Галина Вервейко - Любушка-голубушка

– На что же ты всё это покупаешь? И где?

Виктор отшучивался:

– У твоего мужа зарплаты на всё хватит. Всё, что захочешь, привезу тебе из плаванья. И даже, если аленький цветочек попросишь, то я тебе его из-под земли достану.

И продолжал любоваться своей красавицей-женой, которая с каждым его приездом всё больше расцветала в своей неповторимой женской красоте. Ему по-доброму завидовали друзья, одобряя его вкус:

– Да, Витёк, жену ты себе нашёл – что надо! И внешне, и внутренне – красавица!

Виктор победоносно улыбался, гордился своей Любушкой и всё больше любил её.

Беда к ним в семью пришла неожиданно для Любы. Нагрянула, как ливень в ясный солнечный день. Однажды Виктор не вернулся из плаванья домой. Нет, он не погиб. И не встретил другой женщины. Его посадили: за связь с контрабандой. Суд приговорил его к лишению свободы на шесть лет. Шесть лет! Это было новое испытание их долгого семейного ожидания.

Любе очень хотелось увидеть мужа, она добивалась свидания с ним, а Виктор отказывался от встречи. Он умолял жену не приходить на суд. Ему было горько и стыдно перед ней. А после приговора передал записку: «Любушка-голубушка! Ненаглядная ты моя! Прости, родная, если сможешь. Живи, как хочешь. Меня не жди. Наташке тоже не рассказывай про отца-подлеца. Во всём виноват я сам. Сам буду и расхлёбывать. Вы тут ни при чём.

Первое время, может, буду писать, чтобы немного заглушить тоску.

Прощайте, мои роднулечки! Очень вас люблю!

Крепко целую. Ваш папа Витя».

У Любы к горлу подступили рыдания. «Витя! Витенька! Родной ты мой! Что же ты наделал?! А я – то? Я?! Сама ведь виновата. Брала эти побрякушки и верила. Вот дура-то! На кой чёрт они мне теперь?» – причитала она, рыдая, упав на кровать, обхватив руками и прижимая к груди подушку мужа, в которой, казалось, хранилось тепло его рук и запах любимого лица, волос…

И потекли унылые дни. Всё пришлось испытать: и стыд, и позор, и жалость к мужу. Люба твёрдо решила, что будет ждать. «Каждый может оступиться, – думала она. – А он ведь из-за меня пострадал». И ждала. Все шесть лет писала письма, отправляла посылки. Виктор писал редко, и всё уговаривал забыть. Всё думал, с какой совестью он явится в дом, к жене, которой причинил столько горя, страданий и боли.

Последнее письмо его было таким: «Родные мои, Любушка и Наталка! Очень соскучился и по-прежнему люблю. Поэтому твёрдо решил не возвращаться. Не хочу вас, милые мои жемчужинки, позорить.

Любашка! Ты у меня красавица, и найдёшь себе отличного мужа: красивого, доброго, умного. Будешь гордиться им, не то что мной… Только такого найди, чтобы Наташку любил, как родную. Я верю в тебя. И знаю, что сейчас у тебя нет отбоя от мужчин. Они всегда обращали на тебя внимание.

Любушка! Ты любишь и помнишь меня прежнего. А за эти годы я сильно изменился: постарел, сдал в здоровье, подурнел характером. В общем, никак тебе не подхожу. А материально я всегда буду вам помогать.

Адрес я тебе свой давать не буду. Да я и сам пока его не знаю. Так что, будьте счастливы, дорогие мои!

Любочка, всю жизнь буду тебе благодарен за то, что «ожиданием своим ты спасла меня»!

Целую вас с дочуркой крепко и нежно-нежно обнимаю.

Прощайте! Виктор».

Получив и прочитав это письмо, Любе хотелось заголосить, словно над похоронкой. Всё внутри похолодело, застыло ледяной болью. Она сидела вся окаменевшая, чувствуя себя не то вдовой, не то брошенной женой. Душа стала совсем пустой. Только теплилась маленькая надежда: «Может, не вытерпит, приедет? Разве можно так обрубить всё разом? Все ниточки их родства? А Наташка? Так и будет расти сиротой при живом отце?»

Слёз уже не было. Все выплакала за прошедшие шесть лет. И вот оно – вознаграждение… За что? Почему судьба так жестоко обошлась с ней? Ведь она так сильно и верно умела любить! Всю свою жизнь с Виктором Люба помнила до мельчайших подробностей. И все годы разлуки жила им, часто разговаривала мысленно с мужем, рассказывая, как прошёл день. Ни разу не изменила ему, хоть возможность была и ни раз. Как же теперь жить?! За что, за что муж так жестоко поступил с ней?

Виктор так и не появился: ни через год, ни через два… Надежды на его возвращение не было никакой. А Любе уже было тридцать. Красота слегка начала увядать, больше от одиночества, но по-прежнему заглядывались на неё мужчины. А женщины на работе не унимались, всё «учили её жизни»:

– Любаша! Хватит уже «вдовой» ходить! Сколько можно! Лучшие твои годы пропадают зря. Твой, небось, женился и живёт припеваючи! Мужик есть мужик. А ты всё панихиды по нему справляешь! Не теряйся, пока мужчинам нравишься, выходи замуж. Что ж, всю жизнь теперь одинокой будешь? Ведь только жить начала!

И Люба сдалась. Решила напрочь забыть своего капитана. Вспомнила свою молодость. Боевой и озорной росла. Была первой общественницей в школе, играла в театре, моды демонстрировала. Пошла в клуб. Решила начать новую жизнь.

В это время приехал к ним в село простоватый на вид, небольшого роста, коренастый, рыжеватый паренёк, которого все звали Колян. Он был весёлым, умел красиво ухаживать за женщинами, пел, танцевал, играл на гитаре. Все девчата были от него без ума. А он проходил мимо них и поглядывал в сторону Любы. «До чего же хороша! И лицо, и фигура, и ноги. Да и ласковая вроде. Вот эта баба – по мне!» – думал он. И, применяя все свои донжуанские хитрости, втирался к Любе в доверие. Не смущала его ни разница в возрасте (он был значительно моложе), ни разница во внешности (в этом он сильно проигрывал), ни то, что у Любы растёт дочь-школьница.

Просто так покорить сердце Любы было непросто. И это подстёгивало самолюбие Коляна: он решился на крайний шаг – жениться на ней. Все его ухаживания и признания были очень театральны и наиграны. Уж, что-что, а играть-то он умел! Недаром ведь в клубе работал режиссёром. А Люба играла у него в спектаклях. На все любовные роли он выдвигал её и свою кандидатуры и старался всенародно, на сцене, хоть во время спектакля поцеловать Любу «в сахарные уста».

Любаше Колян понравился, как мужчина, за его умение обращаться с женщинами. За долгие годы одиночества истосковалась она по мужской ласке. Ей так хотелось прижаться к надёжному мужскому плечу! Колян, чувствуя это, не терялся. Как хитрый кот, смотрел своими светло-голубыми, порой казалось, просто бесцветными туманными глазами в чистые глаза Любушки, стараясь разжечь в ней огонь страсти. И добился-таки этого!

«Ну, что в нём хорошего? – порой начинала анализировать Люба. – Ведь муж мой был гораздо красивее, стройнее, умнее…» И, тем не менее, влекло её почему-то к этому разухабистому, самоуверенному покорителю женских сердец – Коляну. И он был всё настойчивее в своих ухаживаниях. Дарил цветы, провожал домой, красиво прохаживался с Любашей по улице. Всё село только и говорило с восхищением об их любовном романе. Бабы на лавочке с завистью обсуждали: