Владимир Горбань - Побег из Рая

А когда солнце ушло за горизонт и над рекой загустели первые сумерки, Адам и Лилит отправились в глиняную лачугу Адама и там, на тонкой циновке из камыша, сгорая от страсти, провели ночь любви. В ту теплую лунную ночь они одновременно повзрослели, одновременно стали мужчиной и женщиной.

Влюбленные создания еще крепко спали на полу, забыв прикрыть одеждой свои обнаженные тела, как в глиняную лачугу бесшумно ворвались два черных человека из охраны экзарха. Один из них схватил Лилит за волосы и быстро вытащил наружу. Второй с каким – то садистским остервенением принялся избивать Адама. Он не просто колотил парня, он ломал ему ребра и отбивал печень. Тяжелым подкованным сапогом он пытался пробить Адаму голову, изувечить лицо. Жестокое избиение продолжалось до тех пор, пока юноша не потерял сознание.

Адам очнулся на рассвете следующего дня от прикосновения чего – то мокрого и холодного к пылающему лбу. Он едва раскрыл заплывшие от синяков глаза и в смутном свете своей лачуги увидел седого старца с длинной белой бородой. Того самого мудреца. Он склонился к нему, поправляя на лбу тряпицу, смоченную водой. Адам протяжно застонал.

– Потерпи, – приказал старик. – Иначе ты навеки останешься калекой. – Ребра со временем срастутся, ушибы заживут. Главное сейчас, вылечить твое сотрясение мозга.

– Дедушка, – едва слышно прошептал Адам. – За что они меня так?

– Люди злы и завистливы, – ответил старик. – Они завидуют молодости других, богатству других, успеху и славы других. И потому некоторые из них очень злые.

– Но у меня нет богатства, нет славы. Я простой бедный человек.

– Ты молод и красив. А это немало для того, чтобы добиться в жизни успеха. Ты вскружил голову дочери экзарха. А ведь у нее есть жених. Очень богатый, очень влиятельный, очень коварный. И очень завистливый.

– Вся злость от зависти?

– Не только. Зло многообразно и порой совершенно необъяснимо. Оно рождается вместе с человеком. С человеком, рожденным от злых родителей. Зло передается из поколения в поколение как недоброе семя. По наследству.

– Дедушка, – Адам на мгновение запнулся. – А почему Бог не защитил меня? Ведь я Его сын, ты сам мне об этом рассказывал.

– Знаешь что, – засуетился вдруг старец. – Многие мне задают этот вопрос. Не ты первый и не ты последний кого он мучил, и будет мучить многие века и тысячелетия. Нет на него простого ответа. Ты лежи тут, выздоравливай, а я пойду пожалуй. Я там тебе сыра принес, молока кислого. Найдешь на полочке у окошка. Набирайся сил. Живи долго и счастливо. И придет тот час, может быть, когда ты сам сможешь ответить на свой вопрос.

Мудрец, кряхтя от старости, вышел из лачуги. На прощанье он обернулся и как – то невпопад заявил:

– А женой тебе станет та женщина, которая сделана из твоего сломанного ребра.

Больше Адам его не видел. На следующий день старец скончался.

Только через неделю Адам смог встать на ноги. Ребра еще не срослись, и грудь страшно болела, опухоль на лице не прошла, отбитые внутренности пылали огнем. Но голод в молодом организме способен пересилить любую болезнь. Адам отправился в город. Он шел долго, хромая на правую ногу, часто останавливался и от усталости валился на дорогу. Придя в себя, вставал и, сгорбившись, как старик продолжал путь. Почти на самом закате солнца добрался он до храма. Там на паперти собралось уже два десятка калек.

Хромой у храма – как это символично во все века!

Адам почти год прожил в компании бродяг – инвалидов. Ребра кое – как срослись, нога хромала меньше, обезображенное лицо поджило. Походил он теперь не на прекрасного юношу, на которого раньше засматривались все девушки Эдемского Сада, а на невзрачного худого попрошайку, который был не в состоянии прокормить себя праведным трудом. Бывшие знакомые не узнавали его. Подавали ему, как и всем бродягам редко, по праздникам, да в минуты душевной радости. Свою лачугу Адам забросил, добираться от нее ежедневно до храма было тяжело и небезопасно. Всякий мог обидеть хромого калеку. И словом недобрым и кулаком тяжелым.

Однажды в большой праздник мимо храма с маленьким ребенком проходила молодая женщина. Не то, чтобы она была красива и стройна, но, скажем так мила, даже симпатична. Адам сидел на паперти в грязных обносках, обросший, немытый, беззубый и с божественной улыбкой на лице жевал кусочек черствого хлеба. Женщина остановилась около него, пристально заглянула Адаму в лицо, долго о чем – то думала, очевидно, мучительно вспоминала, прежде чем обратилась к оборванцу:

– Как зовут тебя, добрый человек?

– Адамом.

– А не тот ли ты Адам, который жил у реки, испортил дочь экзарха и был после этого убит его верными слугами?

– Да, это я, – Адам от удивления перестал жевать. – А почему ты говоришь, добрая женщина, что я был убит слугами экзарха? Я ведь с божьей помощью пока живой.

– Я говорю то, что слышала от людей. Люди так говорят.

– А что они еще говорят?

– Разное говорят. Тебя интересует та девушка, от которой ты пострадал, став калекой?

– Да, – сознался Адам. – Она меня очень интересует.

– Отец отправил ее в другой город. Никто не знает куда.

– Спасибо тебе, добрая женщина, – тихо произнес Адам. – Пусть Бог поможет тебе стать счастливой. Я буду за тебя молиться.

Женщина вдруг кокетливо рассмеялась, высокая грудь ее, выпиравшая из тесного белого хитона, соблазнительно заколыхалась.

– Зачем ты надо мною смеешься? – обиделся Адам. – Я ведь не делал тебе зла.

Но женщина продолжала обворожительно смеяться. А вслед за ней стал улыбаться и ее ребенок.

– Каин, – спросила женщина мальчика. – Тебе нравится этот дядя?

– Нравится, – продолжал улыбаться ребенок, глядя на Адама.

– А хочешь, чтобы он стал твоим папой?

– Хочу.

Женщина перестала смеяться и как – то оценивающе взглянула на Адама, поправила прическу, а потом беззастенчиво произнесла:

– Меня зовут Евой. А это мой ребенок. Его отец недавно умер от неизвестной болезни. Мальчик очень страдает, плохо ест, не спит по ночам и ни с кем из соседских детей не хочет дружить. Я живу здесь рядом. За углом этого храма. У меня свой просторный дом, полны закрома еды. Я хорошая хозяйка и умелая любовница. Пойдем с нами Адам. Ты не пожалеешь. Только люби меня до гроба. Меня и моего мальчика.

Адам сразу не поверил ее словам. Уж больно сказочным было такое предложение.

– Мне надо подумать, – произнес он тихо.

– Ну, что же, думай, – также тихо ответила Ева. – Но не затягивай с решением. Я долго ждать не могу. Я женщина впечатлительная, знойная. У меня много поклонников. Но они мне не интересны. Потому, что я та, которая сделана из твоего сломанного ребра, – она вновь звонко рассмеялась. – Где найти меня, ты теперь знаешь.