Владимир Владыкин - Пущенные по миру

После трагической смерти отца прошло три года, Егор и Епифан заметно повзрослели, посерьёзнели и семейные тяготы полностью взвалили на себя, сестра Нюта к семнадцати годам была уже замужем и жила в соседнем селе Лисёнки.

Мать Мария Григорьевна продолжала батрачить у зажиточного мужика Горчихина, а Катя училась в школе соседнего села, поскольку отец хотел, чтобы и она тоже, как сестра и братья, выучилась грамоте. Там при школе она и жила, на первых порах сильно скучала по матери, сестре, братьям, вспоминала умершего отца и тужила о нём. Порой ей почему-то представлялось, что он уехал в дальние края, где живут хорошие люди, ничем не похожие на них. Бывало, Катя даже выходила на дорогу и упорно ждала, ждала, когда же отец появится из-за края земли? А потом она уставала жить в обманчивом ожидании и постепенно забывала о том времени, когда он был живым и заботился о семье, и отчего-то даже казалось, будто отец уже никогда не жил с ними…

Из школы домой на выходные и праздники привозили её по очереди то мать, то братья. Егор любил меньшую сестру, почти всякий раз давал ей вместо конфетки завалявшийся в кармане кусочек сахара.

По дороге домой Катя больше молчала, а когда с матерью шла в родное село, то мать её мало расспрашивала, боясь, что дочь начнёт жаловаться на свою довольно скудную школьную жизнь. Впрочем, оно и так было видно. Поглядывая на худенькое тельце дочери, Мария Григорьевна с затаённой болью вздыхала. И как она только могла вбирать в себя ученье, ведь от рождения была хилая и её слабое здоровье всегда вызывало тревогу. Однако, несмотря на все житейские невзгоды, Катя росла вполне терпеливая и выдержанная, стойко сносила голод и холод. В полной нужде кое-как доучилась в начальных классах, а потом стала на пару с матерью работать в поле на кулака (так тогда называли нарождавшихся сельских богатеев).

И всё-таки Мария Григорьевна не хотела, чтобы дочь вместе с ней батрачила. У матери была родная сестра, она жила в Москве. Однажды к ней и свезла на постой Катю, чтобы та помогла приискать племяннице приличное место горничной. В своё время она это же советовала старшей Нюте, но та, отучившись в школе, бегала на молодёжные посиделки и не хотела отрываться от своего суженого, который приходил в их село из Лисёнок. А вот Катя согласилась и вскоре была определена в богатую купеческую семью. Это суровое время как раз совпало с началом войны с германцем. Однажды Катя поехала наведаться к родным в село, а там шла мобилизация на войну мужиков и парней. Почти в каждом дворе раздавались вопли баб – уходили на фронт и братья Екатерины. Она уже было решила остаться с матерью, но Мария Григорьевна, взволнованная отказом дочери ехать в город, отговорила её: она как-нибудь сама проживёт, а ей, молодой, из-за неё нечего терять хорошее место.

У купца ей и впрямь очень нравилось. Ещё бы: она выучивалась хорошим, культурным манерам, приобщалась к затейливому сервированию стола, что было издавна заведено в семье купца. И сам хозяин с довольно пышной бородой, весьма добродушный на вид человек, относился к девушке покровительственно, как отец. Он подарил ей несколько приличных платьев, чтобы ходила в них перед его гостями, которым была обязана прислуживать. Таким образом познавала Катя жизнь в семье купца, доселе ей незнакомую, с твёрдо установленными порядками, где каждый день готовились разные кушанья, секреты которых открывались ей вновь и вновь по роду её занятий. Разумеется, для своей кухни купец обеспечивал поставку самых разнообразных продуктов, о существовании которых она раньше даже не подозревала. И это в то время, когда в сёлах и деревнях люди пухли от голода. За тот год, что она уже успела прослужить у купца, Катя, естественно, округлилась лицом, приобрела правильную, точёную фигуру. Короче говоря, расцвела так, что даже старый хозяин и тот невольно любовался ею то тайно, то открыто, чем сильно смущал девушку.

У него был сын-офицер, о котором всё время ждал с фронта вестей, просматривал нервно, с лихорадочным блеском глаз, газеты, которые в его руках, от нетерпения найти нужную фамилию, издавали громкое шелестение. И однажды после лёгкого ранения в руку, к радости родителей, тот приехал домой, правда всего на несколько суток. И, шумно разговаривая со своими, часто сладострастно поглядывал на Катю. Как-то поздним вечерком он довольно вежливо пригласил её в свою комнату. Она без стеснения вошла, он стал её угощать шоколадом и расспрашивать, откуда она родом. Но его барские уловки девушку насторожили, и она, боясь его обидеть, от природы тактичная, вежливо отказывалась от угощений. Он немало удивлялся, так как видел в ней простодушную и доверчивую деревенскую девушку и хотел провести её на своих обычных штучках барина: мол, расположит её к себе одним шоколадом. Однако просчитался – Катя выказала себя вполне самостоятельно мыслящей девушкой, напрасно он недооценивал её. Тогда решил покорить горничную более тонкими приёмами, перед которыми она могла не устоять: он стал читать ей стихи, включать патефон, но всякий раз Катю неизменно выручал всевидящий хозяин, который чинно входил к сыну-соблазнителю и со снисходительной усмешкой уводил того якобы для светской беседы. Видимо, отец боялся, как бы сын всерьёз не увлёкся умной хорошенькой горничной, которая по представлениям отца, конечно, была ему совершенно не пара…

Купец был богатый, владел какими-то торговыми рядами; когда скинули царя, он почему-то чрезвычайно обрадовался этому событию. Большой купеческий дом был по-прежнему распахнут для многочисленных гостей; за столом вели разговоры о войне, как долго она ещё может длиться, и что ей немедленно надо положить конец.

Но стоило только произойти Октябрьскому перевороту, как хозяин неожиданно забегался и все его домочадцы перестали обедать за общим столом. И как раньше гостей больше не принимали, вечера проходили довольно уныло и скучно. На прислугу уже никто не обращал внимания, а потом в купеческом доме настали сердитые дни сборов. Оказалось, купец свернул все свои доходные дела, капиталец сгрёб и решил бежать, пока цел, пока не наскочили советы со своей гибельной экспроприацией и уничтожением имущего класса. И вот прислуга купеческого дома была навсегда рассчитана и распущена…

После того как скинули царя, целыми и невредимыми вернулись с войны братья Екатерины, о чём она, какое-то время, ещё живя в Москве у тётки, ничего не ведала, застигнутая революцией как бы врасплох. Хотя о революции ходили самые разноречивые слухи: одни осуждали большевиков, другие одобряли, а в целом все без конца пребывали в тревоге оттого, что никто не мог предсказать, когда закончится смута?