Виолетта Трофимова - Прорыв

Мария была стройной, среднего роста брюнеткой с яркими карими глазами. Вряд ли можно назвать молодой женщину, которой под сорок, хотя Марии едва можно было дать тридцать. Она принадлежала к тому роду красавиц, которые никогда не были замужем. Конечно, у нее были романы, но дальше помолвки дело не заходило. Возможно, это как-то было связано с ее деятельностью. Она была поэтессой и сама выступала со своими стихами. Это была гордая и чрезвычайно независимая женщина. Ее обожали, но старались держаться от нее на расстоянии.

Настроение у Марии было не лучшим, и не только из-за давки. Она считала свою поездку в Англию неудачной. Ведь ей так и не удалось найти издателя для сборника стихов. Иногда Мария даже жалела, что отправилась в это путешествие, вместо того чтобы остаться на родине, в Канаде.

Мария обратила взгляд в сторону корабля и вдруг остановилась. На палубе она заметила странную пару: высокого, грузного мужчину в простой дорожной одежде, со смуглым лицом, вероятно, индийца, и изящную светловолосую женщину рядом с ним. Мужчина обернулся и посмотрел на берег. Его взгляд! Он был таким пронзительным, что становилось не по себе. К тому же Марии показалось, что из всех людей, двигавшихся по пристани, он искал именно ее. Она удивилась, но быстро пришла в себя и двинулась вперед, пообещав себе выяснить, кто этот человек.

Мария обедала в корабельном ресторане, сидя за столом в гордом одиночестве и наблюдая за залом. Особенно привлекали ее внимание индиец и англичанка, которых она видела во время посадки. Чандер и Элеонора… Теперь она знала, кто они, хотя и не была им представлена. Чандер был знаменитым религиозным деятелем, проповедником, ученым и философом, занимался изучением Вед, правда, в последнее время он несколько отошел от дел. Элеонора была его ближайшей ученицей и везде его сопровождала. Они сидели за столом молча, как люди, который давно уже свыклись с обществом друг друга. Взгляд Чандера больше не пылал болью и горечью, но его огромные черные глаза были грустными. Весь его облик выказывал отрешенность, именно отрешенность, а не задумчивость. Похоже, его не интересовало ни то, что происходит вокруг, ни то, что было у него внутри. Он выражал полнейшее равнодушие к самому себе. Это показалось Марии странным и даже испугало ее. Она перевела взгляд на Элеонору. Это была довольно молодая леди, приятная и привлекательная во всех отношениях, но имевшая измученный вид. Она производила впечатление женщины, прожившей много лет в браке и порядком уставшей от него. Хотя Мария знала, что они с Чандером не только не муж и жена, но даже и не любовники.

Большие серые глаза Элеоноры были такими печальными, что Марии стало не по себе. Глядя на скорбные фигуры этих двух людей, ей вдруг особенно захотелось жить и быть счастливой.

Жить для Марии означало читать стихи. В Лондоне она пару раз выступала в салонах, но совсем не собиралась заниматься этим на корабле. Однако теперь Мария передумала. Нарядившись в свое лучшее платье, она отправилась договариваться о вечернем выступлении. Ее предложение восприняли с радостью, и после ужина она предстала перед зрителями в кают-компании.

Мария была настоящей актрисой и истинной поэтессой. На сцене она не играла – она проживала целую жизнь. Ее стихи звали на борьбу со злом, несправедливостью, всем тем, что мешает жить, они призывали к примирению между народами и отдельными людьми. В них было особое, нежное чувство ко всему, что растет, движется и дышит. И, конечно, большая часть ее стихов была о любви.

Мария заметила, как заблестели, потухшие было, глаза Чандера. Казалось, этот горящий взгляд – единственное, что связывало его с окружающим миром и самим собой. Между ними установилась невидимая связь. Мария неосознанно вкладывала в свои стихи больше чувства, чем когда-либо. Ей показалось, что она почти победила, хотя и сама толком не знала, с чем борется. Но Мария не привыкла сдаваться. Она не умела сдаваться.

После представления Мария почувствовала себя усталой и разбитой. Ее не радовали даже бурные овации и восторг зрителей. Она вежливо, но наотрез отказалась от выступлений в последующие дни и удалилась к себе в каюту.

Мария положила на койку чемодан, открыла его и дотронулась до лежащего там странного вида платья из оленьей кожи с горностаевыми хвостами и бахромой. Почему она не надела его этим вечером? Мария подошла к зеркалу и провела рукой по лицу. Чем старше она становилась, тем больше проявлялась в ее внешности индейская кровь, доставшаяся ей от отца – вождя ирокезов. Мария подумала о своем народе – индейцах, о своих стихах, которые она посвятила им. Затем ее мысли обратились к Чандеру. Вспомнилось его немолодое, но все еще красивое лицо, его взгляд, то сверкающий, то отрешенный. От всего его облика веяло покоем, и он старался не привлекать к себе внимания. А несколько лет назад…

Несколько лет назад Чандер произвел в Америке фурор. Со своей проповедью человеческого величия и единства религий он объехал чуть ли не все города Соединенных Штатов и везде имел шумный успех. Люди аплодировали ему стоя после каждого его выступления. Женщины сходили по нему с ума. Его популярность была истероидной. В газетах о нем писали пополам восторгов и гадостей.

Марии припоминались слова ее подруги из Торонто, которая видела Чандера на лекциях не то в Бостоне, не то в Нью-Йорке: «Дорогая, как жаль, что тебя там не было! Это такой оратор! У него голос, как звук большого колокола. А какой мужчина! Прямо лев! Я была просто потрясена!» Мария тогда пожала плечами. Она совершенно не интересовалась иноземными проповедниками, будь они восточными или западными. Она вообще довольно-таки равнодушно относилась к религии. И вот судьба столкнула ее с Чандером, человеком, из-за которого женщины опрокидывали стулья. Эта мысль Марию рассмешила. Не желая больше копаться в памяти и выискивать там все, что она когда-либо слышала о Чандере, Мария решила, наконец, с ним познакомиться и легла спать.

Знакомство не заставило себя ждать. Когда на следующий день после завтрака Мария стояла на палубе и любовалась океаном, Чандер подошел к ней. Вид у него был благожелательный.

– Значит, Вы Мэри, – весело сказал он.

– Да, я Мэри, – в тон ему ответила она.

– Мэри-поэтесса.

Чандер улыбнулся, и Марии показалось, что она увидела того мужчину, которого когда-то обожали женщины.

– Мне понравились ваши стихи, – произнес он.

– Спасибо, – поблагодарила Мария, но про себя подумала, что, судя по тону, ее стихи ему именно «понравились», а не привели в восторг или потрясли. Тем не менее, его отзыв был ей приятен. Потом Чандер сообщил, что особенно подействовали на него сила и мужество, которые Мария воспевала в своих стихах. Они разговорились об английской поэзии. Чандер выказал необычайную начитанность, и это удивило его собеседницу. Мария, женщина-романтик с очерствевшим сердцем, как будто смягчилась в присутствии странного индийца. Она любовалась его великолепной осанкой, плавными «кошачьими» движениями. Несмотря на тяжеловесность его фигуры, в нем была некая внутренняя легкость. Марии было хорошо с Чандером, очень хорошо. Куда-то подевались тревога и беспокойство, которые она испытывала на своем вчерашнем выступлении. Они оба и не заметили, как быстро пролетело время. Пора было обедать. Мария и Чандер попрощались как лучшие друзья и пообещали друг другу встретиться вечером, самое позднее на следующее утро.