Валида Будакиду - Пасынки отца народов. Сиртаки давно не танец

– На! Сам пасматри! Вот, пасматри, нэ видиш эта черни дэрево? Вот-вот… очен-очен плоха! – «хорошая женщина» всем по очереди пихала в нос очередную чашку и тыкала вилкой в какое-то чёрное пятно. – Он савсэм балной! – продолжала вещать гадалка. – Что эта?.. Что эта?.. Канэшна! Я знала! Она на нэво сдэлала «джадо» – калдавала! Она эму что-то дала кушат и всоо-о-о! Он пакушал вкусна и всо-о-о-о! Тэпэр без нэво не может! Патаму балээт! На, сама посмотри!

Посмотри: видишь это чёрное дерево? Вот это очень плохо. Он совсем больной. Что это?! Конечно, я так и знала! Она на него сделала «джадо» – колдовство. Она его чем-то обкормила и всё! Теперь он не может от неё отойти! Потому и как больной.)

– Аа-а… а вы можете чем-нибудь помочь?

– Ну-у-у… магу…

– Что нам надо сделать?

– Нэ… ви ничаво нэ можетэ делат… Джадо нада снимат! Это токо я могу дэлат!

– Так давайте будем снимать «джадо»!

– Если так проста бил бы свэ бы снимал! Нада эво намазат медведя жир, и нада что-то дат випит… э-э-э, что я гавару? Какда хочитэ снимат, придиош, дэнги прнисош и бедэм тагда дэлат. Эсли нэт – тада после свадба вобщэ умираэт! (Если б это было так просто, все бы тогда могли снимать колдовство. Его надо намазать медвежьим жиром, дать ему кое-что выпить… эх, что я даром разговариваю? Когда решите снимать колдовство, придёте, принесёте деньги и начнём действовать. Если ничего не предпримете – он женится и после свадьбы умрёт!)

Однако ни медвежий жир, ни павлиний помёт ни капли не помогли! Леший – Адвокат как решил жениться, так и женился.

Видя, какие круги ада проходит её Лёсик, Адель сходила с ума от жалости к нему и даже думать перестала, что когда-то не верила в искренность его чувств и искала в них какую-то подоплёку! Человек не может противостоять такому натиску со стороны родственников, просто не может! О какой меркантильности могла думать Адель?! Как стыдно, Боже, как стыдно! Лёсик её любит на самом деле, и очень сильно, иначе бы он давно всё бросил, поддавшись уговорам вдруг появившихся тётушек, дядюшек, двоюродных, четвероюродных братьев, сестёр, их мужей! Ни за что и никогда он бы просто так не женился! Какая цель могда оправдать такие жертвы?! Никакая! Как он, бедненький, должно быть, страдал, когда брат его припёр к стенке и орал на весь район, что Лёсик «променял всех их на одну жирную потаскуху!». Но Лёша действительно никого не слушал! У него была своя цель. Он очень похудел и стал менее разговорчивым. Адель стала панически бояться его потерять. Каждое мгновенье с ним ей казалось прекрасным, потому что оно могло прерваться в любую секунду…

Она жила в постоянном страхе, в стрессе. Всё проходило мимо. Она снова сидела в кинотеатре, но на этот раз пока с Лёсиком, а на экране шёл незамысловатый сюжет. В любую секунду Лёсик мог выйти из зала. Тогда бы она осталась в полнейшей темноте неотапливаемой комнаты с сырыми, скользкими стенами. Она каждый раз, закрывая за ним дверь, боялась, что он в неё больше не позвонит. Она старалсь постоянно чувствовать натяжение его мышц, чтоб понять – спокоен ли он, или готов к рывку, чтоб встать и уйти навсгде. И всё равно она была счастлива! Счастлива, потому, что теперь могла сколько угодно запирать за собой дверь в туалете, мыть руки на кухне, если захочет, никто ей не говорил, чтоб она не сутулилась, убрала волосы со лба и встала в шесть утра заниматься химией. Теперь она делала, что хотела! Даже сама попробовала сварить борщ, пока он был на работе, только у неё вечером не оказалось так необходимой для борща петрушки. Часов в двенадцать ночи пришёл Лёша.

Она вообще не могла понять: как она чувствовала его приближение?! Каждый раз, каждую ночь она просыпалась и начинала прислушиваться к шорохам за окном, потому, что знала – сейчас послышится вдалеке звук приближающейся машины на пустынной улице. Больше двух минут она не ждала ни разу. Сейчас заработает лифт… Она вскакивала с постели, распахивала входную дверь настежь и ждала… Как это всегда происходило? Ведь Лёша же всегда приезжал в разное время! Это ж такси! То в двенадцать ночи, то в четыре утра…

Тогда ночью бедный Лёша поел первый Аделькин борщ без зелени. Ой, стыдно… Зато утром, когда он ещё спал, Адель, надев сапоги на босые ноги, спустилась к самодельному базарчику перед гастрономом. Бабушки бойко торговали кто малосольными огурчиками, кто яйцами из-под несушки. Купив пучок зелени, она примчалась домой, нарезала в борщ и снова поставила его кипятить. Потом нырнула на одноместный диван, на котором они с Лёшей спали. Диван был таким узким, что они лежали друг на друге. Спали на нём, потому что больше было не на чем.

