Alexandra Metaphor - Ложкой по туману

Холодный подъезд и два лестничных пролета – и они дома. Щелкнул замок, дверь открылась, свет от окна осветил площадку и белый квадрат конверта на полу в прихожей. Они прошли в дом, Джой закрыла двери, а Рик поднял конверт. Чистый конверт без адресата. Он бросил его на тумбочку. Скорей всего какие-то счета.

Джой прошла в комнату, на ходу стаскивая мокрую одежду, которая вдруг стала жутко противной и тяжелой.

– Что за письмо? – крикнула она их комнаты.

– Не знаю, утром посмотрим.

Он прошел в комнату, следом за Джой. Она уже укуталась в одеяло как в кокон. Через пять минут к ней присоединился Рик. Они лежали обнявшись, удивляясь теплу своих тел. Они оба замерзли под проливным дождем, но поняли это только сейчас.

Дождь всю ночь выстукивал барабанную дробь по подоконнику, рисовал слезы на стекле, тушил чьи-то пожары.

Рядом с тобой ничего не имеет смысла, рядом с обрывом, рядом с обрывом остатки здравого смысла… шаг вниз… шаг вниз

На белой бумаге выступали бледно-серые буквы – Кливленд, Огайо. Для Джой и Рика.

Я выхожу из дома на улицу. Мне это необходимо. Меня пугает царящая вокруг тишина. Когда слишком тихо – это ненормально, тревожно. Звенящая тишина не предвещает ничего хорошего. А вокруг слишком тихо, в доме невозможно находиться и поэтому я выхожу на улицу. Мне необходимо услышать звуки города, увидеть толпы куда-то спешащих людей.

Город. Обычный пыльный мегаполис, придавленный к земле июльской жарой. Такие города заполнены людскими толпами и машинами с утра до поздней ночи. Но сейчас на улице тихо. И пусто. Ни людей, ни собак, птиц. Никого. Только ветер гоняет по дорогам мусор и пыль.

Я иду по улицам города, мне нужно найти людей, хоть одного человека, да и вообще хоть одно живое существо. Но в городе никого нет. Город брошен. Дома и машины пусты.

Становиться страшно. Это панический страх. Я на грани истерики. Почему никого нет?! Что делать?! Почему я здесь?!

Темнеет. Ночь наступает резко, без заката и сумерек. Паника проходит, сама не знаю почему. Темнота всегда меня успокаивала.

Оглядываюсь по сторонам. Я в парке, стою перед немыслимой скульптурой – трон окруженный львами. Я забираюсь на этот трон, и, свернувшись калачиком, засыпаю. Мой сон и эта необычная ночь длиться несколько секунд. Снова наступает день.

Все что происходит, я начинаю воспринимать как должное. Страха нет. Меня больше не пугает пустой город.

Гуляя по пустому городу, брошенному, но не разрушенному, я вспоминаю какие-то моменты своей жизни, связанные с местами, мимо которых я прохожу. Немного грустно от пустоты и тишины, и от того, что все это до боли напоминает рассказы Рэя Бредберри.

Я решаю, что мне нужно где-то спрятаться. Не знаю, почему я так решила. Да и от кого нужно прятаться в пустом городе?

Я нашла, где спрятаться. Под мостом на берегу стоит машина, я не разбираюсь в марках, для меня это просто машина.

Сидя в машине я от нечего делать, нажимаю какие-то кнопки…. Рассматриваю дома на набережной, реку, снова возвращаюсь к кнопкам….

И тут я понимаю, что я ребенок. Я только что стала ребенком. Мое тело – тело пятилетней девочки, одетое в милое розово-белое платьице.

Разглядываю себя, и ничего не понимаю. Мне не пять лет, а гораздо больше! Что со мной стало? Почему я ребенок и почему на мне это дурацкое розовое платье?!

Тут я вижу, что к машине подходит высокий мужчина, одетый в белый льняной костюм. Я не боюсь его, ничего не боюсь. Я не знаю, кто он, и как здесь оказался. И даже знать не хочу, но, тем не менее, спрашиваю:

– Кто вы?

– Ангел.

– Почему я ребенок?

– Потому что ты умерла.

Он берет меня за руку, я выхожу из машины и иду рядом с ним….

Стелла зашла в бар, немного задержалась в дверях, и внимательно посмотрела на собравшуюся там публику. Это были самые разные люди, от взросло выглядящих школьников, старающихся всеми силами выдать себя за равнодушных прожигателей жизни, и проезжих дальнобойщиков до рядовых офисных служащих в помятых костюмах, празднующих окончание рабочей недели.

Стелла, осторожно, стараясь никого не задеть, прошла к барной стойке, и села на высокий стул. Бар напоминал ей помойку – уравнивал всех, все опускались на один уровень. Ей не нравилось здесь, и она хотела, чтобы ее спутник поскорее пришел за ней.

Стелла и Демьен прибыли в этот город полчаса назад. Они договорились, что Стелла посидит в баре, изучая жителей городка, а Демьен найдет им жилье.

Стелла огляделась публику еще раз, люди веселились, выпивали, никто пока не обращал на нее внимания.

Девушка заказала бокал красного вина, надо же чем-то оправдать свое присутствие в баре. Она пригубила вино – клыки звякнули о стекло бокала, ей нравилось ощущать его вкус на губах, наслаждаться запахом и цветом полупрозрачной красной жидкости, напоминающую разбавленную кровь.

Стелла распустила волосы так чтобы они падали на лицо. Ей не нравилось когда ее начинали разглядывать. Хотя и понимала, что ее внешность и одежда привлекает внимание многих. Темные серые глаза, идеально гладкая бледная кожа, розоватые губы и длинные светло каштановые волосы делали внешность Стеллы ангельской, правда для ангела у нее довольно резкий и холодный взгляд. Одета она была в черный корсет, короткую кожаную курточку с множеством металлических клепок, и темно-синие узкие джинсы.

«Надо было одеться скромнее для этого города», – подумала она, чувствуя, что ее начали рассматривать.

– Сегодня я хотел убить себя, – услышала она и обернулась. Недалеко от нее сидел парень с бутылкой виски и изливал душу бармену. Бармен только хмыкал и произносил «бывает».

«Сколько же людей рассказывают тебе о себе, сколько историй ты знаешь?» – подумала Стелла.

– Меня бросила девушка.

Бармен устало и с нескрываемым раздражением посмотрел в потолок. Стелла усмехнулась.

Парень был уже пьян, волосы лезли ему в глаза, и он взмахом ладони убирал их.

– Я недавно приехал в этот город, чтобы все забыть, но я не могу… или не хочу. Она всегда в моих мыслях. Я любил ее, вернее, я люблю ее. Она бросила меня за неделю до свадьбы.

Он сделал большой глоток прямо из бутылки.

– Сочувствую, – меланхолично отозвался бармен.

– Когда это случилось?

Парень обернулся и встретился взглядом с парой холодных серых глаз. От неожиданности он чуть не выронил бутылку.