Елена Медведева - Если не хочешь умереть, или Экстрим и физика. Свиньи тоже любят

От остановки троллейбуса до Центра надо было пройти пешком метров семьсот в параллель к широкой аллее, где на старых липах и летом и зимой собирались вороньи стаи. Вера с трудом поспевала за матерью, бодро шагавшей по узкому тротуару в своих любимых кожаных брюках, белой куртке и надетой задом наперед бейсболке. Это был район старого города с явным преобладанием серых кирпичных хрущоб, украшенных в период притока нефтедолларов яркосиними и ярко-желтыми экранами балконов.

Внезапно Людмила Петровна замедлила шаг и, сделав резкий бросок влево, наклонилась над нахохлившейся от холода птицей. Это была черная ворона с блестящими умными глазами и неуклюже выпирающим правым крылом.

– Крыло сломано, и, следовательно, птица летать не может, и, следовательно, нуждается в помощи человека, – хотя Людмила Андреевна и не произнесла это вслух, Вера не сомневалась, что такая мысль мелькнула в ее голове и что вслед за мыслями будет немедленно принято гуманное, но необдуманное решение. Так оно и случилось.

– Вера, давай отложим пенсионные дела до следующей недели, – умоляюще заглядывая в глаза дочери, протянула Людмила Андреевна.

– Мама! Я не могу отпрашиваться с работы! Неужели ты хочешь взять в дом эту раненую птицу? Не забудь, что ее надо кормить – вороне требуются белки, то есть мясо.

– Я не могу ее бросить умирать на холоде. И потом она беззащитна перед опасностью нападения со стороны бродячих собак и кошек.

Ворона с благодарностью посмотрела на Людмилу Андреевну и, прыгнув вдруг в проем подвального окна, исчезла в черной дыре.

– Мама, надеюсь, ты не будешь пытаться обследовать эту модель абсолютно черного тела? Ты, конечно, стройная, но не пролезешь.

– Как ты можешь надсмехаться над матерью?! – возмутилась Людмила Андреевна. – Иди и посмотри, нельзя ли пройти в подвал из подъезда.

К огорчению Веры, дверь в подвал оказалась не заперта. Обмануть мать она не могла, и потому, скрепя сердце, проинформировала Людмилу Андреевну о данном факте и даже вызвалась сопровождать ее в это подсобное помещение. Как ни странно, оно имело вполне жилой вид: правый угол занимал довольно приличный бархатный диван, на котором нежилась лоснящаяся трехцветная кошка. У торцевой стены стоял накрытый яркой клеенкой кухонный стол, на краю которого бурлил электрический чайник. На тарелке – свежие булочки с отрубями. Имелось в подвале и водоснабжение. Над раковиной висело довольно большое зеркало, на полочке стоял стаканчик с зубной щеткой. В левом углу располагались принадлежности, выдававшие род занятий обитателя подвала: рабочий халат, ведро с тряпками, швабра…

– Есть здесь кто-нибудь? – крикнула Вера.

С противоположной стороны донесся шорох, гулко зазвучал пол под тяжестью многочисленных прыжков. Из темноты на Веру уставились десятки светящихся кошачьих глаз. Она пригляделась и заметила несколько наполненных сухим кормом и вполне съедобными объедками пластмассовых мисок. В одной из них сидела ворона со сломанным крылом и с жадностью заглатывала тонкую и длинную сосиску. Ни одна из кошек не покушалась на лакомство, терпеливо дожидаясь окончания вороньего пиршества.

– Вот видишь, мама, ей тут неплохо живется.

– Да-а, пожалуй, мне не по карману угощать ее сосисками, – Людмила Андреевна вздохнула со смешанным чувством разочарования и облегчения – в ее помощи не нуждаются, – это одновременно и хорошо и плохо. Однако из-за этой вороны они могут не успеть попасть на прием до обеденного перерыва. Больше всего Людмила Андреевна не любила торопиться – отсутствие такой необходимости после выхода на пенсию казалось ей единственным, но все же существенным плюсом. Она направилась было к выходу, но вдруг окликнула Веру и остановилась.

– Давай не будем спешить. Я раньше даже не представляла себе, что такое подвал. А здесь, оказывается, живут люди, звери, птицы… Вот куда надо ходить подкармливать кошек.

– Не обязательно ходить именно в этот дом. В девятиэтажке напротив нашего дома тоже достаточно кошек.

– Я все-таки хочу взглянуть, – Людмила Андреевна шагнула в соседний отсек и внезапно громко вскрикнула.

– Мама?! С тобой все в порядке?

Людмила Андреевна что-то промычала в ответ – от испуга она остолбенела, лишившись на мгновение дара речи. Вера бросилась к матери и с силой тряхнула за плечи.

– Чего ты испугалась?

Людмила Андреевна молча указала пальцем в сторону окна. На подоконнике сидела огромная серая крыса. Как ни любила Людмила Андреевна животных, крысы не могли похвастаться тем, что вызывают в ней сострадание. Пользуясь тем, что сердобольная женщина все же не могла их травить, хитрые зверьки оккупировали ее садовый участок, проделали в стенах и перекрытиях бревенчатой избы многочисленные ходы. По ночам Людмила Андреевна не раз просыпалась в холодном поту от топота и писка, раздававшиеся сначала над головой, затем где-то возле самого уха. Если бы крысы осмелились проделать лаз в ее спальню, она бы не выдержала и наняла киллера, но умные животные ограничивались посещением кладовки, где хранились запасы крупы. А живущая возле ямы с отходами большая рыжая крыса вообще прониклась к Людмиле Андреевне самыми теплыми чувствами. Если бы она могла вилять хвостом, как собака или карликовая свинья, то непременно делала бы это при каждом появлении владелицы дачи.

Так что не вид серой крысы испугал Людмилу Андреевну. Испугала ее неестественная поза, в которой застыл зверек – крыса стояла в вертикальном положении, разинув зубастую пасть, и не двигалась. По-видимому, крыса была мертва, но как ее угораздило стоять при этом на задних лапках? Преодолевая отвращение, Людмила Андреевна шагнула к окну и громко вскрикнула – тело зверька было нанизано на металлический прут, как кусок баранины на шампур, и где-то в области сердца к груди был приколот вырванный из блокнота лист. Хотя лист был невелик, на нем отчетливо выделялись написанные черным маркером инициалы Н.Л.

Обеими женщинами овладел безотчетный страх, и, не сговариваясь, они бросились к выходу. На лестнице, ведущей в подвал, послышались гулкие шаги. Людмила Андреевна схватила дочь за руку и, на всякий случай, втиснулась с ней в узкое пространство между стеной и старым, очевидно, выброшенным кем-то из жильцов шкафом. Из этого укрытия можно было пронаблюдать за вошедшим. Вопреки ожиданию, что им окажется дворник, незнакомец не только не походил на гастрабайтера из ближнего зарубежья, но и на среднестатистического химчанина. С первого взгляда можно было понять, что этот прекрасно одетый холеный мужчина знает себе цену. Гладко выбритые щеки, короткая стрижка, толстая бычья шея и холодный бесстрастный взгляд человека, не привыкшего пасовать перед трудностями. Мужчина приблизился к окну и, увидев крысу, зычно крикнул: