Игорь Евтишенков - Римская сага. Том V. За великой стеной

– Ты можешь спокойно жить. Но… – в его голосе прозвучало какое-то сомнение, граничащее с любопытством. – Но можешь ли ты сказать, что удивило тебя больше всего? Если это удивит нас ещё раз, остальные рабы тоже останутся жить.

– Удивило меня? – Лаций почувствовал, что теперь сердце застучало быстрее и с той стороны, где стояли остальные римляне, на него нахлынула волна страха и ужаса. Он перебирал в голове всё, что знал, но это были события из его мира, который был чужд этому странному человеку. Его могло удивить только то, что он знал сам. Но что он мог знать? И тут ему вспомнились рассказы Чоу о её семье, древних полководцах и евнухах, управлявших вместо императоров, письме на шёлке и бамбуковых палочках, а так же великом императоре, построившем большую стену. И он решился. – Я не уверен, что ты удивишься, – начал он и закашлялся. В горле было сухо, но он не мог себе позволить попросить воды, – Прости… горло… жарко… – покачал головой он, взявшись за шею. Император оставался неподвижен. Сглотнув несуществующую слюну, Лаций продолжил: – Больше всего меня удивил один человек. Он жил давно и писал историю всех правителей с самых древних времён. Он хотел записать все имена и все поступки, все войны и все предательства. Но он жил в тяжёлое время. Один чиновник предложил тогда императору изменить налоги в стране. И этот историк поддержал чиновника. Тогда император разозлился. Он приказал историку отрезать себе детородные органы. Обычно это означало потерю лица, и историк должен был убить себя, чтобы не опозориться. Но можно было остаться в живых, отрезать своё достоинство и продолжать жить в позоре. Этот человек выбрал жизнь в позоре, чтобы закончить свою работу об истории твоего народа. Он оскопил себя, сказав, что история великой империи важнее его неродившихся детей. Вот, что меня удивило, – закончил Лаций свой короткий рассказ и услышал из-за веера удивлённый голос:

– Сыма Цянь! Это был Сыма Цянь! Да, он был сильный человек. Он много сделал. Мы знаем об этом, – после этих слов император снова замолчал, и никто из согнувшихся в поклоне или лежащих на земле слуг не осмеливался нарушить тишину, пока он думал. – Хорошо, – наконец, произнёс он спокойным голосом, – ты напомнил нам о прошлом. Когда-то нас это тоже удивило. Пусть твои люди живут! Позовите Бао Ши!

– Твой раб здесь, – раздалось откуда-то сбоку, и под навесом показался сложившийся пополам губернатор. Не удержавшись на ногах, он рухнул на землю и три раза коснулся лбом земли.

– Забери их. Пусть пока живут. Корми и пои их. Мы подумаем, что с ними сделать. Смотри, чтобы они не умерли! И нам кажется, им нужна вода.

– Твой раб сделает всё, премудрый Будда наших дней! – ещё раз ткнулся лбом в пыль Бао Ши. Император, не глядя на него, развернулся и направился к своим слугам. Те тоже стояли, согнувшись в глубоком поклоне. Лацию стало интересно, сколько они могли так простоять без движения. Ведь это было намного тяжелее, чем стоять на четвереньках. От этих мыслей его оторвал удар палкой по ногам – слуги Бао Ши снова напомнили римлянам, что надо опуститься на землю и не смотреть на императора. При этом, они делали это тоже в полусогнутом состоянии, поэтому и били по ногам, а не по головам и плечам, как раньше. Но римлян не надо было заставлять, они сразу же рухнули вниз, как по команде, и через какое-то время стали снимать с себя нагрудники и шлемы. Казалось, в возникшей кутерьме до них теперь никому не было дела. Император исчез так же быстро, как и появился, носилки с двумя его наложницами в окружении большого количества евнухов уже приближались к воротам внутреннего дворца, а слуги под навесом все ещё продолжали суетиться и бегать, перенося какие-то палки, бочки, воду и мешки. Вскоре римлянам принесли много воды. Другие слуги собирали в это время щиты, нагрудники и шлемы. Вскоре наступило счастье – губернатор разрешил отвести их к реке. Даже начальник охраны Фу Син удивился, что тот снизошёл до такого поступка. Хотя всё было понятно и так – чиновники императорского двора ещё находились возле навеса и могли потом рассказать, как вёл себя губернатор после отъезда Владыки Поднебесной.

– Скажи им, чтобы громко благодарили губернатора! – сказал начальник охраны Лацию.

– А почему не императора? – удивился он.

– «Бо Лэ оценил лошадь», но ты – раб губернатора.

– Что?.. Ничего не понимаю… Что вы так странно говорите? Чоу Ли и ты теперь…

– Заткнись и благодари губернатора!

– Но почему мы не благодарили тебя, когда ты водил нас туда ночью? – хитро улыбнулся Лаций.

– Не говори так! – испугался Фу Син. – Я слуга губернатора, – и добавил громче: – Долгих лет жизни губернатору! Не заставляй меня «давать тебе три указания и пять раз объяснять»!

– Почему три… – но закончить он не успел, получив удар палкой от очередного стражника. Уже на коленях он аций передал приказ начальника стражи остальным, и римляне нестройными голосами стали выкрикивать слова благодарности снисходительно слушавшему их Бао Ши в чёрном халате с жёлтыми павлинами на спине и рукавах.

После реки их отвели на окраину города, где жили богатые люди. Там был дом губернатора Бао Ши. Римлян затолкали в большой пустой сарай и оставили на ночь. Несколько дней они провели в нём, не выходя наружу. На третий или четвёртый день на рассвете Лация разбудили двое слуг и отвели в пристройку, возле которой стояли четверо слуг. Они были босыми и без рубашек, в одних штанах. Его явно вели не к губернатору и не к императору. От этой мысли сразу стало легче. Внутри небольшого помещения стояли две лавки и лежали несколько связок хвороста. Всё было тщательно убрано. В углу стояла красивая ширма. На ней были нарисованы озеро с зарослями камыша и летящие птицы. Она странно смотрелась в этой убогой и серой комнате. За перегородкой сидела Чоу Ли. С ней рядом находились два евнуха и две служанки. Чоу заговорила на наречии хунну, и Лаций сразу понял, что она хочет, чтобы их никто не понял. Новости были разными, но для него, не очень хорошими: император приказал сегодня собрать министров, чтобы говорить с ними о Чэнь Тане, жена императора разозлилась на то, что две наложницы видели подаренные ей картины, вчера за это наказали пять евнухов, но сейчас все готовились к празднику и римлян хотели показать всему внутреннему двору. Это означало, что Бао Ши должен будет выставить их для показательных боёв на палках. Но Лаций знал, что бои на палках очень быстро могут закончиться побоищем мечами и копьями. Значит, надо было что-то придумать, чтобы их не убили в первые же минуты праздника.

Ещё была плохая новость о сестре Чоу – та хотела, чтобы Лация убили в любом случае. Неважно, где. За то, что Чоу была его рабыней. И сама Чоу ничего не могла объяснить ей. Йенг не верила её словам.