Искандар Бурнашев - Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 1

Из этих двух групп были, по традиции, назначены командиры отделений и заместители командиров взводов рот первого курса. Суворовцы всеми правдами и неправдами, пытались увильнуть от этой почетной обязанности и тяжкой ноши. Солдаты же с охотой надевали сержантские погоны и рьяно бросались командовать. Суворовцев наши командиры распределили по одному в каждое отделение, чтобы их разобщить и иметь резерв будущих сержантов.

Но самую большую группу представляли курсанты, поступившие после окончания десятых классов общеобразовательных школ. В столичном ташкентском гарнизоне было достаточно наследников офицерских династий, чтобы укомплектовать ими не один курсантский батальон. Поэтому, практически у всех курсантов нашей роты, родители жили и служили в Ташкенте или рядом с ним. И подавляющее большинство курсантов закачивали ташкентские школы.

Это сплачивало нас по принципу землячества. Ведь за забором училища для нас, как говориться, «под каждым кустом нам был готов и стол, и дом». Это сильно снижало рвение к службе у наших иногородних сержантов. Потому что они не собирались все четыре года скрываться в стенах училища от друзей и знакомых своих подчинённых. Всё это привело к тому, что достаточно быстро коллективы наших взводов и рот, превратились в дружные и сплочённые курсантские подразделения.

Заместителем командира взвода, и командирами первого и второго отделений, были назначены курсанты, прибывшие из войск. Командиром третьего отделения был назначен суворовец Гринчук.

Суворовец Филимонов, попавший в наше отделение, отвечая на наши расспросы, почему не он стал командиром отделения, расширил наш кругозор философской теорией о верховенстве курсантского звания над званием сержантским. Ведь для курсанта очередным воинским званием является воинское звание «лейтенант», а для младшего сержанта только воинское звание «сержант». Ну и кто из них главнее? И опять мы порадовались за себя, что в нашем отделении будет служить еще один философ.

Жара. Земля, как камень. Новенькая лопата со звоном отскакивает от поверхности земли. Хотя какая это земля! Земля должна быть рыхлой и мягкой. А это какой-то асфальтобетон. Твердость грунта рождает тоскливый вопрос:

– И где я возьму столько земли, чтобы засыпать доставшиеся мне двадцать метров траншеи»?

Траншею отрыли ещё весной, она протянулась от городской окраины Чирчика до самого учебного центра на несколько километров. Ширина небольшая, не более полуметра, а глубина около метра. Её отрыли весной, когда земля еще не превратилась в камень под жарким солнцем. Потом по дну траншеи проложили трубу, по которой в учебный центр пойдет газ для отопления казарм и приготовления пищи в столовой. Но газовики не дадут газ, пока траншею не зароют землёй. И руководством Учебного центра было принято вполне логическое решение поручить работу по засыпке траншеи курсантам первого курса, проходящих курс молодого бойца, подальше от посторонних глаз в учебном центре на полигоне. Ведь закапывать, не копать, верно?

Курсанты первого курса, это мы. Вчера нас привезли в учебный центр училища, чтобы подготовить к принятию Военной Присяги. Это версия официальная. А на самом деле, чтобы дать нам время ещё раз проверить себя и убедиться в том, так ли уж мы хотим посвятить свою драгоценную жизнь суровой и неблагодарной военной службе. Поэтому здесь всё, в ласковых руках наших опытных и заботливых наставников, превращалось для нас в очередное испытание силы воли и физической выносливости.

Задачу по засыпке землёй траншеи мы восприняли спокойно. Да и норма по двадцать метров на каждого воспринималась как реально выполнимая. А грозные слова: «Кто не выполнит, – отчислим!» уже потеряли для нас свою новизну и воспринимались, как аллегория. Вообще на нас за последнее время так часто кричали, и нас так часто пугали, что нам стало совсем не страшно. Тем более, когда мы узнали, что наши отцы-командиры были временными, то есть назначены к нам только на время «карантина». Поэтому мы бояться их уже перестали, а уважать, еще не научились. Надо сказать, что в отрыве от дома взросление молодых ребят происходит очень быстро, а простые правила, по которым нам предстояло жить, усваивались ещё быстрее.

Итак, как сказал классик, «задачи поставлены, за работу, товарищи!» Получив свой участок для работы, я остался один на один с траншеей. В руках лопата, впереди работа, сверху солнце, вокруг жара.

Очень хочется пить.

Фляга у меня опустела подозрительно быстро, и жажда становится невыносимой.

Очень хочется пить.

Помощи мне ждать неоткуда, у каждого свой участок траншеи. Да с какой стати, мне должны помогать малознакомые ребята, с которыми нас только вчера свела служба?

Очень хочется пить.

Проблемы всегда проявляются в ходе их решения. Наша проблема оказалась в том, что за пол года, прошедших со времени рытья траншеи, вся вынутая из неё земля куда-то расползлась. И, теперь, чтобы засыпать траншею землёй, эту землю необходимо сначала где-то взять, то есть выкопать её в объеме такой же траншеи.

Очень хочется пить.

Правду говорят, что «глаза боятся, руки делают». Потихоньку траншея начинает засыпаться. Медленнее, чем хотелось бы, но всё-таки работа движется. Если бы не жажда.

Август, степь под Ташкентом. В тени больше 40 градусов, на солнце – соответственно. Жажда не дает думать, не даёт работать. У командиров на все вопросы ответ один: «Не можешь, – пиши рапорт»! Ну, уж нет. Я выдержу, не смотря ни на что. Не могу же я признаться, что сил нет даже для того, чтобы что-то там писать!

Очень хочется пить.

Тут рядом по дороге из-за пригорка показалась грузовой автомобиль с цистерной.

Мой недремлющий и пытливый ум не заставил себя ждать.

– Вот и вода!

Мелькнула мысль и, через мгновение, я уже бежал к машине, чтобы попросить воды у водителя. Но машина безостановочно проносится мимо. Обиду скрашивает надпись на бочке «огнеопасно». Под насмешливыми взглядами всего взвода возвращаюсь к месту работы. Весь взвод видел мою неудачную попытку, и если бы она удалась, то сразу бы присоединился бы ко мне. А теперь ребята не скрывают улыбок. И поделом, – не подставляйся.

Очень хочется пить.

Прохожу мимо курсанта из нашего отделения. Его участок рядом с моим. Он гораздо быстрее справляется с работой, хотя он из Бобруйска, это где-то в Белоруссии, ему, наверное, еще труднее, чем мне. Но он неожиданно предлагает мне свою флягу. Недоверчиво беру ее в руки, и чувствую, что воды в ней немного, но есть. Вспоминаю, что зовут его Александр, фамилия Бриченок. Делаю пол глотка и возвращаю флягу со словами «Спасибо, мне хватит».