Андрей Дорофеев - Шахматы

Тут она вспомнила события трехминутной давности и мгновенно залепила Ролексу такую пощечину, что он даже откинулся к другой стороне кабины и ойкнул.

– За что это? – возмущенно спросил он, испуганно взглянув на Лизу, которая сжала руки в кулаки, подогнула ноги и отпрянула на дальнюю часть большого кресла, сама испугавшись своего поступка.

– Ты еще спрашиваешь, подлец!!! Ты втянул меня в свою грязную… грязную махинацию! Да меня чуть не убили там! Миленько поговорили с начальством, ничего не скажешь! Я-то думала, ты мой ангел-хранитель, путеводная дорожка к новому миру, а ты… – Лиза махнула рукой, и слезинка скатилась из ее глаза. – Ты снова обманул…

Лиза мгновенно оправилась от сожаления.

– А ну, быстро выпусти меня отсюда!!! Выпусти меня, сказала! – крикнула Лиза, стукнув несколько раз кулачком по стеклу, и только потом посмотрела, что там, за ним. И отшатнулась.

За стеклом было Ничто. Лиза не смогла объяснить себе, как она это опознала. Но Ничто не было даже пространством. Лиза попыталась определить, какого оно цвета, но не смогла – Ничто не имело цвета. Лизу начало немного подташнивать.

– Где это мы? – поутихшим голосом спросила она.

– Нигде, – пожал плечами Ролекс, – поверь мне, это очень точный ответ. Я постараюсь поскорее разобраться с этим и выйти в пространство.

– Мы что, в параллельном мире каком-нибудь?

– Нет, что ты. Параллельный мир – это уже другой мир. А это – просто отсутствие мира. Вот и все. Нет материи, пространства. Времени даже нет.

Лиза посмотрела на Ролекса, но уже не знала, какое чувство ей проявлять. Все причины для обычных чувств остались далеко. А может и не далеко, подумала Лиза. Может, в недостижимом сантиметре до родного мира, или в той бесконечной секунде, которую нельзя прожить.

– Позволь, я тебе немного объясню. Помнишь, я немного спешил, когда мы уходили с Земли? Есть некоторый промежуток времени, за который мое пребывание там могли засечь Скунсы. Я задержался, моя вина, и они перекрыли пространства, как бы выжав меня в то, которое им было нужно. И мы выпали не там, куда я направлялся, а где-то у них в галактике.

– Что им от тебя было нужно? Они тебе враги?

– Потенциальные. Но они не знали, кто я. Однако они очень хорошо знали, кто ты. Лиза, их самый главный враг – это ты. Потом, позже, узнаешь об этом. Так вот. Я сыграл им сценку и представился перебежчиком Леммингов, который захотел подзаработать у Скунсов, продав им самого главного их врага, которого они, поймав однажды, упустили.

У них, Скунсов, такое мышление – они не воспринимают идейные соображения или долг. Они работают за деньги, и от других ожидают того же. Поэтому было относительно легко обмануть их.

– Ты что же, предупредить меня не мог?

– Лиза, Скунсы хоть и продажная братия, но уровень развития техники у них сильно превышает земной. Я-то тренирован, я Пассионарией с помощью мысли управляю, а вот если бы я сказал обо всем тебе… Они бы твои мысли живо засекли и прочитали бы их лучше, чем ты сама.

Лиза поняла. Но за стеклом кабины по-прежнему висело Ничто. Лиза почувствовала себя спасшейся с корабля на маленьком плотике посреди бесконечного океана. Посреди спокойствия настала пора вопросов – больше делать было все равно нечего.

– Слушай, а как это – пространства нет? Где это во Вселенной такое?

– Этого, Лизочка, нет во Вселенной, иначе пространство бы было. Пространство и всё, что есть в мире, – это среднее арифметическое мыслей, идей, желаний и решений всех людей Вселенной. Если представить себе невероятно далекую пору, когда Вселенной еще не было, то ты бы увидела вокруг именно это Ничто. Понимаешь, в этом ничто еще не строили Вселенную.

– И сколько таких мест в мире, где не строили Вселенную?

– Не могу сказать, Лиза. В прямом смысле не могу – таких слов нет ни в одном языке мира. Ведь, если подумаешь, язык создавался, когда люди наблюдали окружающий мир и называли его проявления разными звуками или знаками. Поэтому нет слов, отражающих что-то, что не принадлежит Вселенной.

Ну, можно сказать, что такое место одно, но с таким же успехом можно сказать, что их ни одного либо бесконечное множество. Все равно это будет не полная правда. Цифры принадлежат только Вселенной, а не ее отсутствию.

Лиза попыталась это представить, но у нее не получилось, только голова заболела.

– Потом до конца разберешься, – засмеялся Ролекс, – чтобы разобраться в чем-то, надо данные иметь, а у тебя их нет.

Но Лиза не сдавалась.

– Не понимаю. Вот я родилась, только жить начала. Я ничего не создавала, а мир вокруг меня уже был.

– Да ты что! – деланно удивился Ролекс. – Только жить начала. В следующий раз, когда тебя спросят, сколько тебе лет, начинай считать миллионы!

– А, – Лиза начинала понимать, – то есть ты хочешь сказать, что в тех книжках, что я читала, была правда, и человек не первую жизнь живет? Вот оно как… – она, направив взгляд в себя, посидела несколько секунд, ничего не спрашивая.

Вот тут, сказала она себе, начинается главное приключение в моей жизни. Ни в тот момент, когда я увидела Ролекса, ни в тот момент, когда мы попали к каким-то Скунсам… Даже не в тот момент, когда я родилась. Значит, вот так…

– На самом деле, человек живет единственную жизнь, Лиза, – тихо и задумчиво сказал Ролекс ей, – просто она бесконечна.

Они посидели в молчании.

– А как это – создавать? Я, наверное, забыла, как создавать.

– Если ты, Лиза, забыла, как создавать, тебе Нобелевскую премию можно давать. Потому что каждый человек в этой Вселенной только и делает, что создает – каждый день, каждую секунду. Это в его природе.

Но кстати, – Ролекс оживился и с интересом поглядел на Лизу, – ты в Ничто, а значит, имеешь уникальный шанс почувствовать все на своем опыте. Сейчас сделай вот что – представь, что там, за окном, есть определенное пространство, или помещение, и в нем что-нибудь находится.

– Что находится? – Лиза не могла никак понять смысл просьбы Ролекса.

– Да неважно.

Лиза повернулась к стеклу и прижалась к нему носом, оставив на практически невидимой поверхности кружочек тумана. За стеклом было Ничто, и Лизу опять начало подташнивать. Она вспомнила, как еще час назад за стеклом был овраг, где журчал водопадик.

Как ни странно, здесь мысли ее работали очень четко, и картинка водопадика представилась перед лицом Лизы с поразительной четкостью, Лиза, кажется, даже представила запах воды. Вот травинка – согнулась к земле, а на ней, на остром копьевидном ярко-зеленом конце, висит капля воды, отражая в себе очищенное в ней небо…

Лиза вдруг заметила, что в полуметре перед ней за стеклом Пассионарии что-то есть! Сфокусировав взгляд, она подумала, что спит и видит сон – в пространстве, пустом на миллиарды несуществующих километров, пространстве, которого даже не было, висела травинка. Та самая, Лиза могла поклясться!