Лёша её отсутствия не заметил! И значит наивкуснейший борщ, теперь уже с зеленью, станет ему настоящим сюрпризом!

К полудню, когда Адвокат проснулся и сел обедать, увидев плавающую в тарелке зелень, в восторг вовсе не пришёл, а страшно разозлился.

– Ты всё испортила! Зачем ты это туда насыпала?! Вчера был нормальный борщ? Я его ел? Ел! Чего надо было, я тебя спрашиваю?! Что тебе от меня надо?!

Она хлопала глазами, не зная, как объяснить: зачем действительно испортила борщ? И что ей от него надо? Что может быть ей надо? Через два дня Лёша, как глава семьи, летит в Москву, в греческое посольство за разрешением на выезд из страны!

Она дождалась, пока Лёша замолчал, и стала мыть тарелки.

Лёша быстро простил её и вечером у него опять было обычное настроение.

Она проводила его в аэропорт. Регистрация прошла без опозданий.

Лёша сказал, что вечером из Москвы позвонит. Он действительно позвонил, сообщил, в какой гостинице остановился, в каком номере.

– Отлично! – она была безумно рада, потому что мечта Лёши, да и её мечта с каждым днём приближалась. – Знаешь, давай, я тебе буду звонить каждое нечётное число месяца в одно и то же время? Так будет удобно – и ты будешь знать, что я звоню именно в это время, и будешь в номере, и я свои дела распланирую нормально. Только мне надо будет ехать в Большой Город. Отсюда дозвониться невозможно. Ну, всё! Запомни: каждое нечётное число часов в семь вечера.

Он поселился в гостинице «Космос». Рассказывал, что ужасно холодно! Ну, просто ужасно! Что под дверью посольства приходится выстаивать часы напролёт, что на руках пишут номера и каждый час делается перекличка, если тебе нет, значит, тебя и не было! Тогда надо записываться снова. Вот он стоит, стоит и потом уходит в кафе греться.

Ой, как Аделаида его жалела! Она прокляла всё на свете, что не взяла отпуск без содержания и не поехала вместе с ним. Конечно, сделать так, чтоб очередь шла быстрее, она бы не смогла, но хоть постояла бы с ним на улице, помёрзла. Ну, и ладно! Зато то об одном бы поболтали, то о другом. С тех пор, как Лёша стал работать на такси, они редко разговаривали. Всё потому, что он очень уставал. Бензин стал страшно дорогим, они с братом переделали машину на газ. Так было экономичней. В салоне машины воняло жутко, стало невыносимо вонять и от самого Лёши, и от его одежды, и даже изо рта. Она вообще перестала лезть к нему целоваться, её от запаха газа выворачивало наизнанку. А чего её, собственно, должно выворачивать? И вообще не ясно, отчего теперь многие запахи действуют ей на нервы? Даже запах его одеколона раздражает. Раньше нравился. Может, она, как его… того?.. Ну, того… Как это говорится – «залетела»? Было бы очень интересно! Да не может этого быть! Вон прошлый раз за эту самую лягушку семь рублей пятьдесят копеек на ветер выбросила! И даже не в лягушке дело, а переволновалась как! Хорошо, что тогда пронесло и тревога оказалась ложной. Тётя Анна – мамина подруга-гинеколог сказала, мол, когда Аделаида выйдет замуж, всё само собой наладится? Ничего не наладилось. И Владимир Иванович говорил, что у неё с этим будут проблемы. Он вообще всегда знает, что говорит! Проблемы, значит, проблемы! Значит, она не могла залететь! Только почему-то ей всё время хочется съесть сладкого, и всё время тянет низ живота. Ну, правильно, что тянет! Она и ждёт уже эти «траляля» три с половиной месяца! Это всегда перед менсом распухаешь и живот тянет. Так чего ж всё воняет-то, а?! Воняет улица, подъезд, молоко. Даже чужой старый шкаф в съёмной квартире воняет то ли тухлым деревом, то ли нафталином… А Лёша, бедненький, в этой промёрзшей Москве ждёт очереди! Стоит на морозе один и ждёт своей очереди, птичка моя! Какое сегодня число?! Ведь надо же ехать в Большой Город ему звонить! Ведь мы же договаривались, и он уже, наверное, ждёт моего звонка! Она соскочила с дивана и понеслась умываться в туалет. Ну и рожа! Опухшие и красные, как у туберкулёзного кролика, глаза. Огромный блестящий нос на всё лицо. Усы над верхней губой… бакенбарды… всё как было! И какого чёрта было к зеркалу подходить?!