Андрей Дорофеев - Возвращение в Атлантиду

Колосок медленно спустился с кучи камня, подошел к трещине, тупо посмотрел в нее и небрежно, носком сапога, скинул небольшой камушек вниз. Посмотрел на разошедшиеся в полутьме круги.

Сколько здесь?.. Около пятнадцати локтей до поверхности. Значит, успели. Для Колоска это значило больше – если вода не прибывает, значит, либо на другой стороне Оз выдержала натиск, либо отец и Тор остановили напор.

Пора к ним. Вместе – цвет винограда, порознь – лишь голые камни. Так говорил Стерон, и так думал Колосок.

Во дворце никого нет – значит его путь лежит на Север, отец там.

До Обновления Молодости не было силы и мудрости перевесить понимание отца, не было уверенности и весомых доказательств правоты его интуиции. После обновления и силы не нужно – достаточно привести на великую Оз и показать приблизившееся море. И теперь Колосок приведет и покажет. Ибо прожить жизнь и умереть нужно так, чтобы, родившись заново, снова увидеть ласковое солнце и счастливые глаза матери.

Группа из шестидесяти человек, из которых двадцать были мужчинами, качаясь, вышла на серый песок мамонтового берега и, упав коленями в прибой, стала целовать его перемешанные со склизскими водорослями и песком буруны.

Вокруг было мертво, словно то был подземный берег мертвых. Ни парящей птицы, ни крысы, показавшей за камнем свой серый облезлый хвост. С одной стороны – серые песчаные дюны, где чужой ветер со смутными намерениями веял пылью в глаза, с другой – еще более неприветливое море. Сверху – низкие, опять же серые тучи. Но земля…

Высокий старик со спутанной океанским ветром седой бородой тихо обходил народ, припавший сердцем к земле обетованной, и каждому говорил слово. То были не молитвы или слова утешения после бессонных ночей. Это были указания.

Одна из женщин заплакала. Старец погладил ее по голове, но повторил:

– Мира, не честь тебе забывать, что твою жизнь не отняли буйством пучины океана. Она – впереди. Иди и найди здесь гибких растений, которыми мужчины обвяжут твой новым дом. Если хочешь, назови их своим именем.

Женщины разбредались по сторонам, заходили в прибрежные овражки и кустарник, мужчины, вооруженные грубыми копьями с бронзовыми наконечниками, следовали с ними. Превыше всех богатств, пищи и плотских наслаждений были будущие дети.

Старец Мосес отошел в сторону, зашел мелкими шажками на невысокую дюну, и оглядел окрестности. Берег мамонтов…

Небогат же на пищу для глаза их новый дом! Дюны, какие-то тощие веточки, растущие прямо из песка. Где-то вдали – кусты, из которых не построишь сносного жилища, которые они привыкли видеть в Нанпу. Да что там. Здесь не Нанпу. Нужно перестать жить прошлым. Сорок недель плавания на этом провонявшем плоту не придали уверенности, что они встретят цветущий рай. Если он и был здесь когда, то сметен с лица земли волной.

Кроме того, серый сумрак над головой будет не всегда.

Мосес спустился вниз, где разбредшиеся люди, единственные на протяжении тысяч лиг, самые родные, стаскивали на берег найденные куски дерева, растений, любопытные камни. Он приказал им не строить дома прямо здесь. Первый шторм сметет их.

Они устали… Мосес понимал. Экспедиция была тщательно спланирована, три года знающие люди Нанпу рассчитывали маршруты, выверяли мореходные качества плотов, подбор команды… Было отправлено две морских и три сухопутных группы.

Группе Нанпу повезло. Провизии на борту хватило. Но провизия одно, а волны за бортом – совсем другое. Мосес забыл, как назывались, но еще помнил, как выглядели атлантские корабли. Как выглядел ковчег Дедала… Да что вспоминать – взять хоть корабли канувших в небытие скорвелов или марика, на которых надрывавшиеся рабы истекали кровавым потом над веслами. И на них было быстрее и комфортнее для стосковавшихся по твердой земле.

Судя по всему, попали, куда хотели. Как сошли с гор Нанпу, двинулись к Карамачу, большой реке. Ее устье вырывалось из отрогов Нанпу несколькими ключами и, прирастая притоками, двигалось мощно и величаво к Южному морю. Река пережила потоп, возобновила течение по старому нахоженному руслу, разве что, говорили старожилы нижних хребтов Нанпу, стала шире, медленнее и грязнее – водяные кувалды раздробили берега, сделали их более пологими, а потом накрошили и вдавили мучнистые остатки гранитов в русло и прибрежные скалы.

Имущество везли на верблюдах, пока не встретили Карамачу, а там стали строить плоты из остатков деревьев, которые были отполированы начисто голодными хищными волнами. У старейшин была идея отправить группу пешком – далеко на запад, а потом на юг по заснеженным перевалам Нанпу и дальних земель, в обход. Но Мосес переубедил – чувствовал, что не пройти через неизвестные хребты, где пики устремляются вверх витыми свечами, а у пропастей нет дна. Море было внушавшим ужас зверем, на поколения вселившим в немногочисленный теперь род людской леденящий страх перед соленой водой. Но море было возможным путем. И его надо было пройти.

По Карамачу, вдоль Крайних гор, группа Мосеса за три недели без происшествий добралась до дельты, где в туманной дымке уже виднелся бесконечный горизонт океана.

Огромный плот, управляемый и прочный, строили по заранее заготовленным чертежам Горидаза, потомственного мореплавателя и инженера, волею судеб оказавшегося на Нанпу, издавна немореходческой стране, в начале катаклизмов. Огромное полотнище из бревен, накрепко перевязанное с запасом каррелиновыми бечевами, содержало намертво вмонтированные в корпус склады и помещения для миссионеров. Все было скручено из тонких бревен, связано узлами, которые знал только ученик Горидаза.

В трудах прошло еще четыре недели, и шестидесяти посланникам повезло – сезон дождей, столь обычный для южноморского побережья, итак и не наступил. Море успокоилось давно, а вот в высоких небесных сферах так еще и не наступило хрупкое равновесие, устанавливавшееся тысячелетиями и разрушенное в один миг.

Когда-нибудь, думал теперь Мосес, я запишу это. Почему была предпринята эта долгая прогулка не на жизнь, а на смерть, и как люди шли… И запишу все до единого их имена, чтобы сила их духа служила путеводной звездой потомкам. Запишу историю, пока она совершается. Но позже – когда будет, на чем записать и как хранить.

Он подоткнул под себя свою поистрепанную серую хламиду, и воспоминания нахлынули. Двенадцать старейшин в пещере под мерцающим флюором неровным потолком собрались лицом друг к другу. Стояло два вопроса – но так сплетенных меж собою, что казались одним. После Большой Воды прошло более пяти десятков лет, и люди, что волею судьбы оказались в Стране Снов, а количеством их было несколько десятков тысяч, – варваров, каркидов, нанпу, атлантов, всех не перечислишь, – размножились вполне предсказуемым образом. Так, что оскудела Страна Снов и стала давать недобрые плоды – воровство и разбой, разврат и лень вселенскую.