Татьяна Рогожина - Тигровой лилии полоски

Он неопределенно хмыкнул, не зная, что ответить, и двинулся в сторону машины.

Маша, сославшись на усталость и бесконечно долгий день, к нему не поехала. Без возражений высадив девушку возле ее дома, Влад решительно повернул в сторону северной окраины и снова двинулся к той часовне, чтобы еще раз испытать странно-приятное чувство не то узнавания, не то защищенности, не то чего-то такого, чему он и названия еще не придумал.

Смотритель, увидев его, понимающе улыбнулся и предложил:

– Если хочешь, можешь подняться на колокольню, позвонить.

– Позвонить в колокола?! – не поверил Влад.

– Почему бы и нет… Праздник ведь.

Забравшись по крутой лестнице, Влад оказался на самом верху. Уже темнело, деревенские домики украсились мелкими дрожащими огоньками, образуя причудливые созвездия, а машины, светя фарами, кометами пролетали мимо. Он осторожно тронул сначала один колокол, недоверчиво вслушиваясь в его ответ, потом другой, а затем самый большой. И все повторил еще несколько раз, пытаясь привлечь звуками ускользающую от него мысль. Колокольный звон протяжным гудящим отголоском напомнил ему орган, чьи звуки Ника, его первая жена, считала музыкой Неба, музыкой Звезд.

Спустившись вниз, Влад, никем не потревоженный долго сидел на лавочке внутри часовни, закутавшись в воспоминания, как в кокон.

Начав с Ники, брак с которой оказался недолгим из-за его неистребимого по молодости интереса к блондинкам, он пытался вспомнить изначальный цвет ее волос, но так и не смог. Ника любила эксперименты, а потому часто меняла свой облик до полной неузнаваемости.

Зато вторая жена без всяких химических ухищрений носила светлую пушистую гривку и сына родила такого же беленького. Семь лет тихого счастья закончились разводом. Но тут уже бес попутал Галю – влюбилась без памяти в баскетболиста, который погарцевав примерно с год, нашел другую. Зная Галкину беспомощность в быту, и заботясь о сыне, Влад взял на себя большинство хозяйственных проблем, оставшись в статусе приходящего папы, друга, а иногда и любовника.

С Никой он виделся реже. Слишком увлеченная работой (сначала завуч, а потом директор школы), она редко была свободна. Но порой, устав от воспитательно-образовательных процессов, Ника звонила Владу.

– Солнце мое, – говорила она, – я соскучилась и хочу развлечений!

Ему нравились эти ни к чему не обязывающие походы на концерт или в ресторан. Иногда, чувствуя потребность выговориться, он сам проявлял инициативу, договариваясь о встрече. Ника, несмотря на ироничный склад ума и острый язычок, умела внимательно слушать, забыв на время о себе, а ее точные комментарии не раз помогали Владу справиться с хандрой.

Не обращая внимания на звуки, что неслись с проходящей рядом трассы, но довольно скоро выбравшись из лабиринта своих воспоминаний, Влад вернулся к главному на сегодняшний день вопросу, который, вобрав в себя сразу несколько смыслов, не давал покоя.

– Кто я? Хороший или плохой? Зачем ищу доказательства существования Творца? Сомневаюсь, да? Но кто-то ведь сегодня меня спас? Случайность? А если – нет? И, вообще, для чего я здесь? Здесь, это где – на Земле или в этой часовне?

Запутавшись в ответах, он взял со стола, не выбирая, несколько картонных иконок и листок с молитвой, в которой первые несколько строк совпали с его состоянием растерянности: «Господи, не знаю, чего мне просить у Тебя. Ты един ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить Тебя…».

Взглянув на часы – время близилось к полночи, он засобирался домой.

Смотритель не спал и топтался на стоянке, переговариваясь с кем-то, кто сидел в темном джипе. До Влада донеслись его слова:

– А что же ты хочешь, на то он и Великий праздник, завсегда дает надежду на спасение! Кстати, знаешь, что означает слово Пасха? Пе-ре-ход, – он разделил слово на части, но, заметив Влада, дружески ему помахал, и повторил тому, в машине, – Пасха есть переход.

Всю неделю Влад пытался приспособить себя к обычному образу жизни, чтобы вернуть спасительную легкость в мыслях, однако засевшие намертво слова смотрителя «Пасха есть переход» не давали этого сделать.

Чтобы избавиться от наваждения, позвонил Маше, но девушка оказалась занята, к ней приехал кто-то из родственников.

Два вечера подряд провел у Галки, пытаясь починить все, что успело к тому времени сломаться, а на третий просто тупо сидел с сыном у компьютера, изводя каких-то лиловых чудищ, от других совместных развлечений Виталик отказался.

– Па, ну что я как лох в киношку с отцом припрусь. Пацаны засмеют. Ты мне лучше подкинь чуток рубликов, а? Хочу на новый тариф перейти, там зона покрытия больше. Ну и на мелкие расходы…

И, правда, засмеют, вспомнил он себя в пятнадцать лет, когда независимость отстаивалась всеми доступными способами. Владислав вздохнул и выдал чаду, не спрашивая отчета о предыдущей сумме, несколько денежных купюр.

– Вот, растил, растил, и на тебе – не нужен, только деньги давай, ворчливо пожаловался он Галке за ужином, – вот поем и к себе поеду, в свою холостяцкую нору, душевные раны зализывать. Никто меня в этом мире не любит…

Увы, Галка на его стенания не отреагировала и ночевать, как иногда бывало, не оставила, что могло означать лишь одно – у Галки снова роман.

Зато в пятницу позвонила Ника:

– Солнце мое, – перешла она сразу к делу, – афиши видел? В воскресение будет концерт органной музыки. Впервые в городе. Не желаешь составить компанию? Только билеты сам купи, мне совсем некогда.

Нику при встрече сразу не узнал, потому что искал глазами русоволосую милую даму со скромной прической, а на коротко стриженую «стерву из офиса» и внимания не обратил, чем доставил ей несколько приятных минут.

Концерт давали в небольшом католическом храме, о существовании которого Влад даже не подозревал и теперь с удивлением рассматривал лаконичное его убранство, невольно сравнивая с известными ему православными церквями.

Минимализм против византийской пышности.

Несмотря на то, что костел был маленький, а орган – электронный, с первых же звуков знаменитой «Токатты» и «Фуги ре минор» Влад замер на жесткой деревянной лавке, забыв обо всем и примеряя для своей души совсем другое пространство. Но постичь вселенную Иоганна Себастьяна Баха до конца невозможно, обычному человеку дано лишь слегка к ней прикоснуться, ощутить легкой дрожью через мощное дыхание органной музыки.

Концерт закончился, но вот что странно, наполнившись поначалу энергией, страстью, даже дерзостью, Влад вдруг почувствовал себя ничтожным и опустошенным.

Ника взяла его под руку.

– Ну что, где стресс снимать будем: у тебя или ко мне поедем? – она, как всегда, поняв все без слов, подставила свое дружеское плечо.