Андрей Хорошавин - Клуб «Дикая Охота»

– Да. Довольно необычное поведение. – Главврач поправил очки и посмотрел в окно.

– Видимо девочка была очень эмоциональна и чувствительна. – Инна Сергеевна нарисовала человеческий глаз, с расширившимся зрачком. Широко распахнутые веки. Длинные ресницы и слеза, стекающая по щеке, в виде большой прозрачной капли. – Там, в коридоре ожидает родственник, просит разрешить ему свидание с девочкой. Это её старший брат.

– И, что, Инна Сергеевна, мы можем это позволить? Это не ухудшит состояния пострадавшей? – Главврач посмотрел на часы.

Подумав, Инна Сергеевка пририсовала к глазу большую швейную иглу, до половины вонзившуюся в зрачок.

– Мне кажется, стоит попробовать. Может свидание с родственником хотя бы снизит уровень дезориентации девочки.

– Хорошо. – Главврач вновь глянул на часы и встал. – Поступайте, как считаете нужным. В конце концов, вы, Инна Сергеевна, у нас зав отделением.

Превратив слезу в каплю крови, Инна Сергеевна закончила рисунок и вышла из кабинета, оставив главврача, в недоумении рассматривающего её творение.

Антон не мог сидеть долго. Он периодически вскакивал со стула и принимался ходить по коридору. Он снова, кадр за кадром мысленно просматривал события того вечера, и волны ярости захлёстывали его. Он задыхался. Лицо краснело. Трещали скулы. Антон готов был рвать эту тварь на куски, но понимал, что ничего не может сделать. И тогда приходило опустошение, кулаки разжимались, и он вновь садился на, выкрашенный белым, стул.

Всё в этой поликлинике, включая пол и мебель, было выкрашено в белый цвет. Пахло медикаментами и хлоркой. Широкие окна, занавешенные прозрачным тюлем, пропускали внутрь много света. Всё сияло чистотой.

Дверь в кабинете главврача поликлиники отворилась и появилась заведующая отделением, в которое поместили Иру.

– Идёмте со мной. – Произнесла она, не гладя на Антона. – Он разрешил.

Её каблуки застучали по деревянному полу.

У двери в палату их встретила медсестра – совсем молодая девушка, одетая, так же как Инна Сергеевна в белый халат и белую шапочку. Она приложила палец ко рту.

– Больная только, что заснула.

– Придётся немного подождать. – Инна Сергеевна бросила короткий взгляд на Антона. – Зайдём ко мне. Пока ваша сестра спит, я задам вам пару вопросов. Это не будет долго.

Кабинет был небольшим. Ничего лишнего. Стол, на столе монитор, несколько стульев у стены, сейф, стеллаж, уставленный разноцветными папками.

– Садитесь. – Она указала рукой на стулья. – Я даже не знаю, как начать.

– Что, так всё плохо? – Антон смотрел в пол, упершись локтями в колени. – А я хотел забрать её домой.

– Придётся подождать. – Инна Сергеевна приподняла правую бровь. – Ваша сестра была эмоциональным, чувствительным подростком. Так?

– Да. Она принимала всё близко к сердцу. С виду спокойная, а на самом деле… Очень любит Есенина. Бывало и расплачется. Стихи пишет. Остро чувствует ложь. Всё чувствует.

– Вот. Это в основном и является причиной её неопределённого состояния.

– А в чём дело-то? – Антон сдвинул брови.

– Я не буду вдаваться в тонкости психиатрии, и скажу так. В физическом плане её здоровью не угрожает ничего. Но психическое состояние очень неустойчиво. Она не понимает, где находится. Состояние резко меняется от границы до границы. Потому о выписке пока речь вообще не заводите. Я уже и так достаточно рискую, разрешая вам, увидится с ней. Но я надеюсь, что увидев вас, она хотя бы обретёт чувство реальности.

Антон кивнул.

– Хорошо, – Заключила Инна Сергеевна. – Теперь второе. Когда войдёте в палату, остановитесь у двери и стойте, пока она вас не заметит сама. Ни в коем случае не заговаривайте с ней.

– Что стоять столбом и молчать?

– Да, стоять и молчать. – Инна Сергеевна вновь приподняла бровь. – Потому, что я не знаю, какую реакцию вызовет у неё звук мужского голоса. Всё может кончиться очень печально.

– Хорошо. Я понял.

Инна Сергеевна внимательно всмотрелась в глаза Антона:

– Я надеюсь на вас, молодой человек и обязана предупредить, что в противном случае вы её долго не увидите.

– Я всё понял.

Она нажала скрытую под крышкой стола кнопку звонка. Распахнулась дверь и медсестра сообщила, что больная проснулась и к ней можно войти.

То, что увидел Антон, не было его сестрой, тем весёлым Журавликом с голубыми глазами. Это больше походило на грейпфрут, сердцевину которого грубо вычерпали ложками, а кожуру смяли и выбросили за ненадобностью в мусорное ведро. Она сидела на кровати, облокотившись на подушки, укрытая простынями до пояса.

Из-под вскинутых бровей, смотрели два широко открытых серо-водянистых глаза, окружённые почти чёрными кругами. Губы из розовых, стали бледно-фиолетовыми. Нижняя губа подрагивала на каждом вдохе. Тусклые неживые волосы слиплись в пряди. Лицо покрывала морщинистая старушечья кожа. Из неё будто высосали жизнь, оставив одну использованную оболочку. Белая рубашка скрывала приподнятые в напряжении острые плечи.

Антон стоял и молча смотрел на сестру. В полной тишине он улавливал только тихое дыхание заведующей отделением у себя за спиной.

Прошло около двух минут – ничего не менялось.

Но вот послышался вздох. Ещё один. Правое веко сестры двинулось. Шевельнулась бровь. Из правого глаза через всю щёку прокатилась слезинка. Ещё одна скатилась по левой щеке и осталась каплей на подбородке. Брови опустились, и между ними появилась тонкая складка. Она медленно вдохнула и шумно выдохнула, будто очнувшись после долгого сна. Её плечи опали. Губы шевельнулись, до Антона издалека донёсся тихий скрипучий голос:

– Здравствуй, братик.

Первым желанием Антона, было плюнуть на запрет заведующей и бросится к сестре, но Инна Сергеевна, видимо предвидя это, взяла его сзади за рукав куртки и слегка потянула на себя. Антон остался стоять.

– Ты зайди позже, Антон, – На этот раз голос зазвучал твёрже и громче. – Я сегодня плохо выгляжу.

Она моргнула, закинула голову назад и слёзы ручьями потекли по её впалым щекам.

Инна Сергеевна сильнее потянула за рукав и Антон, не произнеся ни слова, вышел из палаты. Вызвав в палату медсестру и проводив Антона до выхода, она вернулась в кабинет и сняла телефонную трубку.

– Следственный отдел? Срочно соедините с начальником. Я сказала срочно, это по делу Сечиной! – Ожидание длилось около пяти минут. За это время Инна Сергеевна успела изрисовать половину листа бумаги бегущими собаками. – Алло? Александр Демьянович? Да, это я. Сечина пришла в себя. Завтра можете присылать своих. Примерно к шестнадцати. Нет, раньше нельзя. Не стоит. До свидания.

Евгения Владимировна курила на кухне и глядела в окно остекленевшим взглядом. Когда Антон вошёл, она даже не пошевелилась. Сквозь пелену сигаретного дыма просвечивал экран телевизора.