Игорь Евтишенков - Римская сага. Том V. За великой стеной

– Премудрый Правитель, – послышался осторожный голос одного из сопровождавших его придворных, – никто не должен видеть Сына Неба!

– Никто не может видеть не Сына Неба, а его лица! Не так ли, Ши Сянь? Мы правильно говорим?

– Тысячелетний Властелин прав всегда и везде, – ещё ниже согнулся в поклоне старший евнух.

– Тогда мы хотим, чтобы ты забрал наложниц и отправился во дворец. А мы возьмём их веера, чтобы наше лицо никто не видел. Кстати, Ши Сянь, проследи, чтобы сегодня ночью их комнаты были полны персиков! Раз они так их любят…

– Твой раб всё сделает, – произнёс тот.

– Мы готовы. Начинай рассказывать нам, – раздался голос императора, обращённый к Фу Сину. Тот, всё ещё не смея поднять взгляд, прошёл к самому началу и, упираясь ладонями в колени, начал свой рассказ. Римлянам приказали быстро одеться и ждать команды. Музыканты сели боком к проходу, чтобы лишний раз не быть заподозренными в том, что они посмели поднять взгляд на Владыку неба. Когда закончилось перестроение и Павел Домициан спел с Зеноном несколько песен, император постучал по вееру и сказал:

– Они очень хорошо поют. Хм-м… иногда стоит «посмотреть на человека по-иному»… Мы никогда не слышали такие голоса. Нам было приятно слушать. Но нам непонятно, кто стоит перед ними? – жёлтый халат с золотыми драконами на груди и плечах приблизился к Лацию на несколько шагов, когда раздался голос Фу Сина:

– Премудрый Правитель, осторожно! Это очень опасный варвар! – в его голосе было столько неподдельного страха, что тот невольно остановился и повернул голову в его сторону.

– Чем он может быть так опасен для наших непобедимых воинов? Тем более, он весь в цепях. Если наши воины пленили его, то он не может быть опасным. Если он такой сильный, то наши воины сильнее. Мы правильно говорим?

– Будда наших дней всегда прав, – раздался голос всё того же придворного, который предупреждал императора первый раз. – Но я слышал, что он не только сильный. Он умеет кидать мечи и убивает на расстоянии, – после этих слов наступила тишина, и два внимательных глаза из-за веера пристально уставились на шрам Лация. Маленький, невысокий человек в халате, как и все остальные. Верхняя половина не видна, нижняя – сплошной шёлк. И никакой угрозы, сплошное спокойствие, свойственное тем, выше кого нет ни одного человека на земле. Лацию мешал шлем, который опустился на самые брови, поэтому он смотрел исподлобья на причудливое сооружение на голове императора, похожее на маленькую круглую шапочку, где были видны три маленьких дракона. У каждого дракона было по маленькой жемчужине, а впереди – ещё одна, очень большая. Истолковав долгое молчание императора как сомнение, придворный добавил: – И ещё он умный. Очень умный.

– Это действительно опасно, – неожиданно согласился с ним владыка империи Хань. – Умный враг всегда опасен. Всегда.

– Я не враг, – не выдержал Лаций. Что-то подсказывало ему, что сейчас он может говорить без страха и его слова будут услышаны. – Я пленный. Твой враг Чжи Чжи убит. Его убил твой генерал. А я был таким же пленным у Чжи Чжи. Вот и всё…

– Ты понимаешь нас? – искренне удивился император.

– Не смей говорить так с самим императором! – прошипел какой-то придворный рядом с Лацием. Он подбежал к нему маленькими шажками и, не разгибаясь, стукнул по спине. – Говори «раб знает, раб слушает»!

– Оставь его, – прервал старого чиновника Владыка неба. – Он раб раба и не знает, как надо говорить с нами. Так ты всё понимаешь? – снова спросил он Лация.

– Да, я могу говорить и понимать, – коротко ответил тот. За веером раздался странный звук, похожий на удивлённое кряхтенье и клацанье.

– Хорошо, мы хотим знать, честный ты или нет. Ты знаешь, зачем ты здесь?

– Да. Чтобы ты простил генерала Чэнь Тана, – не отводя взгляда в сторону, произнёс Лаций и по внезапно повисшей в воздухе тишине понял, что сказал то, о чём все думали, но боялись произнести в слух.

– Хе-хе, – снова послышалось снисходительное покашливание. – Это правда. Ты не обманываешь нас. Тогда скажи, зачем ты нам нужен? Я слышал, что ты можешь строить мосты и кидать мечи. Но этому можно научиться. А что ты знаешь и умеешь такое, что не можем мы? Удиви нас, и тогда останешься жить.

Лаций задумался. В горле запершило. Но не от волнения, а от духоты. Он не мог припомнить ничего стоящего. Если всему можно было научиться, то чем они отличались? Только цветом кожи… Больше ему ничего в голову не приходило.

– Рим, расскажи ему о Риме! – прошептал сзади Павел Домициан, желая помочь.

– Твой слепой друг может говорить громче. Мы не слышим его! – произнёс император. И тут Лаций вспомнил, что произошло на празднике крестьян в становище хунну!

– Певец говорит, что умеет петь, – быстро сказал он и добавил: – Но это не самое важное. Я могу показать тебе, что мы умеем, а вы – нет. Мы умеем говорить очень тихо и понимать друг друга. Смотри! Эй, Лукро, отойди подальше, – попросил от стоявшего рядом товарища. – Шагов на десять. Теперь повернись спиной. Слушай меня и показывай, что я скажу, – Лаций прошептал «большой палец» и Лукро поднял вверх большой палец. Затем он прошептал «шлем», и тот приподнял над головой шлем. Потом были «правая рука», «левая нога», «цепь на ногах» и «подпрыгни» – Лукро всё повторил безупречно. – Вот видишь, – с улыбкой произнёс Лаций и повернул голову в сторону большого веера, – он всё понимает. А на твоём языке это невозможно.

– Не может быть! – раздался возглас возмущения и недоверия. Лаций улыбнулся, потому что император был явно задет.

– Как ты можешь перечить Премудрому Правителю! – снова вмешался придворный, стараясь в полусогнутом состоянии снова ударить его, но вместо этого император сразу же отправил его к Лукро, где ему пришлось развернуться спиной и выпрямиться, чтобы слышать голос своего господина. Старик делал всё, что в его силах, даже поворачивал голову, но это не помогало. Как ни старался император, его шёпот сливался в тихий однообразный звук и не был похож на громкую речь, поэтому несчастный придворный ничего не слышал. Дрожа от страха и вытирая потные ладони о халат, он поворачивал голову то в одну сторону, то в другую, стараясь услышать хоть одно слово, и даже пробовал повторять движения Лукро, надеясь, что император говорит то же самое, однако, в конце концов, тот не выдержал и закричал на него:

– Ты, видимо, совсем оглох! Мы же говорим тебе: «Шаг назад». Не слышишь?

– Твой раб не слышит, – писклявым голосом проблеял придворный.

– Ши Сянь, стань на его место, – обратился он к старшему евнуху. – Ты ещё не так стар и должен нас слышать.

Но и с евнухом ничего не получилось. Тогда император приказал привести из носилок ещё не уехавших наложниц. Те с радостью вернулись, но и они ничего не услышали. Растерянно разводя руками, они оглядывались, но повторить, что шептал их владыка, не могли. После этого на какое-то время под навесом повисла напряжённая тишина. Император, нахмурившись, думал. Наконец, он повернулся к Лацию и сказал: