Михаил Земсков - Сектант

– Все эти три события связаны с переходами между тем миром, в котором мы живем, и некими другими мирами, – продолжал Давид. – Рождение – вхождение в наш мир. Смерть – выход из него. Спаривание подразумевает рождение потомства, то есть тоже приход сюда нового существа… В этом контексте появляющиеся сейчас венчания геев или лесбийских пар несколько непонятны…

Слушатели с готовностью рассмеялись.

– Может возникнуть впечатление, что кому-то «наверху» нужны такие ритуалы для некой переписи населения – сколько сюда пришло, сколько ушло. Но я думаю, что дело все-таки в другом. Для служителей невидимого фронта – тех, чья сфера деятельности сосредоточена на работе с человеческими душами – важны моменты перехода этой самой души из одного состояния в другое. Слишком большая энергия сосредоточена в таких переходах. Наша с вами энергия, которая используется во всех религиозных обрядах и практиках.

Виталик слушал лекцию с большим интересом, время от времени одобрительно кивая головой. Я посмотрел на Соню. Почувствовав мой взгляд, она резко повернула ко мне голову и улыбнулась.

– Прикольно, да? – Шепнула она и неожиданно взяла меня за руку. Я пожал ее горячую и влажную ладонь. Соня снова перевела внимание на сцену, оставив свою руку в моей.

– О рождении мы с вами уже говорили, поэтому сегодня поведем речь о смерти… – Продолжал вещать Давид.

После лекции мы сели за стол в небольшой комнате «Дубравы». Здесь везде были разложены детские игрушки. Кроме Давида и моих друзей к нам присоединился Сергей – щуплый белобрысый парень, у ног которого сидел на лекции Виталик. Давид взял с полки небольшую рыжую лошадку на колесиках:

– Значит, скачем в поход? – Усмехнувшись, он провел лошадкой над столом, имитируя галоп, и снова, как в зале, посмотрел на меня долгим взглядом, значение которого осталось для меня неясным.

Соня улыбнулась. Виталик взял с полки мягкую собаку и поставил ее перед собой на стол:

– Скачем!

– Откуда взялась информация об этом спрятанном Евангелии? И как вообще оно могло оказаться в Казахстане? У меня, честно говоря, это в голове не укладывается, – продолжая улыбаться, спросила Соня.

– Источников информации несколько. – Давид опустил лошадку на стол. – Вот один из них, – он кивнул на Сергея, – правда, косвенный…

Тот бросил на Давида обиженный взгляд и торопливо, время от времени заикаясь, заговорил:

– Есть к-карты. Да, есть карты, в к-католической церкви, но русская православная церковь ими тоже пользуется. Точнее, н-не пользуется, н-нет – зачем ими пользоваться? Но есть копии.

– Копии карт? – Переспросила Соня и тоже удостоилась полного обиды и презрения взгляда.

– Ну к-конечно карт! – Брызгая слюной, с еще большим запалом продолжил Сергей, – а я вам про что говорю!? Так вот, на этих картах отмечены древние м-монастыри, епархии, места хранения христианских святынь. В Средней Азии отмечено несколько мест. Самаркандская епархия, самая древняя и влиятельная епархия восточнее Персии, Армянский м-монастырь на берегу озера Иссык-Куль, где хранились мощи апостола Матфея, н-несторианские монастыри и церкви в Туркестане, на Каспийском море, на территории Казахстана, Киргизстана и Узбекистана.

– Но там же всегда были мусульмане! – Не выдержав, воскликнула Соня.

– Христиане пришли туда н-на девять веков раньше мусульман, тогда, когда мусульманства еще вообще не существовало, – поучительным тоном ответил Сергей, – еще апостол Андрей поставил свой к-крест около Самарканда, а апостол Фома прошел через Среднюю Азию в Индию. По пути они оба обращали язычников в христиан. П-полностью Средняя Азия приняла христианство в четвертом – седьмом веках, на семь веков раньше Руси. С пятого по десятый век н-на территории от Персии до Китая царило христианство. И даже н-некоторые народы на территории Китая – например, уйгуры – являлись христианами. В девятом веке в Средней Азии начали появляться м-мусульмане, но в тринадцатом ее захватил Чингизхан, который по некоторым данным тоже был христианином, и большая часть войска которого состояла из кереитов и найманов, исповедовавших н-несторианское христианство. Один из монгольских ханов, хан Мункэ, вообще устроил крестовый поход в мусульманские страны Восточной Азии, чтобы огнем и мечом обратить в н-несторианство жителей всех территорий до Африки. Правда, это ему не удалось. Мусульманство пришло в Среднюю Азию только в четырнадцатом веке, причем более-менее мирно сосуществовало с христианством вплоть до шестнадцатого века. Только п-позднее христианство стало терять там влияние, и с восемнадцатого века это действительно уже мусульманские территории.

– Ни фига себе… – Покачала головой Соня, – в каком-то Ташкенте христианство было раньше, чем в Москве и в Киеве…

– Ташкента тогда еще тоже н-не было. Епархия находилась в Самарканде.

– Спасибо за подробную историческую справку. – Улыбнулся Давид.

– Да, я отвлекся. Извините, все время отвлекаюсь, – Сергей погладил лоб рукой и как-то сник, опустив голову, но потом снова поднял к нам свои глубокие темно-карие глаза. – Так вот, это говорит о том, что в свое время в Средней Азии велась активная христианская деятельность. У м-меня был знакомый монах, китаец… Точнее, уйгур из Китая. Он из семьи н-несториан, его предки были истовыми миссионерами, занимали высокие чины в епархии. Они до сих пор придерживаются н-несторианства. Так вот этот монах рассказал мне, что у его предков однажды оказалось истинное евангелие от Иоанна, которое н-несториане скрывали от ортодоксальных христиан.

– Откуда они его взяли? – Спросила Соня, глядя на Сергея лучистым взглядом.

– Н-не спрашивайте меня об этом, – недовольно сморщился Сергей. – Н-не знаю. Этого уже н-никто никогда не узнает, – он снова погладил лоб рукой. – История мира такова, что м-мелкое недоразумение может взволновать людей и войти потом во все учебники, а самые важные события незаметно произойдут рядом, и н-никто о них не узнает.

– А где теперь это евангелие? – Не отставала от Сергея Соня.

– Оно спрятано на Великом Шелковом пути, на территории Казахстана.

– Классно. За сколько его можно будет продать? – Спросил Виталик.

Сергей посмотрел на него невидящим взглядом и ничего не сказал.

– Миллиончик. Может, два, – с улыбкой ответил за него Давид.

– А откуда вы знаете, где именно они спрятаны? Шелковый путь-то длинный… – Спросила Соня.

– На это у нас есть вторая половина истории, – Давид отставил от себя лошадку ближе к центру стола. – В одном из аулов Алма-Атинской области живет чабан. Простой такой чабанчик, скачет себе на лошадке, пасет овец. И вот однажды одна его овечка, черненькая… Все овцы в стаде белые, но всегда ведь найдется одна черненькая… И эта черная овечка провалилась в расщелину. Наш чабан полез за ней туда – овечка-то колхозная, подотчетная – а в этой расщелине глядь: какие-то древние пергаменты, кувшины. Он взял их с собой, привез в аул и показал старейшинам. Но старейшины, посмотрев свитки, нахмурились и принялись нашего чабана ругать и в хвост, и в гриву. После чего сказали, что это древние рукописи иноверцев с Запада и приказали ему вернуть все на место и больше никогда не трогать того, что принадлежит предкам. Чабан так и сделал. Положил все обратно в расщелину и продолжил, как и раньше, пасти овец. Только черную овечку на мясокомбинат сдал – чтобы больше не лазила там, где не надо.