то новым и неизведанным. За своими извечными «любит – не любит» я многое упустил из поля зрения. И игровые автоматы в том числе. Для тех, кто тоже в танке, этот этюд об индустрии развлечений общества потребления посвящается.

В те далёкие времена, когда массовая культура Запада только обрушилась на очумевшие совковые головы, начавшееся деление толпы на классы подкорректировало и критерии потребительского рынка. Касте состоятельных нуворишей был предложен свой сегмент кормления души и тела – бутики, рестораны и казино. Всем остальным – Макдональдсы, Лужа с Черкизоном и игровые автоматы. Но дело даже не в этом. Страсть к игре – в природе людей. Не только убогие неудачники мечтают пощупать судьбу за задницу и срубить халяву. Век ложной веры и спасительной лжи никоим образом не меняет природу человека. Он навсегда сделан из мяса, желаний и осознания собственной исключительности. Ум и глупость производны от них, а в основе всего лежит вера. Только она заставляет делать одни и те же ошибки.

Но вернёмся к игровым автоматам. В ту пору Москва в основном сидела на двух из них, на компоте и покере. Первый, в идеале должен был выдавать на барабанах ряд вишенок, арбузов или других фруктов для овощей. Второй был автоматизированным подобием карточной игры, со всеми её флеш роялями и фулл хаузами. Высшим проявлением удачи были, соответственно, пять семёрок или покер. Это уже был джек-пот. На самом деле, менее удачных вариантов существует намного-намного больше. Как мне потом рассказывали прожжённые игроки в автоматы, потратившие на это дело не одну зарплату, в США по федеральному закону автомат обязан вернуть 90% закаченного в него бабла. В противном случае – тюрьма. Деньги в Америке – самое охраняемая субстанция. У нас же дикий капитализм позволил этим процентам стать произвольными, если хозяину игрового бизнеса очень нужны деньги. Проценты могут варьироваться от 80 до ноля. Но на веру в то, что именно тебе повезёт и ты снимешь лавэ, этот факт не влияет никоим образом.