Искандар Бурнашев - Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1

Так и получилось. И 4 августа 1976 года на аттестационной комиссии, я услышал заветные слова:

– Приказом Начальника училища, вы зачисляетесь курсантом Ташкентского высшего Общевойскового командного училища.

– Ура!

С чего начинается служба? Правильно, – с военной формы одежды. Зря говорят, что военные – люди ограниченные. Только безграничная фантазия, помноженная на маниакальную любовь к порядку и регламенту, могли породить столько всяких правил и условностей в правилах ношении военного обмундирования. Чтобы разоблачить иностранного шпиона, пытающегося выдать себя за солдата нашей славной армии, достаточно просто дать ему задание оборудовать новую форму, выданную из кладовой, пагонами, петлицами и подворотничком.

И всё, тащи его, разоблачённого злодея, в Особый отдел, а, потом и в Трибунал. Всё-таки военные – люди необыкновенные. Хранить в своей памяти столько информации о правилах правильного ношения элементов военной формы, могут только явно одарённые личности.

Но в начале было Слово. Точнее, команда

– Становись!

Всё гениальное – просто. А, значит всё простое – гениально в своей простате. Именно поэтому, а вовсе не от недостатка фантазии, все военные чаще предпочитают простые решения, решениям правильным.

При формировании курсантских рот, наш командир батальона курсантов дал нам первый пример быстрого решения непростого вопроса. Построив нас в одну колонну по росту, не мудрствуя лукаво, он отсчитал необходимое количество самых рослых курсантов и определил их в одну роту, в четвёртую курсантскую роту. Все остальные составили пятую роту, в которую попал и я. Так у нас на глазах родилась четвёртая рота «Шлангов». (от немецкого «шланг» – длинный). Здесь Вы легко можете убедиться, что в рождении этого насмешливого прозвища, мы проявили не только тонкое чувство юмора, но и изрядную образованность, вообще-то, свойственную курсантам в нашей пятой роте). В ответ, наши оппоненты не смогли ничего придумать, как назвать нас «бычками». Как вы видите, даже они не смогли отказать нам в признании нашей силы, молодости и красоты. Правда, некоторые особо язвительные субъекты, необоснованно, утверждали что «бычки» – это окурки. Но это голословное утверждение, идёт в разрез со всеми правилами русского языка, и не упоминается в толковом словаре Даля. Поэтому оставляем этот недостойный выпад на совести наших злопыхателей. Это только подтверждаем истину, что дураки, как и в те времена, так и в наше время, бывают не только круглыми, но и длинными.

Затем в нашей роте курсантов разделили по знанию, а точнее незнанию, иностранных языков. Кто в школе учил, но не знал английский, сводились в один взвод. Кто не знал немецкий, шли в другой. Кто в школе мучился с французским, продолжил это занятие в третьем взводе. Четвертый взвод сформировали из тех, кому не хватило места во втором и в третьем. Исключение составил только один курсант, который честно признался нам, что в школе он учил немецкий, в техникуме – французский, но не знает оба. Поэтому будет логично, если к списку языков, которыми он не владеет, добавится еще и третий – английский. При опросе он уверенно заявил, что изучал английский и встал в строй нашего взвода. Мы признали железную логику его рассуждений, и порадовались за себя, что в нашем взводе служат такие, нестандартно мыслящие, курсанты.

Конечно, можно было удивиться, что в училище нашего Округа, как иностранные, не изучались иранский, турецкий или арабский.

Если бы этот коварный вопрос, в то время, нам задал бы какой-нибудь иностранный корреспондент, и, по-совместительству, шпион ЦРУ, то я, как настоящий комсомолец, сразу бы ответил, что иранский язык похож на таджикский, турецкий – на узбекский, а на арабском языке написан священный Коран. И, значит, этими языками почти все курсанты владеют с детства, как вторым родным языком. И пусть это заявление и повергло бы в трепет наших врагов, но доказать обратное они бы не сумели. Ну, а если бы этот вопрос, мне посмели задать сегодня, то, не боясь раскрыть военную тайну, я бы ответил честно:

– Не знаю.

И вот только после всего этого, мы погрузились в неповторимо прекрасный мир формы и содержания.

Вы не обращали внимания, с каким превосходством настоящий военный смотрит на неорганизованных гражданских типов? А всё потому, что он всегда может поставить на место и профессора, и академика неожиданным вопросом. Пусть попробуют доложить без запинки, чем отличается тренчик от антабки? на какую высоту подрезаются полы шинели? Сколько иголок с нитками какого цвета должны быть у солдата в головном уборе? А доложить обязанности солдата перед построением и в строю? Слабо?

Как Вы уже поняли, что превзойти нашего солдата в воинской науке Вам не удастся никогда. Обещаю в дальнейшем не подчёркивать своего интеллектуального превосходства над Вами, чтобы у Вас не развился комплекс неполноценности. В конце концов, «солдат ребёнка не обидит».

При постижении первых уроков солдатского мастерства, явно выделились отличия в группах, из которых формируются курсанты училища. Первая, самая малочисленная, группа состояла из солдат и сержантов срочной службы. Придя из войск, они подавляли нас обаянием казарменной романтики и глубоким знанием нюансов и тонкостей армейской службы. Только они, опоздав на построение, могли, красиво и смело, подойти строевым шагом к старшине, и вызывающе гаркнуть:

– Товарищ старшина, разрешите встать в строй?

И услышать в ответ примирительно:

– Становитесь.

Солдаты срочной службы проходили доподготовку к экзаменам на сборах при училище и сдавали экзамены отдельно от всех. В ходе экзаменов они ставили в тупик преподавателей нетрадиционными, глубоко оригинальными, взглядами на общепринятые истины и законы физики, математики и правописания. Чтобы не быть обвинёнными в ретроградстве, экзаменаторы, зажмурившись, ставили им на экзамены проходные тройки, что гарантировало им поступление в училище.

Вторую группу формировали выпускники суворовских училищ. Это была элита. Хорошо подготовленные во всех отношениях, они выделялись своей сплочённостью и грамотностью. Сильное впечатление на нас производило впечатление, когда курсанты старших курсов, с суворовскими значками на груди, заметив в строю первокурсников курсанта – суворовца, подчеркнуто уважительно и заботливо приветствовали его рукопожатием. Но наше училище в табеле себе подобных, расценивалось, начальством суворовских училищ, почему-то, как непрестижное. Поэтому к нам попадали, в основном, суворовцы, чем-то неугодившие своим командирам, и отправленные ими к нам, как в ссылку. Но это не лишало их самоуважения, и уважения к ним, со стороны окружающих.